Японская считалка (original) (raw)

Я умею считать по-японски. До восьми. Ну хорошо, до десяти, но последние две цифры использую очень редко. А с одного до восьми — много раз в день.

Это считает Стив. Стив — шидобу, т.е. айкидока с уровнем третий дан или выше. У Стива четвертый. Это много, очень много. Я к своему первому дану шел около 7-ми лет, сейчас готовлюсь ко второму.

Мы делаем укеми. В переводе с японского, укеми означает «спасение тела». В принципе, это любые действия, позволяющие избежать травмы. В более узком смысле, укеми — это способ падать так, чтобы потом не было мучительно больно. В нашем стиле айкидо есть 13 видов укеми. Последние два я делаю очень плохо, но мне и не надо: они нужны лишь на третий дан. Остальные 11 получаются без проблем, хотя, конечно, всегда можно улучшить.

Сейчас мы делаем самый первый — падение назад. Надо упасть на спину и встать, не опираясь руками. Стараюсь расслабиться и делать максимально правильно. Правильно — это экономно, а силы мне сегодня ещё потребуются.

Первый набор закончили. Почему-то в айкидо считают восьмерками. Очень привычно для программиста. Осталось ещё три раза по восемь — итого 32. Затем — следующее укеми, падение назад № 2 (это название такое).

Теперь идут кувырки назад – два типа. Итого ещё 64. Краем глаза замечаю, как стоящие слева от меня молодые (причем в обоих смыслах – и по возрасту, и по рангу) начинают сдавать. Я пока что ещё умудряюсь дышать через нос, хотя и с трудом. А наши шидобу молодцы: молотят, как автоматы. При том, что им ещё и считать приходится, а это сбивает дыхание только так.

Хотя молодцы только трое. У Джеймса довольно приличное брюхо, что не помешало ему сдать не так давно на третий дан. Однако при физических упражнениях он дохнет мгновенно, даже жалко становится. Но сейчас я тихо радуюсь: когда очередь считать доходит до Джеймса, он делает это раза в полтора медленнее, чем остальные трое. Что дает некоторую возможность перевести дыхание.

Все, назад откувыркались, наконец-то. Вперед легче, да и голова меньше кружится. Но тут тоже свои нюансы: при одном из типов кувырка я ставлю левую немного боком. Если повторять это много раз, то то жесткая парусина матов снимет кожу, как наждак. Несколько недель назад я заметил свою ошибку слишком поздно, в результате маты покрылись кровавыми чёрточками в том месте, где я кувыркался. После тренировки пришлось оттирать их раствором перекиси водорода, который стоит в подсобке специально для этой цели.

Три типа кувырков вперед закончили, это ещё 96 кувырков. Теперь осталась ерунда: всего два типа «высоких страховок». Высокая страховка – это падение в прыжке, когда переворачиваешься в воздухе и падаешь на бок. Выглядит страшно, но, когда умеешь делать, ничего трудного. Сил только забирает больше, чем другие типы укеми.

Так, первые восемь сделали. Осталось ещё три раза по столько. Это я пытаюсь себя обманывать, концентрируясь на ближайшей задаче. Воздуха не хватает, дышать приходится через рот, пульс частый. Главное – держать темп, если собьешься, то отстанешь. Из восьмерых только мы четверо продолжаем в том же темпе: трое крутых шидобу и я. Остальные пропускают кувырки, останавливаются, чтобы перевести дыхание.

Все, осталось последний набор. Теперь можно не экономить дыхание, главное — держать ритм, с ним легче.

Камае! Камае — это базовая стойка. Стараюсь стоять неподвижно, но получается плохо, грудь ходит ходуном, сердце колотится где-то в горле. Наконец следуют команда «Ями». Ями — что-то вроде «вольно» в переводе на русский. Падаю на колени, пытаюсь отдышаться. У меня около минуты блаженства, может, даже две. Постепенно дыхание замедляется, пульс, хотя по-прежнему учащенный, уже не молотит где-то в висках.

Кувырки закончены, но тренировка ещё нет. Выстраиваемся парами для отработки техник. Мой партнер — Алан. В айкидо мы к имени добавляем уважительный суффикс «сан», так что я обращаюсь к нему «Алан-сан».

