Alexander Pisarev | The Institute of Philosophy of the Russian Academy of Sciences (original) (raw)

Papers by Alexander Pisarev

Человек, 2024

В статье анализируется тезис Фуко о грядущей «смерти человека», выявляются его слабые места и акт... more В статье анализируется тезис Фуко о грядущей «смерти человека», выявляются его слабые места и актуальность сегодня. Кратко очерчиваются предыстория данного тезиса и некорректности в его рецепции. Речь в нем идет не о человеке как субъекте, сознании, биосоциальном существе, биологическом виде и т.д., а о Человеке как об обусловливающем все эти концепции историческом априори, то есть эпистеме. Человек — модерная эпистема, сформировавшаяся на рубеже XVIII–XIX веков. Как трансцендентальная структура он является условием возможности модерных форм мышления в философии и науках о человеке (в том числе лингвоцентризма, психологизма, социологизма и т.д.). Рождение Человека сопряжено с изменой трансцендентальному проекту Канта — смешением трансцендентального и эмпирического. Общая структура Человека — трансцендентально-эмпирическая двойственность, он является и субъектом, и объектом познания. В этой двойственности заключен порочный круг и главная уязвимость Человека: эмпирические инстанции (язык, труд и биологическая жизнь, изучаемые науками о человеке) определяют условия познания и бытия индивида в эмпирическом поле, но сами возможны только благодаря той же способности познания, порождающей эмпирическое поле. Грядущую “смерть” именно этой конструкции, являющейся основанием знания, и приветствует Фуко. Приводится критика его позиции и подхода. Помимо прочего, Фуко не обосновывает тотальность влияния эпистемы, поэтому можно предположить сосуществование разных эпистем. В таком случае смерть Человека теряет однозначность в качестве знака рождения новой эпистемы и может оказаться постепенным отходом модерной эпистемы на задний план. На примере современного дискурса церебрального субъекта, отождествляющего личность с мозгом, показывается актуальность Человека за пределами философии в концепциях субъектов, реконструируемых историей и исследованиями науки: эти концепции опираются на научное знание и воплощаются в дискурсах и практиках в социальном пространстве.

Вопросы философии, 2024

Статья очерчивает гипотезу о влиянии интерпретации Фуко «Антропологии с прагматической точки зрен... more Статья очерчивает гипотезу о влиянии интерпретации Фуко «Антропологии с прагматической точки зрения» Канта на современные исследования моделей субъекта, опирающихся на научное знание. К таким моделям относятся церебральный, генетический, иммунный субъекты и др., изучаемые семейством подходов в истории и социологии науки, а также в философии. Во введении дается краткий обзор концепции церебрального субъекта, выводятся основные свойства такого типа моделей субъекта, отличающегося от традиционных философских субъектов, замкнутых в имманентности философского мышления. Субъекты, тематизируемые в этом семействе подходов, множественны, частичны и ситуативны (в зависимости от ситуации индивид может брать на вооружение разные модели), изменчивы (циркулируя, они могут мутировать от практики к практике), историчны и перформативны (они воплощаются в практиках). Сами подходы носят антиэссенциалистский характер, поскольку предполагает критическое отношение к натурализации субъектов, осуществляемой науками и вненаучными инстанциями. Их предшественником была тематизация Фуко человека в «Словах и вещах» и в комментарии к прагматической антропологии Канта. Показывается, что выписываемые им идеи прослеживаются и в обсуждаемых подходах к исследованию субъективации на основе научного опыта.

Логос, 2024

Статья посвящена анализу допущений, стратегий и возможностей Art&Science сквозь призму трех типов... more Статья посвящена анализу допущений, стратегий и возможностей Art&Science сквозь призму трех типов метафизического мышления. Эти типы задаются ответом на вопрос: почему есть нечто, а не ничто. Так, разбор классической метафизики позволяет выявить базовые допущения многих проектов Art&Science. Эти допущения заимствуются искусством у публичной саморепрезентации наук и западного здравого смысла: существует автономная и упорядоченная природа, она успешно познается и осваивается науками. Природа есть природа, и ничего больше. Эти допущения оспаривает посткантовская трансцендентальная онтология. Она открывает для Art&Science возможность рефлексировать данность природы в опосредованном наукой опыте, а именно конституирование наукой собственной предметности, вовлеченные в это социальные и политические факторы, а также процессы натурализации, превращающие научные объекты в вещи природы путем забвения их происхождения. Природа — в глазах смотрящего. Эмпирическая метафизика (ряд проектов из STS) вводит в рассмотрение лабораторные практики осуществления природы и роль нечеловеческих акторов в этих процессах. Природа — не только в глазах смотрящего, но и в руках делающего. Она собирается в том числе из тканей общества, политики, культуры, а не противостоит им извне. Помимо прочего этот ход позволяет определить Art&Science как осуществление или исполнение технонауки, поскольку свойственная этому искусству лабораторно-техническая эстетика является воспроизводством части технонаучной сети практик и акторов.
В заключение средствами критической социологии Пьера Бурдьё формулируется гипотеза, объясняющая, почему для художников Art&Science может быть проблематичен союз с STS, а постгуманизм и новый материализм усваиваются в этом искусстве в клишированном виде. Технонаучно формируемому миру требуется технонаучное просвещение на основе STS и философии, и Art&Science в союзе с ними может быть его искусством.

Наука телевидения, 2023

Статья посвящена концептуальным и эстетическим связям между Art&Science и постгуманизмом. В тракт... more Статья посвящена концептуальным и эстетическим связям между Art&Science и постгуманизмом. В трактовке постгуманизма авторы отталкиваются от тезиса Мишеля Фуко, что «человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке». Они показывают, каким образом из него вырастает постгуманистическая проблематика. В ее центре — осознание того, что человек и природа — историчные материально-дискурсивные продукты технонаучной сети, состоящей из человеческих и нечеловеческих акторов. Эта сеть изучается в исследованиях науки и техники (STS), которые служат мостиком между постгуманизмом и Art&Science. Поэтому авторы обращаются к STS, чтобы представить Art&Science в их оптике. Кратко вводится тезис онтологического конструктивизма о технонауке как осуществлении природных реалий. Art&Science с ее лабораторно-технической эстетикой интерпретируется как исполнение технонауки в качестве производящей природные реалии сети. Поясняется, каким именно образом это сближает научное искусство с постгуманизмом. Далее авторы концентрируются на том, как Art&Science работает с постгуманистической проблематикой тела, разбирают стратегии и примеры ее разработки в художественных проектах и показывают принадлежность проектов этого искусства эстетике постчеловеческого. В заключение обсуждаются некоторые ограничения работы Art&Science с
постгуманистической проблематикой.

