Ниманор, окончание (original) (raw)

Из «Книги Разных Историй»

Начало рассказа про Ниманора | Продолжение

***

Когда Вархи, сын Гиди узнал самую страшную тайну, он постарел и исчах. Ему было всего двадцать восемь лет, но выглядел он как старик, который пережил свою смерть. И всё равно он был полон решимости, потому что теперь, когда он знал самую страшную тайну, он узнал, как подчинить себе людей.

Он вышел из леса и направился к деревне, которая называлась Каз ат-Гур, а некоторые говорят, что Кар ат-Гур. Люди увидели старика, и сказали ему:

— Старик, старик, ты выглядишь, как будто ты позабыл про смерть. Тебе вынести молока и сухарей?

Вархи, сын Гиди посмотрел на них и сказал:

— Теперь вы будете принадлежать мне. Проведите меня в лучший дом, дайте мне лучшей еды, и только посмейте рассказать об этом кому-то ещё!

Деревенские люди засмеялись, потому что подумали, что это какой-то смешной старик из леса, который от старости и одиночества совсем сошёл с ума.

Тогда Вархи упал на землю, растопырил пальцы и прошептал самую страшную тайну траве, которая росла у площади. Трава высохла, а стены ближайших домов покривились — так страшна была самая страшная тайна.

Люди испугались его, а он сказал им:

— Люди Кар ат-Гура! Я рассказал траве то, что знаю, а я знаю самую страшную тайну, и трава увяла, а стены, которые услышали её — покривились. Знайте, что мне двадцать восемь лет, и я постарел оттого, что эту тайну рассказал мне злой дух. Тот, кто ослушается меня, будет следующим, кто узнает эту тайну!

Он перевёл дух и сказал:

— Не вздумайте меня убить. Как только вы меня убьете, эти вот два камушка смерти ударятся друг о друга, заверещат и расскажут эту страшную тайну так, что о ней услышат все люди в вашей деревне!

Как будто чёрное облако опустилось на всех, кто слышал эти слова. В тот же день Вархи поселился в Кар ат-Гуре, и люди начали его бояться. Страх жил над этой деревней, и самая страшная тайна наполнялась соком как паук поздним летом. А Вархи ничего не делал и только ел и пил; к нему приводили юных и красивых. Люди в деревне жили в постоянном страхе — в страхе, что они узнают самую страшную тайну.

***

Ниманор поселился рядом и наблюдал за всем, что происходило. Через пять лет ему надоело, как Вархи заправляет людьми в Кар ат-Гуре. Нечистым духам вообще часто делается скучно и именно оттого они совершают свои проделки. Ниманор решил убить Вархи, но ему не хотелось, чтобы эту тайну узнали слишком многие: тогда она потеряла бы всякую силу, ибо невозможно бояться того, что знают все. И Ниманор всё ещё боялся Вархи, и не знал, как к нему подступиться, кроме этого он прознал про два камушка смерти, которые тот приготовил.

Сначала Ниманор решил прийти к Умату, слепой смерти, и попросить его забрать Вархи, сына Гиди. Но Умату так сказал Ниманору:

— Нечистый дух! Кто ты такой, чтобы приходить и просить меня, Умату, Слепую смерть о таком ничтожном? Ты сам рассказал ему свою тайну, и хотя для меня она вздорна, я ничего не буду делать для тебя, да и в Ярких Списках точно написано: Вархи ещё должен жить тридцать пять лет.

Ниманор опечалился, потому что ждать тридцать пять лет было бы ему невмоготу. Тогда он надел на себя чужое лицо и чужой голос и отправился к Мериво, сыну Утто, молящимуся перед собранием. Но Мериво, сын Утто сразу понял кто перед ним, и отказался с ним говорить:

— Нечистый дух! Я молюсь перед собранием и знаю тридцать один путь проклятия. Не смей заговаривать со мной и не смей приближаться ко мне.

— Мериво, Мериво! Я пришёл к тебе не как нечистый дух, а с просьбой. Если ты разрешишь её, ты поможешь другим смертным.

