pisatel_ru (original) (raw)

Жил Колобок, честнейший образ головы,
И Репа, просто барышняв расцвете,
Но повесть их печальнее, увы,
Чем повесть о Ромео и Джульете!
Зима весной сменилась на земле,
Сошли снега, утихло половодье,
Жил древний старикан в одном селе,
Пахал свои земельые угодья.
Сажал капусту, брюкву и горох,
Картошку, репу, сеял свое жито,
О прошлом годе урожай посох,
Потом посевы градом были биты.
А бабка управлялась во дворе,
Доила свою бурую коровку,
И как-то раз на утренней заре
Упругий колобок слепила ловко.
И покрошила на макушку мак,
И полюбила, как родное чадо,
Но дедов глаз не радовала так
Румяная бабусина отрада.
Был Колобок поджарист и горазд,
Ведь он мужик, не сайка и не плюшка!
Лишь Репа головой пробила пласт,
Влюбился в ее желтую макушку.
И накатал тропинку сквозь бурьян,
На Репкину красу имея виды,
Был Колобок напорист, юн и рьян,
И корнеплоду посылал флюиды.
А Репа, между тем, вошла в налив
И мило обаянье расточала.
На колобковый пламенный призыв
Пучком ботвы кокетливо качала.
Катилось не по маслу все, увы,
Случалось, Колобок зайдется сердцем,
И девицу, с горячей головы,
Вдруг попрекнет соседством с горьким перцем!
Две головы не лучше, чем одна,
Когда другие органы в отлучке,
А Репа, ведь, зазноба, не жена -
Вдруг, Колобка приревновала к внучке!

В тот год опять случился недород,
Влачили старики свой жребий жалкий.
От голодухи подвело живот,
Старуха ежилась в углу за прялкой.
От старика все чаще был попрек,
Когда подъели все остатки хлеба,
Что, мол, жирует в доме Колобок,
Мол, дармоед, коптит напрасно небо.
Старуха же куражилась в ответ,
Красотку Репу критикуя хлестко,
Что, мол, кусочка хлеба в доме нет,
А в огороде пухнет вертихвостка!
И до такой вражды у них дошло,
Что в город, на понель сбежала внучка.
Китайцы, наводнившие село,
Давно сожрали с рисом Мурку с Жучкой.
Дед под полой припрятал кренделек,
Но пополам делить давила жаба.
Он на полати с кренделем залег,
Но запах снеди ощутила баба!
И запустила в деда кочергой,
Стащить пыталась, ухватив за пятку,
А он ее отталкивал ногой,
Заглатывая крендель всухомятку.
Не разобрать, кто прав, кто виноват,
Но коль уж дело покатилось к драке,
Старухе сбросил на ногу ухват,
Спасаясь от старушечьей атаки.
От ярости неистовой дрожа,
Завыла баба, аки волк средь ночи,
И в дряхлой руце, острый нож зажав,
На огород рванула, что есть мочи!
Когда от голода кишки урчат,
Откуда ветхом теле столько силы?
Зловещая старуха, осерчав,
Прекрасной Репе в тело нож вонзила.
Топча лаптями жухлую траву,
Приволокла несчастную в избушку,
И, ухватив рукою за ботву,
Единым взмахом отсекла макушку!
Старик от потрясенья сам не свой,
Зубами лязгая и выпучив буркалы,
Тряся безумно сивой головой,
Достигнул крайней степени накала.

Был в этот день плохой магнитный фон,
И, видимо, на деда накатило -
Ломило голову, в ушах рождался звон,
И старче, как заправский чикатило,
Пошел на бабку, прихватив колун,
Старуха ж, растерявшая сноровку,
Запнулась о метелку на полу,
Качнулась, ногу подвернув неловко,
И грянулась затылком о сундук,
И на полу застыла без движенья.
Вот так старуха испустила дух,
Прервав непримиримое сраженье.
Но что поделать - каждый хочет есть,
От голода недолго врезать дуба,
И злобный старикан, забыв про честь,
Прикончил Колобка последним зубом!
Вдруг, зашатался, за сердце держась,
Натужно захрипел вояка старый,
И, грузно, с бабкой рядышком ложась,
Забыл навек свои мирские свары.
Мораль стара - любовь нужды раба,
И всюду связь у следствия с причиной,
Полярностей единство и борьба,
Особенно у женщины с мужчиной!

Татьяна Мастрюкова