Монстер Хантер Интернейшнл. Глава 27, часть 1 (original) (raw)

Перевод на русский язык осуществлён в рамках культурных репараций с многонационального американского народа за спонсирование международного терроризма и поддержку украинского нацизма в агрессии против Российской Федерации.

Редакторская поддержка в работе с текстом — Сэм Ньюберри.

Щупальца оказались маслянистыми, влажными и невероятно подвижными. Они прижали мои руки к бокам. Я сопротивлялся, но это всё равно что с огромным удавом бороться. Внутри портала я всё равно что ослеп. Никакого света в тоннеле другого измерения не было. Воздух спёртый, влажный, и с учётом того, как мне стиснуло лёгкие, я вообще почти не мог дышать.
Нас втащили на другую сторону и портал захлопнулся, оставив вместо себя только пустое белое небо. Парализованная Джулия упала на припорошённую снегом землю. Она прокатилась метр или два и замерла без сознания у корней дерева.
Меня яростно дёрнуло и развернуло, лицом к лицу с Проклятым.
Я видел его в своих пророческих снах. Я воспринимал его мир через призму его же памяти. Чувствовал его боль, страх, гнев, похоть и гордыню. Я знал его лучше, чем он сам.
Ничто из этого так и не подготовило меня к личной встрече.
Я замер в ужасе. Холодный пот замёрз кубиками льда. Каждая мышца нестерпимо болела. Суставы отказывались двигаться. Глаза замерли в глазницах. Зубы стучали. Тело били конвульсии. Передо мной было чистое зло. Концентрированная ненависть за пределами любого человеческого понимания. Щупальца удерживали моё тело над землёй. Тянулись они из-под мантии Проклятого, оттуда, где по идее должны быть руки. Я беспомощно извивался в захвате. Древний шлем медленно пополз вверх. Горящие красные глаза уставились точно в меня.
— Ты.
Короткое слово провалилось в мою голову, словно хороший удар кувалдой. На лице Проклятого — черепе, увитом жгутами мышц, словно отлитых из густой нефти, даже рта не было.
— Стоило догадаться, что это будешь именно ты.
Проклятый отбросил меня. Щупальца разжались, отправив меня в свободный полёт. Я успел закричать, перед тем, как упасть. Я проломил густой подлесок, разбросал снег и сломал несколько веток. Мы были на чём-то вроде пологого холма, и я катился, пока сила тяжести неумолимо тащила меня дальше. Остановился я только в луже мокрой шуги. Боль просто ужасная. Я перевернулся на спину и увидел деревья страны зимних чудес.
— Егер. Забирай его. Нам потребуется жертвоприношение.
— Повинуюсь, владыка Машаду.
Последний Мастер вампиров подошёл ко мне. Он так и носил свой кожаный плащ, будто военную форму. Я вспомнил, как он, при всех нацистских регалиях, вскрывает грудь Мордехая Бирейки, чтобы вырвать ещё бьющееся сердце.
Я так просто не сдамся.
Над головой свисала ветка. Я ухватился за неё и встал. Сверху посыпался холодный снег. Моё оружие всё ещё было при мне. Ну что же, пора. Федеральный прототип ENSCAR .308 калибра сгодится. Я сдвинул предохранитель и приложил оружие к плечу.
— Не двигайся, засранец. Такой хороший плащ даже не хочется портить.
— Да, — Егер замер и провёл вдоль шва длинными пальцами. — Он сделан из детской кожи. Очень нежная, и с такой приятной текстурой...
Он улыбнулся, обнажив клыки. Его лицо поплыло, стремительно приобретая свою подлинную форму.
— Жертва должна остаться живой. Повелеваю не убивать.
— Жаль, — трансформация Егера прервалась. Он снова принял человеческую форму и шагнул ко мне.
Я прицелился ему между ног и выжал спуск. Я наклонился в сторону оружия, контролировал отдачу, сопровождал движения ствола рукой и вампира прошила насквозь одна длинная очередь на двадцать патронов.
Федеральный композитный серебряный боеприпас исправно пробивал несколько дюймов тела и только после этого взрывался облаком порошкового металла.
Затвор клацнул и встал на задержку. Егер споткнулся. Его плоть и рваная одежда висели лохмотьями. На белый снег сочились тёмные жидкости. Целым вампир стал на глазах и почти моментально. Его острое лицо исказила маска ярости. Егер рванулся ко мне.