Но Мериво лишь погрозил ему рябиновой веткой, и Ниманор убежал от Мериво как заяц от лисы. Тогда Ниманор отправился в лес, сел под клёном и от горя заплакал.

***

Когда Ниманор сидел и плакал в лесу, мимо пролетал Миднар Золотая Лапка. А Миднар был сычом. Он остановился, когда увидел Ниманора, сел на ветку и сказал:

— Я уже десять лет, как взрослый сыч, но никогда ещё не видел, чтобы злой дух сидел в лесу и плакал. Что это за новые пути ухищрения? Дозволено ли такое новшество нечистым духам?

Известно, что врослые сычы неподобны стерху и выпи, которые не умеют отличать людей от злых духов. Поэтому Миднар Золотая Лапка и сказал такие слова. А Ниманор ответил ему так:

— Миднар, Миднар! Я не ухищряюсь, а сижу и горюю о своей нечистой доле.

И тогда Ниманор рассказал Миднару Золотой Лапке свою историю. Миднар сказал ему:

— Тебе нужно поговорить с Афари, сыном Гина, который живёт в Скъёлле. Он, может быть, и поможет тебе и твоему горю из любви к людям.

— Только как мне добраться до Скъёлла? Она окружена реками, а нам, нечистым духам не положено переходить реки. Расскажи Афари, сыну Гина о моей беде, а я научу тебя, как всегда ловить жирных жуков чтобы они прилетали к тебе и твоей жене.

Но Миднар знал, что с нечистыми духами не стоит заключать сделки, и потому ответил ему так:

— Ничего мне от тебя не нужно, нечистый дух. Вот так, и вот так, ничего не беру я от тебя. Но так уж и быть я расскажу об этой беде Афари.

«Вот так, и вот так, ничего не беру от тебя» надо отвечать нечистым духам, чтобы они не могли заключить сделку. А в Скъёле говорят, что правильно сказать: «этак, да не этак, не беру я у тебя ни крохи».

Миднар тотчас оставил Ниманора и полетел в Скъёлл. Там он рассказал обо всём Афари. Афари услышал эту историю и опечалился:

— Вархи, сын Гиди, я помню его. Он мог бы стать значимым человеком, но посмотри? Как Мериво, он начал учить пути проклятия, но в отличие от Мериво, у него совсем не было величия души, и он променял жизнь на господство, а юность — на самую страшную тайну. И теперь того, как он променял одно на другое, целое поселение страдает, а там люди, скот, ящерицы, и сердце каждой сжато страхом.

Так он сказал, потому что вглядывался в невидимое, и оттого иногда знал то, что происходит вдали. Афари собрал свои вещи, и вышел из Скъёлла к Кар ат-Гуру.

Ниманор всё так же сидел в лесу и горевал, а Афари подошёл сзади и положил ему руку на плечо. Ниманор вздрогнул и не знал, что сказать. Он даже не обратился к нему по имени:

— Как так, ты, смертный человек, подкрался ко мне, нечистому духу и напугал меня?

— Меня зовут Афари, и я знаю пути воздуха и пути благословения. У меня лёгкий шаг.

Тогда Ниманор понял, кто же перед ним, и поклонился Афари до земли и снова заплакал.

— Прости меня, Афари, я сделал плохое. Я не должен был вести себя так, как не подобает нечистым духам. Но Вархи, сын Гиди поймал меня, и я не знал, как убежать.

— Странное ты делаешь, Ниманор. Не подобает нечистым духам и плакать. Ещё я знаю, что ты не убил дурачка из Артар когда мог и не украл его имя и лицо. Берегись! Ещё одно чистое дело, и перестанешь ты быть нечистым духом, а получишь прощение и вернёшься в Светлый Дом Аффану.

***

После этого разговора Афари пошёл к Кар ат-Гуру и почувствовал, как страх раздулся и живёт над всей землёй, и нет никого счастливого в округе. Лишь Вархи, сын Гиди храпит, наевшись чужой еды, а камушки смерти хвастаются друг перед другом. Ниманор же украдкой шёл за Афари, а Афари о том не знал. Ниманор, как и все нечистые духи тоже умел ходить незаметно. Об этом написано во всех книгах.