Логос, 2023

В статье обсуждаются ключевые проблемы критических исследований картографии, которым посвящен ном... more В статье обсуждаются ключевые проблемы критических исследований картографии, которым посвящен номер «Логоса». В начале основные контуры этой проблематики намечаются путем интерпретации художественного проекта Бушры Халили «Проект „Картографирование путешествий“» (2008–2011). Затем вводится идея критических исследований картографии. Деконструкции в них подвергается, во-первых, современный западный здравый смысл и официальная научная идеология (прежде всего самих профессиональных картографов) о карте как нейтральной и объективной репрезентации. Во-вторых, способы, контексты и последствия производства и использования карты в социально-политических практиках, от колонизации, войн и перекраивания социальных общностей до управления территориями, нациестроительства и прокладки маршрута.
По мнению критических исследователей, карты фиксируют не ландшафт как конкретную материальную данность, а строго определенную совокупность отношений к этой данности, обусловленных социальными, политическими, культурными и экономическими реалиями. Несмотря на относительную концептуальную автономию математических и технических построений и действий, карта не может рассматриваться как нечто самостоятельное. Она инструментальна, ситуативна и обладает значимостью лишь в той мере, в какой в своем использовании функционально встроена в более широкие системы. В этом смысле она может быть представлена как объект, находящийся в процессе постоянного становления. Карта — результат работы многих институтов, большой цепочки коллективных действий, от сбора и систематизации данных до математической обработки, макетирования и тиража. В заключение обсуждается семиологический аспект карт: он задается синтагмой маршрута и синтагмой границы. Поэтому если карта высказывается, то это высказывание имеет два модуса — «путешествие» и «разграничение».

Логос, 2022

Обсуждаются некоторые особенности концептуального устройства и контекста пострепрезентационной ка... more Обсуждаются некоторые особенности концептуального устройства и контекста пострепрезентационной картографии, связанные с критическими исследованиями науки и техники (STS). Предварительно очерчивается место STS в публичной репрезентации науки. Несмотря на бурное развитие и актуальность проблематизаций, подходов и результатов этого поля, они почти не влияют на публичную репрезентацию науки и естественнонаучной картины мира. Более того, эти исследования вызывают сопротивление, что ярко проявилось в «научных войнах» между учеными и исследователями науки и продолжает проявляться в подобных конфликтах и дискуссиях. Наглядным воплощением этого вытеснения STS служит практически полное отсутствие его нарративов в музеях и центрах науки и техники. Между тем проблематизации, предлагаемые этим исследовательским полем, ведут к существенному изменению не только содержания распространенных представлений об устройстве современного мира, но и концептуальной формы такого представления, например, «картины мира» или «карты». В открываемом исследователями науки и техники разнородном пространстве они оказываются эффектами социотехнических практик, как и их предпосылки, а именно оппозиции природы и культуры, материи и значения, репрезентации и репрезентируемого и т. д.

Кратко излагается идея обобщенного критического подхода, ярким примером которого выступает акторно-сетевая теория. Этот подход позволяет прослеживать траектории онтологического конструирования этих оппозиций, а также научных фактов и техники. Показывается его сходство с деконструкцией Жака Деррида и современными постгуманистическими проектами нового материализма. Далее работа этой идеи прослеживается на материале проектов пострепрезентационной картографии, смещающей внимание с проблематики карты как репрезентации на исследование практик создания и использования карт. Исследователи показывают вторичность репрезентационной функции карты по отношению к ее навигационной функции, тематизируя способы существования и становления карты в гетерогенных сетях социотехнических практик. В заключение высказывается предположение, что практика и идея навигации могут указать путь к формированию навигационных установок в качестве альтернативы тотализирующим картинам мира.

Логос, 2022

Статья посвящена прочтению раннего антиутопического романа Александра Зиновьева «Зияющие высоты» ... more Статья посвящена прочтению раннего антиутопического романа Александра Зиновьева «Зияющие высоты» (1976) в оптике постфукианских исследований правительности (Governmentality Studies). Предварительно реконструируется социальная онтология романа: противостояние эгоистических социальных законов (социальности) и антисоциальности, основанной на моральном усилии индивидов сдерживать социальность. Это противостояние особенно остро в «массовом обществе», поэтому подход Зиновьева критически настроен к любому современному обществу. Место полной победы социальности — циническое общество Ибанска, места действия романа, а ибанский режим — его продолжение. Очерчиваются особенности подхода к власти в романе, обусловившие обращение к оптике исследований правительности. Раскрываются основные черты этой оптики и управления как руководства поведением. Приводятся аргументы в пользу того, что ибанская правительность может иметь отношение не только к советскому обществу, но и к иным обществам в прошлом и настоящем. Поэтому ее изучение может стать вкладом в исследование исторической онтологии нас самих.
Далее дается предварительный набросок устройства ибанской правительности с опорой на эссе Юна Эльстера о роли логических ловушек в устройстве ибанского режима. Обсуждаются основные диспозиции власти и их следствия, например, патологическая неэффективность, имитация работы, порочный круг недоверия. Разбираются конкретные техники управления, такие как донос, собрание, делегированное замалчивание, воспроизводимая властью модель субъекта как «посредственности». Все они основаны на признании автономии и использовании внутренних процессов общества, обусловленных действием социальности. С антисоциальностью связана возможность контрповедения, но для этого необходимо коллективное самопознание, инструментом которого и мыслил свой роман Зиновьев. В заключение намечается линия возможного исследования ибанской правительности как иронической критики позднесоветского внедрения кибернетики в управление.

ΠΡΑΞΗΜΑ. Проблемы визуальной семиотики, 2021

В статье обсуждается репрезентация науки в музеях и центрах науки и техники и очерчивается возмож... more В статье обсуждается репрезентация науки в музеях и центрах науки и техники и очерчивается возможная концепция музея технонауки, который бы восполнял ее ограничения и умолчания. В отличие от этих институций музей технонауки посвящен не тому, что ученые знают о природе, а тому, как они получают это знание, как оно существует и применяется, то есть, метанаучным вопросам. Для решения этой задачи новый музей должен опираться на идеи и результаты исследований науки и техники (STS), а также истории и философии науки. Вполне возможно, что сегодня путь разума к совершеннолетию должен проходить не только через научное просвещение, но и через критическое метанаучное просвещение.