Я уронил дымящийся ствол и поднял с груди «Чудище». Егер сократил дистанцию за невозможно быстрое время. «Сайга» рявкнула и отправила специальный патрон ему в рот. Деревянная пуля разлетелась в щепки глубоко в глотке вампира, моментально опалив немёртвую плоть. Синее пламя выстрелило из глаз, ушей, ноздрей и рта.
Я вручную отработал затвором и пальнул снова, на этот раз в грудную клетку. Дёрнул затвор и дымящаяся пластиковая гильза упала в снег. Последняя игрушка Мордехая скользнула в патронник, и я немедленно выстрелил по Егеру. Крики вампира эхом метались в лесу. Его тело пылало синим пламенем, будто огромный факел.
Я откинул серебряный штык в боевое положение, поднял дробовик, словно импровизированное копьё, и ударил в горло, пытаясь зацепить и сковырнуть, или хотя бы перепилить, твёрдый, как хорошее железо, позвонок. Я должен был снести ему голову.
Мастер ударил меня в грудь. Даже его мозг в этот момент горел изнутри. Вампира это изрядно отвлекало, но даже слабый удар всё равно оставался ударом Мастера. Я улетел спиной вперёд до ближайшей сосны.
Какое-то время я пролежал у холодного ствола, откусывая воздух по кусочкам. Заснеженные ветки над головой порождали иллюзию безопасного домика. Я успел перезарядить «Чудище» ровно к тому моменту, когда пылающее изнутри лицо Егера надвинулось через ветки. Его глаза расплавились и вытекли, их остатки стекали по щекам. Я выставил полностью автоматический режим и выдал ему всё, что имел. «Чудище» разрядилось меньше, чем за секунду, и набило грудь вампира серебром. Егер даже не остановился. Он схватил меня за плечи и вырвал из ненадёжного укрытия.
Я ударил «Чудищем», в отчаянной попытке достать сердце между рёбрами. Егер закричал, а фонтан чёрной жижи ударил из его груди, как из пожарного шланга. Он воздел кулак, готовый снести мне голову. В его пылающих глазницах я видел только мою смерть.
— Живым, Егер. Второго предупреждения не будет.
Вампир отбросил меня прочь. Снег замедлил падение, но я всё равно скользил по холму на спине, будто на санках, пока не долетел к узкой расселине и не рухнул в пушистый белый сугроб.
Я тут же вскочил и попытался как-то продраться через непролазное снежное месиво. Егер уже был наверху, всё ещё дезориентированный, но огонь в его глазах утихал. Я поднял «Чудище» и прицелился.
Оказалось, что голографический прицел разбился. Я прикинул на глазок и пальнул из гранатомёта.
Рвануло точно в снегу чуточку за ногами вампира. Ударная волна отправила его вперёд. Перезарядиться я не успел — «Чудище» вырвали у меня из рук.
Проклятый стоял на вершине холма и смотрел вниз. Ну да, кто бы сомневался. Лорд Машаду — телекинетик. Он чуть заметно шевельнулся, ремень «Чудища» болезненно рванул шею, содрал кожу и лопнул. Моё оружие пропало между деревьями.
Егер поднялся и пошёл ко мне. Я выхватил STI, рефлекторно принял стойку и начал стрелять. Егер добежал ко мне, принимая на себя выстрел за выстрелом. Он выбил пистолет у меня из рук и откинул в снег, но я немедленно достал второй .45 калибр и пробил в теле вампира ещё несколько дырок. В ответ он ударил меня в голову. Шлем сорвало. Он улетел за деревья. На меня обрушился второй удар, по меркам вампира совсем лёгкий, чтобы взять живым. Я почувствовал, как мышцы в груди рвутся от удара, и хватанул ртом воздух. Даже когда я повалился в снег, я продолжал стрелять. Он вырвал пистолет, и моя левая рука хрустнула. До локтя словно разряд тока прострелил. Я закричал от боли и пнул Егера в колено. Всё равно что кирпичную стену пинать. Он поймал меня за ступню и невозмутимо свернул её набок. Я почти вырубился от боли, когда сломалась лодыжка.
— Я добыл жертвоприношение, владыка, — громко объявил вампир. Я лежал на спине. Оставалось только подтянуть к груди колено, задрать штанину и выхватить .357 из кобуры на лодыжке.
Егер в изумлении смотрел на короткоствольный револьвер.
