«Учёные — это люди, которые работают всегда» (original) (raw)
Андрей Владимирович Стародубцев — декан Школы социальных наук и востоковедения и активно вовлечённый в науку учёный. Он занимается исследованиями федерализма, региональной политики и территориального управления. Связать свою жизнь с наукой и исследованиями Андрей Владимирович захотел ещё во время учёбы в бакалавриате. Учёный рассказал редакции портала, как развивался его интерес к исследовательской деятельности, почему преподавания вдохновляет и кому полезна магистратура.
Фото из архива НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург
— Почему вы решили учиться именно на политолога?
— Когда в 2000-м году я поступал в университет, немногие понимали, что такое политология. На тот момент эта наука развивалась в России около десяти лет. Но 90-е были очень “живыми” с политической точки зрения. Это было время постоянных внутренних конфликтов, информационных войн и непредсказуемых выборов. При этом образовательных траекторий для человека, который интересуется общественной и политической жизнью и смотрит новости, тогда было немного. Можно было пойти учиться на историка, а можно — на политолога. Я рискнул и выбрал второй путь, хотя не особенно понимал, что за ним стоит. И, надо сказать, ни разу об этом не пожалел.
— Как у вас появился интерес к политической жизни в России?
— С одной стороны, повлиял контекст общественной жизни страны в 90-ые годы. Тогда политику обсуждали по телевизору, на кухне, в школе, у друзей и родителей.
С другой стороны — 90-е годы были очень непростыми. Я родился и жил в посёлке Никель Мурманской области. Это моногород, который полностью зависел от предприятия, входящего в состав «Норильского никеля» — огромной федеральной компании. Это значит, если где-то примут решение о том, что на заводе необходимо сократить количество рабочих, то много семей будут вынуждены уехать из города куда-то ещё. При таком раскладе изменения чувствуются сильнее. Точно так же и с кризисом 1998-го года, который привёл к исчезновению продуктов на полках магазинов. После этого мне захотелось понять, как именно работает политика и как же так выходит, что решения, принимаемые где-то в Москве, меняют твою жизнь по щелчку. Так я и оказался на факультете политических и социальных наук в Петрозаводском государственном университете.
При этом я не могу сказать, что мною двигало желание что-то изменить. Наверное, поэтому я и стал учёным, а не политическим технологом или консультантом. Мне просто хотелось понять, почему политика работает именно так, а вот оценивать события в категориях «хорошо» или «плохо», «надо так, а не как иначе» я склонен в моей личной жизни, не профессиональной.
— В какой момент обучения вы поняли, что политология — это круто, и вам хочется продолжать ею заниматься?
— Это поучительная история. К концу моего первого курса я задумался, где и кем я стану работать после выпуска. Таких мест было не очень много, а уж в Республике Карелия и подавно. Но я всё-таки не ушёл, и правильно сделал. На втором курсе я понял, что хочу заниматься наукой.
Мой интерес к науке проявился тогда, когда в Петрозаводск приехала команда преподавателей из Европейского университета в Петербурге. Благодаря им я понял, что политическая наука — это очень крутая штука и вообще заниматься исследованиями очень интересно. Наука позволяет тебе состояться, найти друзей, и интересно проводить время. Тогда же я понял, что отучусь ещё четыре года, а потом пойду в аспирантуру Европейского университета, там была отличная школа по политологии.
— Что именно вы тогда поняли благодаря преподавателям из ЕУ?
— Важны были не только знания, которые они давали, но и формат обучения, который мне открылся. Нас активно вовлекали в учебный процесс, давали нам интересные задания, повысили планку требований. Это был совсем новый подход, которого мы сейчас придерживаемся и в Школе социальных наук и востоковедения.
Я увидел людей, которые горят наукой. Не было такого, что работа — отдельно, жизнь отдельно, наука — отдельно. Наука была повсюду. Мне стало понятно, что учёные — это люди, которые работают всегда. У них меняется оптика, и они на все события в мире смотрят через призму научного знания. Уже в Петрозаводске я понял: я изучаю не просто политологию, а общество и жизнь, и я всегда буду смотреть на разные процессы через призму взаимодействия государства и человека, а также людей между собой.
И главное — тогда я столкнулся с современной социальной наукой, которая рассказывала, как устроен мир и как политика погружена в общественные процессы. Это было круто и, как оказалось, очень полезно для жизни.
— А чем полезно?
— Всем нам приходится сталкиваться с особенностями проживания в России, например — с бюрократией. Такое столкновение часто вызывает злость и раздражение. Но вдруг в какой-то момент начинаешь читать интересные книжки про общество и государство и понимать, почему бюрократия ведет себя так и почему ей сложно вести себя иначе. То есть, приходит осознание, как и почему устроен мир.