В первой части статьи описывается общая логика и контекст репрезентации науки и техники в современных музеях и центрах науки и техники. Их основные задачи — способствовать повышению понимания науки обществом и привлекательности профессий научно-технической области. Обычно это достигается за счет акцента на чистой науке в ущерб прикладной: ядром музеев и центров являются экспозиции, представляющие результаты научного познания, систематизированные в научную картину мира. О технике говорится скорее как о непроблематичном «применении» знания или комплексе утилитарных функций: мало внимания уделяется сложному устройству инженерии и создаваемому техникой социальному порядку. Об устройстве самой науки говорится мало, в основном о научном методе.
Этот подход подвергается критическому анализу. Помимо прочего критикуется акцент на чистой науке в ущерб прикладной, натурализация и идеализация знания за счет устранения контекстов его производства, существования и применения. В силу двойной невидимости авторства (науки — по отношению к знанию, музея — по отношению к экспозиции) и трансляции знания в режиме безальтернативности и полноты («парадигма Псафона», П. Бурдье) музеи науки функционируют как музеи-храмы (Д. Кэмерон). Приводятся доводы в пользу обращения к обсуждению устройства науки и техники с опорой на результаты исследований науки и техники. Оно предполагает создание музея или экспозиции, которые дополняли бы существующие музеи и центры. Его рабочее название — музей технонауки.

Во второй части описывается его возможная концепция. Приводятся примеры тематики, раскрываются некоторые принципы организации: двойное видение, пересборка предмета, собственной позиции и аудитории, музей-бриколер, музей-форум. Эти принципы сближают музей технонауки с кунсткамерой в противовес модерным музеям науки. В качестве одного из возможных подходов построения экспозиции обсуждается историзация существующих форм науки и техники. Ориентирами из истории выставок могут служить Les Immatériaux (1985) под кураторством Ж.-Ф. Лиотара и Iconoclash: Beyond the Image Wars in Science, Religion and Art (2002) под кураторством Б. Латура. В заключение концепция музея технонауки резюмируются в своде ценностей: продуктивное незнание, критика, разнообразие, дискуссионность.
https://praxema.tspu.edu.ru/archive.html?year=2021&issue=4&article_id=8277

State, Religion and Church, 2020

This article explores a possible conflict between the practical and ethical implications of scie... more This article explores a possible conflict between the practical and ethical implications of scientific and religious discourses about human nature proposed in the sci-fi series "Altered Carbon". It discusses the clash between biopolitically implemented technology and religious life. The scientific discourse is represented by the "ideology of the cer-ebral subject" (F. Vidal, F. Ortega), which establishes the connection between the brain and the self. A brief examination of examples of the representation of this ideology in science fiction and its general logic follows. The final development of neuroscience in this series is the technology of uploading the self onto a digital medium, which makes it possible to achieve a quasi-immortal state by changing bodies. This technology, biopolitically appropriated and introduced into individual lives by the state, conflicts with the religious life of Neo-Catholics who refuse to transfer their selves into another body after their bodily deaths. Thus, the field of collision between the interference of science inspired biopower into the life of the individual and his or her religious life is marked by the coordinates of life and death. The article discusses this fundamental collision, its biopolitical background, and its implications.

ΠΡΑΞΗMΑ. Проблемы визуальной семиотики, 2020

Статья посвящена изменениям образности таксидермических объектов в музеях естественной истории. Н... more Статья посвящена изменениям образности таксидермических объектов в музеях естественной истории. На ряде случаев прослеживаются связи этих изменений с трансформациями сети разнородных элементов-на-учных теорий и парадигм, музея, национальной политики, моральных представлений. Таксидермический объект понимается как объект науки, обладающий собственной материальностью и историей, музей-как пространство репрезентации природы, научных категорий и морально-политических идей. Таксидермия входит в музей естественной истории в XVIII веке ценой стирания своей художественности и искусственности в пользу объектив-ной репрезентации «самой» природы. В контексте географических откры-тий и колониальных завоеваний чучела позволяли решить проблему уда-ленного во времени и пространстве наблюдения. Благодаря натурализа-ции удается превратить чучело, теперь анонимное и стандартизированное, в воплощение таксона линнеевской систематики, неотделимой от сооб-ражений государственного управления ресурсами. Эта сцепка проявлялась в организации пространства экспозиции. В XIX веке с изменением принципа систематики, разработкой идеи организма в таксидермическую экспозицию через диорамы и биологические группы вводится измерение жизни. На конкретном примере демонстрируется использование таксидермических диорам в качестве инструмента морально-политической субъективации индивидов. В середине XX века наступает упадок таксидермии. Актуальная наука меняется и уходит из музеев естественной истории, разрушается колони-альная система, критически переосмысливается отношение к колониаль-ному наследию и животным, развиваются кинотехника и телевидение. Чучела становятся нежеланными артефактами жестокой политики и эсте-тики прежней эпохи и в большей степени объектами критических иссле-дований и истории науки, чем науки. Музеи же, теряя финансирование и посетителей, оказываются в дважды противоречивом положении. Во-первых, между антиисторической натура-лизирующей научностью и историчностью денатурализованных экспона-тов. Во-вторых, между неоднозначными эстетикой и историей таксидермии и изменившимся моральным порядком. Помимо других способов они пытаются разрешить эти противоречия путем переинтерпретации таксидер-мической экспозиции в рамках экологической повестки и при помощи...

Логос, 2020

Предисловие к трехтомнику "Логоса" (2020. №№1-3) по истории науки. Отталкиваясь от предположения... more Предисловие к трехтомнику "Логоса" (2020. №№1-3) по истории науки.