— Да сколько у тебя оружия? — раздражённо спросил он?
— Много.
Бах!
Пять выстрелов я уложил меньше чем в секунду. Вампир их проигнорировал. Раны зарастали быстрее, чем пули вылетали через заднюю стенку черепа.
Егер ухватился за «Смит» и вырвал его у меня из рук, сломав мне указательный палец. Я заорал. Он хлопнул ладонями, и коротыш разлетелся от удара на куски.
Я попытался встать. Егер меня пнул. Для него — очень слабый удар. Для меня — агония. Он бил меня, пинал в живот, по рёбрам, ногам и рукам, и, наконец, в лицо. Его конечности расплылись в серое марево, так быстро они двигались. Егер вбил меня в снег. Я чувствовал, как ломались кости, рвались мышцы и сухожилия, лопались кровеносные сосуды. Я пытался защищаться, но вампир был слишком быстр. Он слышал как бьётся моё сердце и лучше меня понимал все мои внутренние процессы. Удары сыпались градом. Он точно знал, сколько меня получится бить, прежде чем я умру. Он подвел меня к этому краю и оставил там.
Наконец, избиение прекратилось. Егер отстранился и улыбнулся, довольный, что его работа сделана, а жертва готова.
Я выкашлял сгусток крови, повернул голову набок и смотрел как по белому растекается красное. Затем я потерял сознание

Меня пожирала агония. Тело заполнила чудовищная боль.
— Оуэн? Ты слышишь меня, Оуэн? Пожалуйста, не умирай! — шептала рядом Джулия. Голос вроде бы её, но из-за постоянного звона в ухе трудно сказать. Другое ухо, похоже, не работало вовсе. Не знаю, просто забилось кровью или лопнула барабанная перепонка.
Я лежал на боку, слишком усталый и разбитый, чтобы даже пошевелиться. Я всё же заставил себя это сделать, но мне стало так больно, что я чуть не потерял сознание.
— О, нет, Оуэн, — в ужасе повторила Джулия. Выглядел я, надо полагать, дерьмово. — Ты меня слышишь?
— Я... нормально, — соврал я. На губах повисла липкая красная жижа. Обломки зубов и язык при каждом звуке чудовищно болели. Я даже её не видел. Глаза склеила кровь, их не получалось даже приоткрыть. Я попробовал стереть её рукой, но даже не смог поднять конечность. Только чувствовал, как по конечностям разливается новая боль.
— Прости меня, — сказал она.
— Не могу пошевелиться, — сказал я.
— Нет, лежи. Ты серьёзно ранен.
— Ну да, сейчас это довольно очевидное наблюдение.
— Я бы тебе помогла, но я связана, — звон цепей я всё же услышал.
— Как долго? — вытолкнул я.
— Часы. Ты без сознания несколько часов. Не знаю, сколько. Часы тут не идут. Луна уже почти в зените.
— Наше время на исходе. А я даже поделать ничего с этим не могу.
— Остальные?
— Не знаю. Сюда никто так и не прошёл.
— Куда?
— Мы так и сидим в карманном измерении.
— Плохиши? — спросил я и закашлялся кровью. Так-то лучше. Хотя бы раздышался немного.
— Оуэн... хотела бы я тебе помочь. Враги, они там, на пирамиде. О нас даже не вспоминают. — Она звучала изрядно встревоженной. Я сконцентрировался на звуках голоса. Нужно хоть что-то приятное, чтобы мозг продолжал работать. — Меня приковали возле какой-то руины. Что-то вроде древнего храма, стиль почти ассирийский.
— Они тебя... били?
— Немного. Меньше, чем тебя.
— Насколько всё плохо?
— Ты выглядишь просто ужасно, — Джулия ответила только после некоторой паузы. Они все кости тебе переломали. Им тебя даже связывать больше незачем. Столько крови... и лицо... прости меня!
— Я про тебя, — выдохнул я.
— Оуэн, — всхлипнула она. — Я в порядке. Когда паралич спал, они меня уже давно скрутили. Правда, в порядке.
— Ты говори. А я отдохну пока, — устал я просто чудовищно.