Кроме того, когда ты занимаешься наукой, то по большей части работаешь с данными. Благодаря им учёные развивают новые концепции и теории. Чтобы стать хорошим исследователем, нужно, например, учиться брать интервью и обрабатывать полученные данные. Потом понять, как находить в интервью самое важное, проверять аргументы и гипотезы. То есть исследователи выстраивают своё мышление таким образом, чтобы из многоголосия получилась интересная и правильная теоретическая модель. Это все очень полезные вещи не только в науке, но и в жизни в целом.
— Вы переехали в Петербург при поступлении в магистратуру Европейского университета. Насколько тяжело вам далось это решение?
— Вообще легко. Последние годы обучения в Петрозаводске я уже готовился к поступлению в Европейский университет. Сомнения у меня возникли лишь однажды. На пятом курсе я пошел работать в школу преподавать обществознание. Вёл занятия для четырёх 11-х классов. Тогда мне преподавать очень понравилось.
Думаю, мне повезло, что у меня были старшие ребята, а не пятиклассники. С выпускниками мне было интереснее: они взрослые — насколько вообще могут быть ребята в школе. Мне настолько понравилось преподавать в школе, что когда меня спросили, не хочу ли я остаться там после университета, мне потребовалось пять минут, чтобы сказать себе «Не дури!» и отказаться. Но это мимолётное замешательство было, потому что уж очень мне там было хорошо.
— То есть, вы тогда и поняли, что хотите продолжить преподавать?
— Да, примерно. Надо сказать, что в Петербурге я не сразу стал преподавателем. Но как только начал вести занятия снова, я понял, что мне это всегда нравилось, а главное — мне тогда казалось, что у меня это получается.
На мой взгляд, преподавание — важнейшая миссия учёного. Ведь наука — это немного для себя, ещё нужно доказать, что ты — хороший исследователь. Кому-то интересно читать, что ты пишешь, кому-то — нет, кто-то считает, что ты совершаешь прорыв, а кто-то — что всё это уже было написано давным-давно. Но как бы там ни было, я каждый год учу студентов или школьников политической науке. Вот этого у меня не отнимешь. Состоишься ты [как учёный] или нет — это вопрос еще открытый, но ты точно должен из года в год приходить к студентам и давать им лучшие знания, потому что это твой вклад в будущее и развитие науки и страны.
Студенты хотят узнавать новое, они мотивированы, им прикольно [заниматься наукой]. Когда я прихожу в аудиторию, я чувствую, что делаю что-то важное, полезное и крутое. Тут даже я скорее зависим от студентов, чем они от меня: с крутыми ребятами приятно работать, от них заряжешься. Если у студентов все получается, пара летит сама по себе, ты как будто и сам ничего не делаешь, разве что получаешь удовольствие. А когда ребята, недовольные или уставшие, смотрят в парту, а пара еле движется, то и сам расстраиваешься.
— Вы учились в Петрозаводске и в Петербурге, но не за рубежом. Вам когда-то хотелось это изменить?
— Мне дважды предлагали учиться в аспирантуре за границей. Обе находились в США, а изучение политических наук в Америке очень продвинутое. Оба раза я отказался по личным причинам, и позднее я рассматривал эти решения как ошибочные. Всё-таки обучение в другой стране и в других университетах — это очень важный опыт, который я в нужный момент не получил. Мне кажется, что моя жизнь могла бы сложиться иначе, если бы я поехал. Но с другой стороны, я доволен тем, как моя жизнь пошла. То есть, я сожалею не о последствиях, а о том, что у меня не было этого опыта. И когда кто-то из студентов спрашивает меня, стоит ли ехать, я обязательно это рекомендую.
— Ваши исследования, в основном, строятся вокруг федерализма и российской политики. Почему?
— У меня есть две основные темы [исследований], я их отделяю друг от друга, хоть они и взаимосвязаны. Первая — это федерализм, региональная политика и территориальное управление. По этой теме я защитил кандидатскую диссертацию. За вторую я взялся в 2010, но она меня занимает до сих пор: это государственное управление, бюрократия и принятие и исполнение решений в разных политических условиях.
С федерализмом всё было просто. На первом курсе бакалавриата меня спросили, про что я хочу писать курсовую. Тем было много, ответ нужно было дать сразу, и я сказал: «Мне интересно, почему решения московских властей отражаются на жизни в моём далёком родном городке. Я не понимаю, как мы связаны и почему все держится вместе». Преподаватели мне сказали, что это федерализм. Так я и стал им заниматься. Потом мне стало понятно, что это история не столько федерализм, сколько про территориальную политику и развитие. Я начал изучать региональную политику и бюджетный федерализм и продолжил исследования по этой теме в аспирантуре. И чем больше я занимался федерализмом, тем интереснее мне становилось.