Отталкиваясь от предположения, что наука представляет собой эмпирическое многообразие, авторы рассматривают различные способы с этим многообразием справиться. Традиционный эссенциалистский подход предлагает конструировать единую «сущность», уникальный и нормативный набор отличительных качеств, который, как предполагается, с незначительными вариациями обнаруживается в любой части науки. Обычными элементами такого набора выступают, к примеру, идеи факта, метода, теории, эксперимента, верификации и фальсификации, а социальные, политические и культурные процессы и факторы вытесняются как внешние и побочные. Такой способ позволяет надежно отделить науку от всего, что ею не является, относительно легко объяснять, что такое наука, и поддерживать ее притязание на автономность, поскольку предлагает нормативный «сильный» образ науки. История науки в таком случае сводится к подбору иллюстраций процесса формирования и воплощения подобной «сущности». Наиболее известные версии названной «сущности» и «сильного» образа представляют философия науки логического позитивизма и самоописание многих ученых, которое в широких кругах считается предпочтительным объяснением науки и часто транслируется при ее популяризации. Авторы указывают на факторы, ставящие эту привилегированность самоописания под вопрос. Требование научности располагает к тому, чтобы ориентироваться на специализированные исследования науки. Однако изучение деятельности ученых и научных сообществ эмпирическими методами социологии, истории, антропологии обнаружило расхождение нормативного «сильного» образа с реально наблюдаемым многообразием наук, методологий, способов быть учеными и т. д. При этом данные дисциплины не предлагают альтернативного «сильного» образа, формируя взамен релятивизированный и плюралистический «слабый». Авторы формулируют дилемму выбора образа науки в точке столкновения стремления изучать науку и отстаивать ее автономию.

Вестник ТвГУ, 2020

Пропедевтический по характеру текст для первичного разведения АСТ, ООО и нового материализма как ... more Пропедевтический по характеру текст для первичного разведения АСТ, ООО и нового материализма как онтологий, иногда называемых "плоскими" и имеющих ряд схожих риторических приемов и теоретических решений. Очень кратко о задачах каждого из проектов, основных решениях, контексте и различиях в использовании и статусе.

Предисловие к Харман Г. Спекулятивный реализм: введение / пер. с англ. Писарев А. М.: РИПОЛ классик, 2019

Серия «ФИГУРЫ ФИЛОСОФИИ» -это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее з... more Серия «ФИГУРЫ ФИЛОСОФИИ» -это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX-XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии -способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве.

Государство, религия, церковь в России и за рубежом, 2019

Статья посвящена исследованию предлагаемого научно-фантастическим сериалом «Видоизмененный углеро... more Статья посвящена исследованию предлагаемого научно-фантастическим сериалом «Видоизмененный углерод» кейса возможного конфликта между практическими и этическими импликациями научного и религиозного дискурсов о природе человека. В частности, речь идет о столкновении биополитически присвоенной и внедренной технологии и религиозной жизни. Научный дискурс представлен «идеологией церебрального субъекта» (Ф. Видаль, Ф. Ортега), устанавливающей связь между мозгом и личностью. Кратко разбираются примеры воплощения этой идеологии в научной фантастике и ее общая логика. «Логичным итогом» в данном случае является технология загрузки сознания на цифровой носитель, позволяющая отвязать смерть индивида от телесной смерти и добиться квазибессмертия путем смены тел. Эта технология, биополитически присвоенная и внедренная государством, вступает в конфликт с религиозной жизнью неокатоликов, отказывающихся переносить сознание после телесной смерти в другое тело. Таким образом, поле столкновения вмешательства сциентизированной биовласти в жизнь индивида и его религиозной жизни размечается координатами жизни и смерти. В статье рассмотрена механика столкновения, его биополитическая подоплека и импликации.

ΠΡΑΞΗMΑ. Проблемы визуальной семиотики, 2018

Статья посвящена проблематике визуальности экспонатов в музеях науки. Кратко очерчивается специфи... more Статья посвящена проблематике визуальности экспонатов в музеях науки. Кратко очерчивается специфика музеев науки как мест эпистемологического накопления и коллективного эмпиризма. Очерчивается круг проблем, сопряженных с репрезентацией экспонатами рабочих объектов науки. Проблемы разделяются на два блока. На примере экспозиции Африканского зала Американского музея естественной истории демонстрируется многоаспектность смысловых содержаний, транслируемых экспонатами. Во-первых, показывается, что ключевым принципом создания диорам экспозиции была научная точность воспроизводства природы. Однако этот принцип интерпретировался участниками производства по-разному. Были две несовместимые интерпретации. Согласно одной, принадлежащей основателю Зала, таксидермисту Карлу Эйкли, следование природе предполагало воссоздание ее гармонии и совершенства. Это означало, что репрезентировались не конкретные особи, а совершенный архетип, под который тщательно подбирались наиболее отвечающие представлениям о совершенстве животные. Эта установка близка тому, что Л. Дастон и П. Галисон назвали истиной-по-природе. Другая интерпретация принадлежит Джеймсу Перри Уилсону, ведущему художнику экспозиции на позднем этапе ее производства. Он неукоснительно следовал накопленным в ходе экспедиций материалам, скрупулезно воспроизводя каждый ландшафт. Это требовало отстранения субъективной интерпретации ради того, чтобы дать слово самой природе. Такая установка более близка к механической объективности. Противоречие между этими интерпретациями, однако, скорее, виртуально, поскольку в соответствии с ними выполнены разные элементы диорам. Более того, вся экспозиция в целом реализует задумку Эйкли. Двойственную природу его замысла обнаруживает в своем исследовании Донна Харауэй. Анализируя входную группу музея, устройство экспозиции Африканского зала, а также особенности диорам и их создания, она показывает, что хотя К. Эйкли стремился раскрыть девственный мир Африки, своим подходом он превратил экспозицию в экран для собственных морально-политических представлений. В центре этих представлений – противостояние упадку природы путем ее консервации в Зале и противостояние декадансу и распаду социальных связей в современном промышленном городе. Он мыслил воссоздаваемую в центре Нью-Йорка природу Африки как лоно и естественную среду самого человека, в которую тот должен вернуться. При этом выборка животных для диорам и их репрезентация по ту сторону всякой научной нейтральности выражали патриархальные и органицистские представления об устройстве социального мира. Проведенный анализ показывает, что экспозиции и экспонаты музеев науки требуют комплексного анализа, учитывающего не только репрезентацию ими научных содержаний, но и более широкий контекст, включающий в себя представления о роли и месте науки и научного знания и морально-политические условия производства и функционирования экспозиций.

