pisatel_ru (original) (raw)

Нахохлившись, будто птица, кошка сидела на заснеженной яблоне. Уже не котенок, но и больше года не дашь. Подбросили животинку два дня тому назад, и вот, полюбуйтесь, вторую ночь зимует на дереве, несмотря на лютую февральскую вьюгу. Степан Денисович и обрадовался, и огорчился, разглядев черное пятнышко в жидком свете укрепленного на внешней стороне террасы фонаря. Излишней кровожадностью он не страдал, но и сентиментальностью тоже: маяться с подкидышем не хотелось. Знать бы еще, кто подбросил… На соседей Сироткиных непохоже – у тех лишь свора собачонок, противных и мелких. Сосед Панталонов? Тоже вряд ли. У Василия Васильевича все экзотика: то рыбки, то попугайчики, то тушкан. Другое дело, что больше года продержалась лишь черепаха, но и она приказала долго жить. Не кормит он их, что ли? Противоположная сторона улицы – сплошь туристы, которые из Москвы, которые только на лето. Вот и думай, откуда счастье привалило...

Спрыгнув с дерева, кошка быстро добралась до человека, потерлась о валенок, хрипло мяукнула. Степан Денисович сделал вид, будто не заметил; набрав охапку дров – все береза с осиной, зашагал протоптанной тропинкой обратно. Кошка, черная на белом, не отставала, но дверь захлопнулась, а свет – погас, и она убежала куда-то, пушистая под пушистыми хлопьями снега.

Когда в поселок проводили газ, Степан Денисович озаботился только плитой, печь разбирать не стал. Такую грех разбирать: добротная, русская, а на его век хватит и дров. С ночи в устье заложена кладка: два полена поперек, два продольно, еще два, и еще. Свалив дрова у печи, Степан Денисович вернулся на террасу, отряхнул снег, выключил фонарь. Снова прихожая, она же и кухня, сброшена телогрейка, шапка с ушами закинута на верхнюю полку одежного шкафа. Для растопки сосна, смолистая и душистая, колотая на лучины. Прикрыв бороду ладонью, Степан Денисович раздул пламя, и уже скоро в печи ярился рыжий зверь.

Водрузив на шесток чугунок с гречкой (осталась с ужина, не пропадать же добру), Степан Денисович подлил воды, придвинул ближе к жару. Пока вскипятил чайник, поспела и каша, позавтракал. Из зубов – два пенька сверху, да два пенька снизу, и то же печенье приходилось размачивать в чае, но Степан Денисович давно уж приловчился. Панталонов рассказывал, будто у совсем уже ветхих стариков зубы прорезаются еще раз, но боже упаси дожить до такого возраста, пусть и с зубами. Каши в чугунке, казалось, совсем не убавилось, как в той сказке о волшебном горшочке.

Не вынести ли ее птичке, устроившей гнездо на яблоне перед домом, подумал он. Нет, все же не стоит. Птичка бы, поклевав, упорхнула, а эта не улетит, только больше привяжется…

Расчистить снег Степан Денисович взялся ближе к полудню, до того все возился по дому. Когда начинал, кошки не было, но затем появилась, и в настроении. Угодив под снег, не пряталась, а резвилась, один раз даже на яблоню взобралась, и с нее сиганула в сугроб. Со стороны Сироткиных послышался визг и лай: моськи кого-то травили. Степан Денисович поправил шапку, выглянул из-за забора. Сперва показалось, будто девчонка, но то была девушка, просто небольшого росточка. В легкой, не по погоде, куртейке, она ловко отбивалась от наседающих собачонок. Поравнявшись с забором Степана Денисовича, остановилась, окинув и дом, и хозяина внимательным взглядом.

– Здрасьте! – крикнула звонко, потянув из кармана трепещущую на ветру бумажку.

– День добрый.

Щеки девушки пылали румянцем, из-под вязаной шапочки выбилась непослушная прядка рыжих волос. Свора все лаяла, все голосила, но приближаться уже не решалась.

– Дедушка, а это вы – Мазаев С. Д.? – спросила она.

– Так и есть, – легкий кивок, – Степан Денисович.

– А я – Варя, – она улыбнулась. – Вам книга пришла, расписаться надо!

– Стало быть, – Степан Денисович отставил в сторону лопату, открыл калитку, – наш новый почтальон?

– Ага, – Варя шмыгнула носом, – временно.

Она протянула ручку, но расписаться у Степана Денисовича не получилось – чернила замерзли. Тогда он пригласил Варю в дом, дабы и ручку отогреть, и самим отогреться. Раздумывала новоиспеченный почтальон недолго, точнее, совсем не раздумывала.

– Погреться было б хорошо, – Веснушки на щеках Вари проступали и сквозь румянец, – только недолго, а то у меня еще письма…

На крыльце девушка резко развернулась, бросилась назад, оставив Степана Денисовича в недоумении.

– Что случилось? – окликнул он.

– Кошечку вашу чуть не забыли! – Варя ухватила черную бестию, а та и не думала вырываться. Так и вошли в дом.

Тут же выяснилось, что на кошек у девушки аллергия: глаза покраснели, в носу захлюпало, и она еще долго чихала. За кружкой горячего чая обсудили многое, начиная от сироткинских собак, заканчивая книгами Акунина, которых было не достать в местной библиотеке, и Степану Денисовичу приходилось заказывать по почте. Затем Варя ушла, а кошка осталась. Согревшись у печи, хитрая бестия довольно жмурилась. Выбросить ее на улицу рука у Степана Денисовича не поднялась, смирился.

– Как сговорились, – покачал он седой головой, и сам себе усмехнулся, – женщины…

Кошка стрельнула глазищами, замурлыкала, будто бы понимая. На груди ее белело пятнышко, похожее на снежинку – так и назвал.
( Read more...Collapse )