— Ну.. это... Проклятый и его нацик в паре сотен метров от нас. Возле какого-то алтаря на вершине маленькой пирамиды. Не могу сказать, что это, всё засыпано снегом. У них та маленькая коробочка. Я не знаю, как работает карманное измерение, но вечернее небо полностью земное. Звёзды наши, восход Луны совершенно обычный. Думаю, наш якорь всё ещё в Алабаме, просто не совсем в земной реальности. Совсем рядом, соединённый порталом. Чтобы такое построить, нужна крутая магия. Интересно, кто это вообще строил? На глазок не меньше двух тысяч лет, — историческое образование Джулии сказалось ой как не вовремя. — Извини, я опять бормочу всякую чушь
— Нет. У тебя... красивый голос.
— Ну ты перестанешь уже играть в хорошего парня? Тебя сейчас в жертву принесут! Мы должны как-то выбираться. Прервать церемонию. Сбежать. Что угодно. Если мы сможем открыть портал, другие охотники, возможно, смогут прийти на выручку. Нужно что-то придумать! — в голосе Джулии сквозило отчаяние, но сдаваться девушка не собиралась.
— Мне больно думать, — ответил я. Тело болело так, что хотелось просто сдохнуть. — Поспать бы.
— Оуэн, держись. Я что-нибудь придумаю.
Она продолжала говорить, но я уже катился во тьму. Слишком много боли, чтобы оставаться в сознании. Я поплыл. Это финиш. Мозг уже не видит никакого выхода. Путешествие того и гляди завершится. Проклятый точно победит.
Джулия пыталась удержать меня в сознании, заставить собраться, но я продолжал вырубаться. Хотелось бы мне открыть глаза только для того, чтобы в последний раз посмотреть на Джулию. Никогда я не был влюбчивым человеком, но в неё точно влюбился. Я не то, чтобы романтик, и не то, чтобы хорошо понимал все эти чувства и эмоции. Несколько месяцев назад я бы только поржал с упоминания любви с первого взгляда. А потом, наверное, выбил бы из шутника его мамкины деньги на завтрак. Но если что-то я сейчас и знал наверняка, то это лишь то, что Джулия Шеклфорд — моя вторая половина. Если бы я хоть как-то мог её спасти...
А зачем вообще тут Джулия? Почему её оставили в живых? У них есть жертвоприношение. Это я. Но ответ я тоже уже знал, и отрицать его — значит, лгать себе. Я вспомнил обещание Проклятого, когда он разрушал мир снов Мордехая. Я вспомнил его предложение, сделанное между обгорелыми церковными скамьями. Он хотел наказать её как часть наказания меня, и после того, как уничтожит её личность — отдать матери для порабощения. Она была обречена. Мою Джулию буквально ждала судьба хуже смерти.
Но и не только её. Когда Проклятый завершит церемонию, обречены будут все. Каждый человек, кого я когда-нибудь любил. Каждый человек в мире. Это не то, чего хотел лорд Машаду, но это жестокая правда. Настоящее зло было рядом, готовое прорваться через подготовленный ему узкий плацдарм. В мире Древних жалким разумным млекопитающим была уготована судьба игрушек, а если повезёт — то еды.
Враги ждали за гранью реальности. Раз и навсегда, всё решится этой ночью.
— Джулия, — оборвал я девушку. — Обещаю, я их остановлю.
— Тебя, похоже, сильно ударили. Это у тебя последние мозги опухли?
— Не переживай, всё будет хорошо.
— Время пришло!
— Он идёт, — сказал я. — Что бы ни произошло... я люблю тебя, Джулия.
— Я знаю, — откликнулась девушка. — Оуэн, это вампир. Отпусти его, сукин ты сын!
Я чувствовал рядом Мастера вампиров. И без того холодный воздух потерял ещё несколько градусов. Я уже ненавидел его немецкий акцент.
— Такое пламя страсти... Лорду Машаду понравится ломать тебя. А теперь замолчите, фройляйн Шеклфорд. До вас очередь ещё дойдёт, — холодные руки сомкнулись на моей шее и подняли меня. Я бы закричал от боли, если бы мог.
— Герр Питт. Ваш черёд настал. Для вас честь возлечь на такой алтарь.
Я попытался в него плюнуть. Разумеется, позорно обломался. На губах просто запузырилась и потекла на грудь кровавая слюна. Он засмеялся и утащил меня прочь от Джулии.
— Не сдавайся, Оуэн! — кричала она мне вслед. — Слышишь? Не сдавайся!
Я чувствовал холодный снег под ногами. Вампир тащил меня к алтарю. Воздух гудел всё громче. Артефакт проснулся. Никогда ещё я не был к нему так близко. Мощь почти осязаемая. И она звала меня.