Предисловие к Дастон Л., Галисон П. Объективность / пер. с англ. Т. Вархотова, С. Гавриленко, А. Писарева. М.: НЛО, 2018

Philosophical Literary Journal Logos, 2017

This article outlines the context of two Logos issues, “Anti-Latour,” “UAVs, Elevators, Scallops,... more This article outlines the context of two Logos issues, “Anti-Latour,” “UAVs, Elevators, Scallops, Zimbabwe Bush Pump,” and “New Ontologies.” These three issues issues are based on the idea of an atlas meant to map out the intellectual landscape of actor-network theory (ANT) and flat ontologies. Over the course of a few decades of its existence, ANT has evolved from a singular approach in science and technology studies into a transdisciplinary family of theories joined together by a set of basic properties, partial connections, and common references. This article maps out the trajectories of ANT development and reception. Bruno Latour is discussed as one of the main assemblage points of the approach. A one of the founders of the approach, he took part in many of its transformations, as well as in a collective closure and relaunch of the project. However, “Latour” is sometimes a name designating a particular intellectual, sometimes denotes the Paris school of ANT, and is sometimes a reference to a network of research projects, or even the whole actor-network approach. His name conceals differences between these four senses and provides permanent shifts from one to another. Latour’s changeability draws the attention of critics and readers, generating new interpretations of his work. One classic example is the polemic between Bruno Latour and David Bloor, a leader of the Edinburgh school of sociology of scientific knowledge. Their clash is an important event that largely defined which theoretical style would dominate in the field of science and technology studies. The expansion of ANT across various disciplinary boundaries is discussed in the article through Graham Harman’s proposal to rethink Latour theory in philosophy, connecting the actor-network approach with flat ontologies. This topic is discussed in the third issue (Vol. 27 # 3 2017). This article offers a short description of flat ontologies and highlights the specificity of ANT reception. It finishes with a discussion of the empirical application of the theory, accompanied by commentary on the transformations of vocabulary and of the approach itself.

Логос, 2017

Предисловие к трехтомнику Логоса об акторно-сетевой теории и новых онтологиях (2017. №№1,2,3) Ст... more Предисловие к трехтомнику Логоса об акторно-сетевой теории и новых онтологиях (2017. №№1,2,3)
Статья очерчивает контекст трех первых номеров «Логоса» 2017 года, в основе которых лежит идея атласа, призванного разметить картографию интеллектуального ландшафта акторно-сетевой теории (АСТ) и плоских онтологий. За несколько десятилетий своего существования АСТ превратилась из отдельного подхода к исследованию науки и технологий в трансдисциплинарное семейство теорий, объединенных набором базовых свойств, частичных связей и общих отсылок. В статье обозначаются траектории развития и рецепции АСТ. Бруно Латур рассматривается как одна из главных точек сборки подхода. Один из основателей АСТ, Латур принял участие во многих трансформациях проекта, в его коллективном закрытии и перезапуске. При этом «Латур» оказывается именем, указывающим то на конкретного интеллектуала, то на Парижскую школу АСТ, то на сеть исследовательских проектов, то на весь акторно-сетевой подход. Его имя скрадывает различия четырех смыслов и обеспечивает постоянные смещения между ними. Изменчивость Латура привлекает внимание критиков и читателей, порождая все новые интерпретации его работы. Классический пример — его полемика с Дэвидом Блуром, лидером Эдинбургской школы в социологии научного знания. Их столкновение оказывается важным событием, во многом определившим, какой теоретический стиль будет доминировать в исследованиях науки и технологий. Статья завершается обсуждением эмпирических приложений теории, в котором поясняются соответствующие трансформации словаря и подхода.

Вестник Московского университета. Серия 7. Философия, 2013

В статье прослеживается путь и проблемы трансцендентальной концептуализации конечности существова... more В статье прослеживается путь и проблемы трансцендентальной концептуализации конечности существования в фундаментальной онтологии М. Хайдеггера. Во-первых, конечность — это окруженность и аффицированность сущим, причем в двух смыслах: как бытие-в-мире, а также как проблематичное не-отношение с «вне мира», аналогичного по роли кантовской вещи в себе. Во-вторых, конечность выражается в бессилии мышления перед собственным существованием, своим Иным: неспособное избавиться от этой «темной стороны», оно обречено возобновлять вопрос и двигаться по кругу. В-третьих, место конечности par excellence — это временность, дополненная бытием-к-смерти и ориентированная на аспект будущего. Она интерпретируется как контингентная безосновность, или событие.

Book Reviews by Alexander Pisarev

Логос, 2020

рецензия на Kuhn’s “Structure of Scientific Revolutions” at Fifty: Reflections on a Science Class... more рецензия на Kuhn’s “Structure of Scientific Revolutions” at Fifty: Reflections on a Science Classic / L. Daston, R. Richards (eds). Chicago: University of Chicago Press, 2016.

Человек, 2024

В статье анализируется тезис Фуко о грядущей «смерти человека», выявляются его слабые места и акт... more В статье анализируется тезис Фуко о грядущей «смерти человека», выявляются его слабые места и актуальность сегодня. Кратко очерчиваются предыстория данного тезиса и некорректности в его рецепции. Речь в нем идет не о человеке как субъекте, сознании, биосоциальном существе, биологическом виде и т.д., а о Человеке как об обусловливающем все эти концепции историческом априори, то есть эпистеме. Человек — модерная эпистема, сформировавшаяся на рубеже XVIII–XIX веков. Как трансцендентальная структура он является условием возможности модерных форм мышления в философии и науках о человеке (в том числе лингвоцентризма, психологизма, социологизма и т.д.). Рождение Человека сопряжено с изменой трансцендентальному проекту Канта — смешением трансцендентального и эмпирического. Общая структура Человека — трансцендентально-эмпирическая двойственность, он является и субъектом, и объектом познания. В этой двойственности заключен порочный круг и главная уязвимость Человека: эмпирические инстанции (язык, труд и биологическая жизнь, изучаемые науками о человеке) определяют условия познания и бытия индивида в эмпирическом поле, но сами возможны только благодаря той же способности познания, порождающей эмпирическое поле. Грядущую “смерть” именно этой конструкции, являющейся основанием знания, и приветствует Фуко. Приводится критика его позиции и подхода. Помимо прочего, Фуко не обосновывает тотальность влияния эпистемы, поэтому можно предположить сосуществование разных эпистем. В таком случае смерть Человека теряет однозначность в качестве знака рождения новой эпистемы и может оказаться постепенным отходом модерной эпистемы на задний план. На примере современного дискурса церебрального субъекта, отождествляющего личность с мозгом, показывается актуальность Человека за пределами философии в концепциях субъектов, реконструируемых историей и исследованиями науки: эти концепции опираются на научное знание и воплощаются в дискурсах и практиках в социальном пространстве.