Алан — крепкий мужик примерно моего возраста. У него очень вежливый сын лет восьми (он занимается в детской группе айкидо), гибридная Тойота Кэмри и четвертый дан. Кроме этого, я знаю, что Алан служит в полицейском спецназе — SWAT. Видимо, это и является причиной того, что все техники он делает крайне жестко. Я помню, как впервые встал с ним в пару несколько лет назад. У меня было очень стойкое впечатление, что, если я чуть промедлю со страховочным кувырком, Алан просто сломает мне руку. Приходилось все время работать на пределе моих тогдашних, весьма скромных, возможностей.

Что интересно, тогда у меня был белый пояс, сейчас — чёрный. А это чувство, что стоит чуть промедлить и всё, травма обеспечена, появляется по-прежнему, стоит только мне встать в пару с Аланом. При этом за мои почти 9 лет занятий айкидо я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь получил травму (отбитые пальцы не в счет) при занятии с Аланом или другими мастерами.

Самые страшные партнеры — это коричневые пояса. Они уже научились делать достаточно эффективные и болезненные техники, но ещё не научились дозировать усилие, и с ними все-время приходиться быть очень осторожным. А с мастерами другая проблема. Я до сих пор не могу приучить себя целить бокеном (это такой деревянный меч из твердого дуба) прямо в голову, хотя тот же Алан меня постоянно поправляет. Умом я понимаю, что, если я не буду точно направлять удар, мой партнер не сможет эффективно выполнить свою часть техники, но рука сама отклоняется немного в сторону.

Сейчас мы делаем технику под названием «джо-мочи». Джо — это посох из твердого дерева, примерно полутораметровой длины. Мой фаворит среди изучаемого в айкидо оружия — меня всегда восхищает, сколько забавных (и очень эффективных) вещей можно проделать при помощи простой палки.

Вот и сейчас - я шагаю вперед и наношу посохом тычковый удар Алану в солнечное сплетение. Вернее, пытаюсь нанести, потому что Алан, в руках у которого ничего нет, в момент удара делает шаг вперед и в сторону и, развернувшись боком, пропускает посох мимо себя. При этом он левой рукой перехватывает посох с моей рукой на нем и, действуя им, как рычагом, с шагом вперед выкручивает моё запястье противоестественным образом. Эта техника по-японски называется «коте-гаеши», что и переводится примерно как «вывернутое запястье», и стандартное противодействие ей — уход в кувырок.

Техника знакомая, к тому же очень похожая есть в моем следующем тесте, так что затруднений не вызывает. Удар-бросок-кувырок, удар-бросок-кувырок...

После восьми повторений меняемся местами. Теперь я ухожу от удара и бросаю Алана. Удар-бросок-кувырок...

Опять меняемся местами, но на этот раз сенсей взвинчивает темп. А вот это уже плохо. Потому что я ещё не до конца отошел от кувырков в начале занятия, и сейчас я просто не успеваю.

Наношу удар — максимально быстро и точно, насколько мне позволяет остаток сил. Алан легко уходит и перехватывает мою руку. Я понимаю, что надо срочно кувыркаться, но уставшие мускулы не реагируют. Чтобы выиграть доли секунды, стараюсь расслабиться и, насколько позволяет мне гибкость, наклоняюсь почти до самого пола, снимая нагрузку с запястья.

Но все равно, я действую слишком медленно. В последний момент Алан ослабляет нажим, позволяя мне уйти в кувырок с целой рукой. Вот, кстати, и ответ — нет, Алан не сломает мне руку, если я вдруг начну тупить. Но лучше не проверять.

Опять меняемся ролями. Пытаюсь действовать максимально жестко и быстро, но Алан, конечно, легко выдерживает заданный мной темп. Ну так оно и должно быть.

Бросаю взгляд на настенные часы. Занятие должно уже закончится, но сенсей все не дает команду остановиться. Наконец, долгожданное «Ями!».

Но это ещё не конец. Финальный аккорд — 8 отжиманий, 8 кувырков, все максимально быстро. Потом опять. На третьей, последней, серии я ломаюсь — сбавляю темп, пропускаю отжимания, потом кувырки. Но это уже все. Очередной продвинутый класс закончен. До следующей среды.

Самая счастливая минута за неделю — душ после класса. Остаток вечера я буду много пить, меня будет знобить и подташнивать. Возможно, я буду плохо спать — такое случается после продвинутого класса. Но все это будет потом, а сейчас у меня несколько минут чистого, концентрированного счастья: душ после занятия.