Мы остановились. Я больше не слышал Джулию.
— Как же долго я этого ждал, — с гордостью произнёс вампир. — Я покончил с жизнью, когда прошлая наша попытка завершилась позорной неудачей. Тогда я не понимал, какие благословения уже получил за свою целеустремлённость. Ими стала возможность послужить вновь. Я с огромным удовольствием вырезал жидовское сердце твоего дружка, и с ещё большим удовольствием посмотрю, как лорд Машаду вырвет твоё. Узри свой конец, охотник! — вампир злорадствовал.
— Я ни черта не вижу, придурок, — каркнул я.
— Ну, так не пойдёт, — что-то мокрое и холодное смахнуло кровь. Егер жестоко рванул меня за веки. — Хмм... а у тебя вкусная кровь. Я сожру твои останки, когда ритуал завершится. Нужно вернуть силы. Стоит признаться, ты хорошо сражался. Это достойно похвалы.
Даже моргать оказалось больно. Я снова видел, пусть и всего лишь одним глазом. Мой правый ослеп после жестоких побоев. Мы стояли у подножия небольшой пирамиды. Вокруг было что-то вроде альпийского леса, занесённого глубоким снегом. Мир выглядел невероятно маленьким. Горизонт оказался совсем рядом, будто в горной долине, а небо походило на перевёрнутую чашу. Когда я только попал в этот мир, я думал, что качусь по склону холма. Но это оказалась внешняя граница физически искривлённого пространства. Мы словно жили внутри детского рождественского сувенира.
Руины в центре, очевидно, служили главным фокусом для внутреннего пространства. Егер поднял меня за собой по ступенькам, болезненно пересчитав каждую моими ногами. За мной оставался тонкий след крови на снегу.
Я попробовал шевельнуть рукой. Ничего. Они слишком уж переломаны, чтобы хоть что-то делать. Их хватало ровно на то, чтобы болеть и дрожать. Одна нога вроде бы немного работала. На мне была броня, но я понятия не имел, что у меня осталось из оружия. Я потерял всю стрелковку, но, может быть, ещё осталась граната. Церемонию она точно украсит. Судя по тому, что я видел, если меня придётся соскребать с алтаря ложечкой, фокус может и не удасться.
— Владыка Машаду, я привёл жертву.
— Подготовь его к неизбежному!
Меня подняли и бросили на камень. Я лежал на спине, глядя в низкое серое небо. Егер сломал замки ремней и сорвал кевлар с моей груди. Я услышал какой-то звяк и скосил глаза. Ублюдок резал броню моим же ножом. Мои запястья приковали цепями. Не то, чтобы я был на что-то способен и без этого.
Проклятый стоял в паре метров от меня. Огромная неповоротливая тварь. Шлем и кирасу ему отполировали до блеска. Мантия из дорогого алого шёлка скрывала под собой истекающую злом массу извивающейся маслянистой тьмы.
— Ты облажаешься, — спокойно пообещал я. — Как и шестьдесят лет назад.
— Не в этот раз, храбрый охотник. Истинно, моё время пришло.
Его мысли в моей голове причиняли физическую боль. Что там сказал Мордехай? Надо вспомнить, что он мне показывал. Я должен что-то придумать.
Расплывчатые воспоминания ускользали. Я хватался за соломинки. Пожалуй, Старик не мог предвидеть способ выбраться из настолько затруднительной ситуации.
— Ты не знаешь, чем закончить церемонию. Тралл убил твою жрицу. А ты не знаешь, что нужно делать. У тебя не получится.
Чёрная тварь содрогнулась. Что-то задрожало под его мантией. Пузыри лопнули на том, что изображало его лицо. Брызги полетели в меня. Владыка Машаду смеялся.
— Но здесь и сейчас моя любовь вернётся ко мне. Этой самой ночью!
Шлем чуть опустился — тварь кивнула Егеру. Вампир поклонился, вечно покорный, и раскатал свёрток материи у подножия алтаря.
Скелет. Древний, иссохший, с зазубренными щепками там, где кости расколол топор.
— Кориниха, — выдохнул я. — Быть того не может.
— Не пачкай её имя своими никчёмными смертными губами. В этом Месте силы, моей силы, артефакт Кумареш Яр вернёт её мне.