Вопросы философии, 2024

Статья очерчивает гипотезу о влиянии интерпретации Фуко «Антропологии с прагматической точки зрен... more Статья очерчивает гипотезу о влиянии интерпретации Фуко «Антропологии с прагматической точки зрения» Канта на современные исследования моделей субъекта, опирающихся на научное знание. К таким моделям относятся церебральный, генетический, иммунный субъекты и др., изучаемые семейством подходов в истории и социологии науки, а также в философии. Во введении дается краткий обзор концепции церебрального субъекта, выводятся основные свойства такого типа моделей субъекта, отличающегося от традиционных философских субъектов, замкнутых в имманентности философского мышления. Субъекты, тематизируемые в этом семействе подходов, множественны, частичны и ситуативны (в зависимости от ситуации индивид может брать на вооружение разные модели), изменчивы (циркулируя, они могут мутировать от практики к практике), историчны и перформативны (они воплощаются в практиках). Сами подходы носят антиэссенциалистский характер, поскольку предполагает критическое отношение к натурализации субъектов, осуществляемой науками и вненаучными инстанциями. Их предшественником была тематизация Фуко человека в «Словах и вещах» и в комментарии к прагматической антропологии Канта. Показывается, что выписываемые им идеи прослеживаются и в обсуждаемых подходах к исследованию субъективации на основе научного опыта.

Логос, 2024

Статья посвящена анализу допущений, стратегий и возможностей Art&Science сквозь призму трех типов... more Статья посвящена анализу допущений, стратегий и возможностей Art&Science сквозь призму трех типов метафизического мышления. Эти типы задаются ответом на вопрос: почему есть нечто, а не ничто. Так, разбор классической метафизики позволяет выявить базовые допущения многих проектов Art&Science. Эти допущения заимствуются искусством у публичной саморепрезентации наук и западного здравого смысла: существует автономная и упорядоченная природа, она успешно познается и осваивается науками. Природа есть природа, и ничего больше. Эти допущения оспаривает посткантовская трансцендентальная онтология. Она открывает для Art&Science возможность рефлексировать данность природы в опосредованном наукой опыте, а именно конституирование наукой собственной предметности, вовлеченные в это социальные и политические факторы, а также процессы натурализации, превращающие научные объекты в вещи природы путем забвения их происхождения. Природа — в глазах смотрящего. Эмпирическая метафизика (ряд проектов из STS) вводит в рассмотрение лабораторные практики осуществления природы и роль нечеловеческих акторов в этих процессах. Природа — не только в глазах смотрящего, но и в руках делающего. Она собирается в том числе из тканей общества, политики, культуры, а не противостоит им извне. Помимо прочего этот ход позволяет определить Art&Science как осуществление или исполнение технонауки, поскольку свойственная этому искусству лабораторно-техническая эстетика является воспроизводством части технонаучной сети практик и акторов.
В заключение средствами критической социологии Пьера Бурдьё формулируется гипотеза, объясняющая, почему для художников Art&Science может быть проблематичен союз с STS, а постгуманизм и новый материализм усваиваются в этом искусстве в клишированном виде. Технонаучно формируемому миру требуется технонаучное просвещение на основе STS и философии, и Art&Science в союзе с ними может быть его искусством.

Наука телевидения, 2023

Статья посвящена концептуальным и эстетическим связям между Art&Science и постгуманизмом. В тракт... more Статья посвящена концептуальным и эстетическим связям между Art&Science и постгуманизмом. В трактовке постгуманизма авторы отталкиваются от тезиса Мишеля Фуко, что «человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке». Они показывают, каким образом из него вырастает постгуманистическая проблематика. В ее центре — осознание того, что человек и природа — историчные материально-дискурсивные продукты технонаучной сети, состоящей из человеческих и нечеловеческих акторов. Эта сеть изучается в исследованиях науки и техники (STS), которые служат мостиком между постгуманизмом и Art&Science. Поэтому авторы обращаются к STS, чтобы представить Art&Science в их оптике. Кратко вводится тезис онтологического конструктивизма о технонауке как осуществлении природных реалий. Art&Science с ее лабораторно-технической эстетикой интерпретируется как исполнение технонауки в качестве производящей природные реалии сети. Поясняется, каким именно образом это сближает научное искусство с постгуманизмом. Далее авторы концентрируются на том, как Art&Science работает с постгуманистической проблематикой тела, разбирают стратегии и примеры ее разработки в художественных проектах и показывают принадлежность проектов этого искусства эстетике постчеловеческого. В заключение обсуждаются некоторые ограничения работы Art&Science с
постгуманистической проблематикой.

Логос, 2023

В статье обсуждаются ключевые проблемы критических исследований картографии, которым посвящен ном... more В статье обсуждаются ключевые проблемы критических исследований картографии, которым посвящен номер «Логоса». В начале основные контуры этой проблематики намечаются путем интерпретации художественного проекта Бушры Халили «Проект „Картографирование путешествий“» (2008–2011). Затем вводится идея критических исследований картографии. Деконструкции в них подвергается, во-первых, современный западный здравый смысл и официальная научная идеология (прежде всего самих профессиональных картографов) о карте как нейтральной и объективной репрезентации. Во-вторых, способы, контексты и последствия производства и использования карты в социально-политических практиках, от колонизации, войн и перекраивания социальных общностей до управления территориями, нациестроительства и прокладки маршрута.
По мнению критических исследователей, карты фиксируют не ландшафт как конкретную материальную данность, а строго определенную совокупность отношений к этой данности, обусловленных социальными, политическими, культурными и экономическими реалиями. Несмотря на относительную концептуальную автономию математических и технических построений и действий, карта не может рассматриваться как нечто самостоятельное. Она инструментальна, ситуативна и обладает значимостью лишь в той мере, в какой в своем использовании функционально встроена в более широкие системы. В этом смысле она может быть представлена как объект, находящийся в процессе постоянного становления. Карта — результат работы многих институтов, большой цепочки коллективных действий, от сбора и систематизации данных до математической обработки, макетирования и тиража. В заключение обсуждается семиологический аспект карт: он задается синтагмой маршрута и синтагмой границы. Поэтому если карта высказывается, то это высказывание имеет два модуса — «путешествие» и «разграничение».