В какой-то момент я решил изучать федерализм не только в российских реалиях, но и в сравнительной перспективе. Хотя, конечно, все равно я больше смотрю на ситуацию в России, и она очень интересная. В 90-е регионы были очень сильными, и с центром у них были сложные отношения. Ближе к десятым годам произошла централизация, и интерес к федерализму у исследователей пропал. Тогда-то я и начал изучать финансовые отношения между центром и регионами. Потом в какой-то момент регионы снова стали важным сюжетом, и сейчас я наблюдаю рост интереса к региональной тематике, в том числе и среди студентов.
— Посоветуйте, пожалуйста, любопытным студентам хорошую литературу о федерализме!
— Начать стоит с классической работы американского политолога Уильяма Райкера, она так и называется — «Федерализм». Эта книга стала одним из первых политологических обобщений по поводу этого феномена. Долгое время федерализм был правовой темой, а не политической. Райкер это изменил.
За последнее время наибольший вклад в теорию децентрализации и территориальных отношений внесла Тулиа Фаллети, которая уже довольно давно написала книгу «Децентрализация и субнациональная политика в в Латинской Америке». В своём исследовании она показала, что децентрализация не всегда означает увеличение власти у регионов, она может привести к совершенно иным следствиям.
— Как вы помогаете тем студентам, которые хотят заниматься наукой?
— Сначала таких студентов нужно найти. В Питерской Вышке по сути все занимаются научной работой — кто-то пишет курсовые, но при этом горят наукой не все. Когда я нахожу такого человека, то стараюсь погрузить его в собственные или чужие проекты. Важно, чтобы он попал в исследовательскую среду и общался с такими же людьми. Ведь человеку всегда легче работать, когда он учится каким-то новым методам и теориям в коллективе.
Оказаться в такой среде проще всего благодаря университетским лабораториям. Например, есть Центр сравнительных исследований власти и управления, там мы помогаем ярким студентам продвигаться по академической дороге. Сначала приглашаем на семинары в лабораторию, потом даем какие-то проекты и задания, а дальше они делают собственные исследования. Насколько я знаю, таким же путем идут многие другие исследовательские подразделения в кампусе.
При этом важно постоянно помогать ребятам, которые хотят стать учёными. Мы берём над ними шефство, рассказываем о конференциях, содействуем в поиске финансирования и интересного исследовательского вопроса. Иногда бывает по-человечески немного грустно, когда мы вкладываемся в студента, а он уезжает, например, в магистратуру за границу. Но в целом это не страшно: зато их успехи тебя потом сильно радуют.
— Как по-вашему, что нужно студенту, чтобы стать крутым ученым или политологом?
— Чтобы стать крутым ученым, науку нужно любить. Должна быть какая-то внутренняя мотивация! Кроме того, нужно читать много современной или классической литературы, и делать это с радостью. С другой стороны, необходимо уметь работать с данными, учиться разным методам и не зацикливаться на каком-то одном.
Что хорошо в Вышке — здесь у студентов есть все возможности, чтобы стать хорошими учёными. Можно участвовать в разных летних школах, активно учиться на своей ОП или слушать курсы с какой-то другой. Важно просто использовать это время по максимуму, чтобы набираться опыта.
— Любовь к науке приходит сразу? Или на её осознание нужно время?
— Очень часто студенты говорят «Я не особенно интересовался наукой, пока не встретил такого-то преподавателя». Поэтому-то я и использую слово “любить”: оно очень сильное, но зато показывает эмоциональную привязанность [к своему делу]. Эта эмоциональная привязанность может не появиться в бакалавриате, она приходит сама, или ты сам её в себе формируешь.
Наука как бы вознаграждает тебя, если ты ей посвящаешь жизнь. Поэтому когда откроется привязанность к науке, тогда и начнется твой путь в академии. Он может случиться на разных этапах жизни, но может и закончиться, если заинтересовало что-то другое. И ничего страшного в этом нет.
— И последнее — нужно ли поступать в магистратуру, чтобы стать учёным?
— Если хочется заниматься наукой, нужно после бакалавриата пойти в магистратуру, а затем — в аспирантуру. Это шаги, которые надо выполнить, чтобы тебя признали ученым другие ученые. Если уверенности в своём решении нет, можно взять gap year, то есть, на годик остановиться и подумать — то ли это, чего хочется. Если человек приходит в науку после такого перерыва, это говорит только о том, что наука ему или ей действительно интересна.