Артефакт появился из-под его мантии измазанный в чёрной жиже. Машаду прятал его в себе, для гарантии. Когда он показался на свет, всё карманное измерение сотряс разряд энергии. Я почувствовал его всем своим нутром. Я видел этот артефакт в своих пророческих снах. Когда я погиб в Нэтчи Боттом, я притронулся к нему своим духом, и артефакт показал мне то, что не стоит видеть никому из смертных. Видения чуждого мира. Это был символ зла. Символ Древних. Забытых на многие эпохи нарушителей высшего замысла.
Артефакт звал меня.
Проклятый аккуратно поставил коробочку между костями. Пирамида затряслась. Алтарь подо мной нагрелся. Снег растаял и потёк, обнажая ступени. За считанные мгновения потоки воды омыли пирамиду. Не из камня. Из живой кости. Блоки крупнее человека тысячелетия назад вырезали из костей или рогов неизвестных левиафанов. Истинно это было Место силы.
Кости у алтаря затряслись. Одна за другой, они поворачивались и двигались, организуясь из хаоса в строгие анатомические формы. Череп прокрутился несколько раз, с каждым оборотом прирастая целыми позвонками. Открылась и закрылась челюсть. Пальцы спазматически дёрнулись и прорвали древнюю полуистлевшую холстину.
— Голень с коленом навек скреплена, — я, как дурак, процитировал вслух древний госпел. Егер заткнул меня ударом по лицу, чтобы я не портил торжественный момент.
Скелет восстановился целиком. Он лежал на спине, подёргивался и гремел костями. Всё на месте, но без любой соединительной ткани. Проклятый двинулся вперёд, и замер возле скелета
— Моя возлюбленная! Я отдаю тебе себя! Истинно любовь моя удовлетворит пророчеству твоих повелителей!
Я смотрел ему в спину. Извивающиеся щупальца почти нежно закрыли собой кости. Алый плащ распахнулся и опал, накрывая их двоих, пока сам Проклятый медленно оседал на землю. Из-под алого шёлка раздались омерзительные мокрые хлюпающие звуки. Будто огромный засор вантузом прочищали. Егер глядел на это с религиозным восторгом новообращённого. Омерзительно запахло серой. Зимний воздух гудел и вибрировал от энергии артефакта. Наконец, формы под шёлком замерли.
В этот момент я бы всё на свете отдал за целую руку и заряд взрывчатки.
Две отдельных формы шевельнулись под мантией. Егер повалился на колени и пал ниц, восславляя своего повелителя. Теперь Проклятый восстал уже не таким большим, как раньше. Алая мантия болталась, а сам он вряд ли был крупнее нормального человека.
Одно из щупалец вытянулось и галантно помогло второму созданию. То сидело в луже омерзительной жижи, вытянув навстречу руку. Щупальце обвило её и потянуло за собой. Жрица восстала из мёртвых.
Она пошатывалась, непривычная к такой форме. Кости покрывал чёрный ихор Проклятого. Внутренние органы, связки и плоть заменяла аномальная жижа. Она выглядела как женщина по форме и пропорциям, но её текстура и материал не имели с человеком ничего общего. Я почти узнал её по видениям. Сами формы утраченной плоти оказались восстановлены почти идеально.
Рваная ткань, в которую были завёрнуты кости, прилипла к спине жрицы, грязная и мокрая. Она сорвала её рукой, и поняв, что сделала, поднесла руку к лицу, медленно открывая и закрывая ладонь и поворачивая запястье. Глаза её горели как два угля. Она пробежалась руками вдоль тела, и желатиновая масса задрожала в ответ.
Проклятый обнял её, а их лица склеились в общую массу в том, что заменяло им поцелуй. Щупальца извивались и с мокрыми звуками били по основанию пирамиды. На меня полетели маслянистые капли. Проклятый, наконец, оторвался. Её руки оставили чёрные пятна на алом шёлке. Кираса больше не блестела — её скрыл тонкий слой чёрной слизи. Жрица провела руками по его лицу, и ткани послушно расступились, чтобы она смогла притронуться к пожелтевшим зубам его черепа.
Мертвяки флиртовали омерзительно.
— Моя жрица! Я исполнил твоё поручение! Я преодолел невозможное, чтобы ты могла вернуться обратно в этот мир!
— Владыка! — Что удивительно, жрица говорила вслух. Её голос был просто ужасен. Откуда-то из наполненных жижей внутренностей каждое слово будто расплавленный гудрон пробулькивал. — Истинно ты совершил невозможное! Пророчество исполнено!