Логос, 2022

Обсуждаются некоторые особенности концептуального устройства и контекста пострепрезентационной ка... more Обсуждаются некоторые особенности концептуального устройства и контекста пострепрезентационной картографии, связанные с критическими исследованиями науки и техники (STS). Предварительно очерчивается место STS в публичной репрезентации науки. Несмотря на бурное развитие и актуальность проблематизаций, подходов и результатов этого поля, они почти не влияют на публичную репрезентацию науки и естественнонаучной картины мира. Более того, эти исследования вызывают сопротивление, что ярко проявилось в «научных войнах» между учеными и исследователями науки и продолжает проявляться в подобных конфликтах и дискуссиях. Наглядным воплощением этого вытеснения STS служит практически полное отсутствие его нарративов в музеях и центрах науки и техники. Между тем проблематизации, предлагаемые этим исследовательским полем, ведут к существенному изменению не только содержания распространенных представлений об устройстве современного мира, но и концептуальной формы такого представления, например, «картины мира» или «карты». В открываемом исследователями науки и техники разнородном пространстве они оказываются эффектами социотехнических практик, как и их предпосылки, а именно оппозиции природы и культуры, материи и значения, репрезентации и репрезентируемого и т. д.

Кратко излагается идея обобщенного критического подхода, ярким примером которого выступает акторно-сетевая теория. Этот подход позволяет прослеживать траектории онтологического конструирования этих оппозиций, а также научных фактов и техники. Показывается его сходство с деконструкцией Жака Деррида и современными постгуманистическими проектами нового материализма. Далее работа этой идеи прослеживается на материале проектов пострепрезентационной картографии, смещающей внимание с проблематики карты как репрезентации на исследование практик создания и использования карт. Исследователи показывают вторичность репрезентационной функции карты по отношению к ее навигационной функции, тематизируя способы существования и становления карты в гетерогенных сетях социотехнических практик. В заключение высказывается предположение, что практика и идея навигации могут указать путь к формированию навигационных установок в качестве альтернативы тотализирующим картинам мира.

Логос, 2022

Статья посвящена прочтению раннего антиутопического романа Александра Зиновьева «Зияющие высоты» ... more Статья посвящена прочтению раннего антиутопического романа Александра Зиновьева «Зияющие высоты» (1976) в оптике постфукианских исследований правительности (Governmentality Studies). Предварительно реконструируется социальная онтология романа: противостояние эгоистических социальных законов (социальности) и антисоциальности, основанной на моральном усилии индивидов сдерживать социальность. Это противостояние особенно остро в «массовом обществе», поэтому подход Зиновьева критически настроен к любому современному обществу. Место полной победы социальности — циническое общество Ибанска, места действия романа, а ибанский режим — его продолжение. Очерчиваются особенности подхода к власти в романе, обусловившие обращение к оптике исследований правительности. Раскрываются основные черты этой оптики и управления как руководства поведением. Приводятся аргументы в пользу того, что ибанская правительность может иметь отношение не только к советскому обществу, но и к иным обществам в прошлом и настоящем. Поэтому ее изучение может стать вкладом в исследование исторической онтологии нас самих.
Далее дается предварительный набросок устройства ибанской правительности с опорой на эссе Юна Эльстера о роли логических ловушек в устройстве ибанского режима. Обсуждаются основные диспозиции власти и их следствия, например, патологическая неэффективность, имитация работы, порочный круг недоверия. Разбираются конкретные техники управления, такие как донос, собрание, делегированное замалчивание, воспроизводимая властью модель субъекта как «посредственности». Все они основаны на признании автономии и использовании внутренних процессов общества, обусловленных действием социальности. С антисоциальностью связана возможность контрповедения, но для этого необходимо коллективное самопознание, инструментом которого и мыслил свой роман Зиновьев. В заключение намечается линия возможного исследования ибанской правительности как иронической критики позднесоветского внедрения кибернетики в управление.

ΠΡΑΞΗΜΑ. Проблемы визуальной семиотики, 2021

В статье обсуждается репрезентация науки в музеях и центрах науки и техники и очерчивается возмож... more В статье обсуждается репрезентация науки в музеях и центрах науки и техники и очерчивается возможная концепция музея технонауки, который бы восполнял ее ограничения и умолчания. В отличие от этих институций музей технонауки посвящен не тому, что ученые знают о природе, а тому, как они получают это знание, как оно существует и применяется, то есть, метанаучным вопросам. Для решения этой задачи новый музей должен опираться на идеи и результаты исследований науки и техники (STS), а также истории и философии науки. Вполне возможно, что сегодня путь разума к совершеннолетию должен проходить не только через научное просвещение, но и через критическое метанаучное просвещение.

В первой части статьи описывается общая логика и контекст репрезентации науки и техники в современных музеях и центрах науки и техники. Их основные задачи — способствовать повышению понимания науки обществом и привлекательности профессий научно-технической области. Обычно это достигается за счет акцента на чистой науке в ущерб прикладной: ядром музеев и центров являются экспозиции, представляющие результаты научного познания, систематизированные в научную картину мира. О технике говорится скорее как о непроблематичном «применении» знания или комплексе утилитарных функций: мало внимания уделяется сложному устройству инженерии и создаваемому техникой социальному порядку. Об устройстве самой науки говорится мало, в основном о научном методе.
Этот подход подвергается критическому анализу. Помимо прочего критикуется акцент на чистой науке в ущерб прикладной, натурализация и идеализация знания за счет устранения контекстов его производства, существования и применения. В силу двойной невидимости авторства (науки — по отношению к знанию, музея — по отношению к экспозиции) и трансляции знания в режиме безальтернативности и полноты («парадигма Псафона», П. Бурдье) музеи науки функционируют как музеи-храмы (Д. Кэмерон). Приводятся доводы в пользу обращения к обсуждению устройства науки и техники с опорой на результаты исследований науки и техники. Оно предполагает создание музея или экспозиции, которые дополняли бы существующие музеи и центры. Его рабочее название — музей технонауки.