Когда Афари приблизился к дому Вархи, камешки смерти вылетели из окна и устремились к сердцу Афари, чтобы убить его, а если промахнутся — рассказать ему самую страшную тайну. Но Ниманор прыгнул перед Афари, и заслонил его своим телом, и камушки смерти убили Ниманора, а Афари остался цел. Ниманор убежал в лес, истекая болотной водой (она у нечистых духов вместо крови), а Вархи, сын Гиди проснулся от шума, увидел Афари, и сказал:

— Эй ты, вздорный глупец! Как ты посмел тревожить мой сон? Я сейчас расскажу тебе самую страшную тайну, и ты станешь как я!

— Меня зовут Афари, и я не боюсь твоей страшной тайны.

Тогда Вархи, сын Гиди, кряхтя и трясясь, взял свою клюку, поймал колдовским приёмом Афари, и притянул его, и начал нашёптывать ему на ухо самую страшную тайну. Но пока Вархи рассказывал её Афари, Афари оставался безмятежен, а сам Вархи заново, как будто в самый первый раз понимал как же страшно то, что он рассказывает. От этого у него выпали последние волосы и зубы, а глаза совсем помутились. Но когда он закончил рассказывать эту тайну, она перестала быть страшной.

— Как так, почему же рассеялся ужас этой тайны? И почему ты не испугался, когда она ещё имела власть?

— Меня зовут Афари, сын Гина, и я знаю пути благословения. Я вглядываюсь в невидимое, и потому не боюсь тайн нечистых духов.

— Но почему же тогда она потеряла силу после того, как я её рассказал?

— Эта тайна принадлежала Ниманору, нечистому духу. А он сделал три чистых дела: не убил дурачка, заплакал о содеянном, и умер вместо меня, чтобы освободить всех, кого ты поработил. Как только он это сделал, он перестал быть нечистым духом, и его тайна потеряла свою силу!

— Горе мне, Афари. Ведь теперь я непременно умру, ведь страх этой тайны разъел моё тело и перемолол мою душу. Но как же это горько, что всё, что я сделал в этой жизни, всё это — только вот что и помог я нечистому духу вернуться в Светлый Дом Аффану! Обхитрил меня Ниманор! Я же мог собирать мужей и останавливать войска.

— Горе тебе, Вархи! Только не Ниманор обхитрил тебя, а ты сам! Не нечистый дух повелел тебе поймать Ниманора, а твоё сердце. Не Ниманор поработил людей и лишил их радости на пять лет, а твоя алчность. И не Ниманор искал тебя, чтобы украсть твоё лицо и твой голос, а ты сам поймал его, чтобы страх разъел твоё тело и перемолол твою душу!

Пока они говорили таким образом, обезумевшие жители Кар ат-Гура ворвались в дом, чтобы жестоко убить своего мучителя, но не успели: от великого страха умер Вархи, и больше никто не знал самую страшную тайну на земле.

***

Те юные девушки и юноши, которых приводили к Вархи, сыну Гиди говорили потом так:

— Он ничего с нами не делал. Он не касался нас так, как не подобает, он не заставлял нас делать ничего, потому что у него не было сил вовсе. Он только смотрел нам в глаза, и холодной рукой иногда брал нас за руку, а эта рука тряслась от бессилия. Но именно от того нам так страшно и по сей день: мы не знаем, за что нам каяться, что же именно плохого он с нами сделал, что нам горько и больно. Лучше бы он нас бил, лучше бы целовал украдкой, тогда бы мы хотя бы знали, что нам делать, как просить прощения у Ариво и у Тея.

***

Когда Афари вернулся в Скъёлл, птицы спросили его:

— Так в чём же состояла эта самая страшная тайна?

Афари засмеялся и ответил:

— Я шёл по лесу и думал про Светлый Дом Аффану, и про то, как дочь его Айра обнимает Ниманора, а тот рыдает у неё на плече как ребёнок у своей истинной матери. А потом я увидел, как солнце восходит над Скъёллом, вспомнил, что у Кароха-синицы родились дети, было мне красиво и легко, и я совсем позабыл, о чём же была эта тайна.