Во второй части описывается его возможная концепция. Приводятся примеры тематики, раскрываются некоторые принципы организации: двойное видение, пересборка предмета, собственной позиции и аудитории, музей-бриколер, музей-форум. Эти принципы сближают музей технонауки с кунсткамерой в противовес модерным музеям науки. В качестве одного из возможных подходов построения экспозиции обсуждается историзация существующих форм науки и техники. Ориентирами из истории выставок могут служить Les Immatériaux (1985) под кураторством Ж.-Ф. Лиотара и Iconoclash: Beyond the Image Wars in Science, Religion and Art (2002) под кураторством Б. Латура. В заключение концепция музея технонауки резюмируются в своде ценностей: продуктивное незнание, критика, разнообразие, дискуссионность.
https://praxema.tspu.edu.ru/archive.html?year=2021&issue=4&article_id=8277

State, Religion and Church, 2020

This article explores a possible conflict between the practical and ethical implications of scie... more This article explores a possible conflict between the practical and ethical implications of scientific and religious discourses about human nature proposed in the sci-fi series "Altered Carbon". It discusses the clash between biopolitically implemented technology and religious life. The scientific discourse is represented by the "ideology of the cer-ebral subject" (F. Vidal, F. Ortega), which establishes the connection between the brain and the self. A brief examination of examples of the representation of this ideology in science fiction and its general logic follows. The final development of neuroscience in this series is the technology of uploading the self onto a digital medium, which makes it possible to achieve a quasi-immortal state by changing bodies. This technology, biopolitically appropriated and introduced into individual lives by the state, conflicts with the religious life of Neo-Catholics who refuse to transfer their selves into another body after their bodily deaths. Thus, the field of collision between the interference of science inspired biopower into the life of the individual and his or her religious life is marked by the coordinates of life and death. The article discusses this fundamental collision, its biopolitical background, and its implications.

ΠΡΑΞΗMΑ. Проблемы визуальной семиотики, 2020

Статья посвящена изменениям образности таксидермических объектов в музеях естественной истории. Н... more Статья посвящена изменениям образности таксидермических объектов в музеях естественной истории. На ряде случаев прослеживаются связи этих изменений с трансформациями сети разнородных элементов-на-учных теорий и парадигм, музея, национальной политики, моральных представлений. Таксидермический объект понимается как объект науки, обладающий собственной материальностью и историей, музей-как пространство репрезентации природы, научных категорий и морально-политических идей. Таксидермия входит в музей естественной истории в XVIII веке ценой стирания своей художественности и искусственности в пользу объектив-ной репрезентации «самой» природы. В контексте географических откры-тий и колониальных завоеваний чучела позволяли решить проблему уда-ленного во времени и пространстве наблюдения. Благодаря натурализа-ции удается превратить чучело, теперь анонимное и стандартизированное, в воплощение таксона линнеевской систематики, неотделимой от сооб-ражений государственного управления ресурсами. Эта сцепка проявлялась в организации пространства экспозиции. В XIX веке с изменением принципа систематики, разработкой идеи организма в таксидермическую экспозицию через диорамы и биологические группы вводится измерение жизни. На конкретном примере демонстрируется использование таксидермических диорам в качестве инструмента морально-политической субъективации индивидов. В середине XX века наступает упадок таксидермии. Актуальная наука меняется и уходит из музеев естественной истории, разрушается колони-альная система, критически переосмысливается отношение к колониаль-ному наследию и животным, развиваются кинотехника и телевидение. Чучела становятся нежеланными артефактами жестокой политики и эсте-тики прежней эпохи и в большей степени объектами критических иссле-дований и истории науки, чем науки. Музеи же, теряя финансирование и посетителей, оказываются в дважды противоречивом положении. Во-первых, между антиисторической натура-лизирующей научностью и историчностью денатурализованных экспона-тов. Во-вторых, между неоднозначными эстетикой и историей таксидермии и изменившимся моральным порядком. Помимо других способов они пытаются разрешить эти противоречия путем переинтерпретации таксидер-мической экспозиции в рамках экологической повестки и при помощи...

Логос, 2020

Предисловие к трехтомнику "Логоса" (2020. №№1-3) по истории науки. Отталкиваясь от предположения... more Предисловие к трехтомнику "Логоса" (2020. №№1-3) по истории науки.

Отталкиваясь от предположения, что наука представляет собой эмпирическое многообразие, авторы рассматривают различные способы с этим многообразием справиться. Традиционный эссенциалистский подход предлагает конструировать единую «сущность», уникальный и нормативный набор отличительных качеств, который, как предполагается, с незначительными вариациями обнаруживается в любой части науки. Обычными элементами такого набора выступают, к примеру, идеи факта, метода, теории, эксперимента, верификации и фальсификации, а социальные, политические и культурные процессы и факторы вытесняются как внешние и побочные. Такой способ позволяет надежно отделить науку от всего, что ею не является, относительно легко объяснять, что такое наука, и поддерживать ее притязание на автономность, поскольку предлагает нормативный «сильный» образ науки. История науки в таком случае сводится к подбору иллюстраций процесса формирования и воплощения подобной «сущности». Наиболее известные версии названной «сущности» и «сильного» образа представляют философия науки логического позитивизма и самоописание многих ученых, которое в широких кругах считается предпочтительным объяснением науки и часто транслируется при ее популяризации. Авторы указывают на факторы, ставящие эту привилегированность самоописания под вопрос. Требование научности располагает к тому, чтобы ориентироваться на специализированные исследования науки. Однако изучение деятельности ученых и научных сообществ эмпирическими методами социологии, истории, антропологии обнаружило расхождение нормативного «сильного» образа с реально наблюдаемым многообразием наук, методологий, способов быть учеными и т. д. При этом данные дисциплины не предлагают альтернативного «сильного» образа, формируя взамен релятивизированный и плюралистический «слабый». Авторы формулируют дилемму выбора образа науки в точке столкновения стремления изучать науку и отстаивать ее автономию.

Вестник ТвГУ, 2020

Пропедевтический по характеру текст для первичного разведения АСТ, ООО и нового материализма как ... more Пропедевтический по характеру текст для первичного разведения АСТ, ООО и нового материализма как онтологий, иногда называемых "плоскими" и имеющих ряд схожих риторических приемов и теоретических решений. Очень кратко о задачах каждого из проектов, основных решениях, контексте и различиях в использовании и статусе.

Предисловие к Харман Г. Спекулятивный реализм: введение / пер. с англ. Писарев А. М.: РИПОЛ классик, 2019

Серия «ФИГУРЫ ФИЛОСОФИИ» -это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее з... more Серия «ФИГУРЫ ФИЛОСОФИИ» -это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX-XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии -способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве.

Государство, религия, церковь в России и за рубежом, 2019

Статья посвящена исследованию предлагаемого научно-фантастическим сериалом «Видоизмененный углеро... more Статья посвящена исследованию предлагаемого научно-фантастическим сериалом «Видоизмененный углерод» кейса возможного конфликта между практическими и этическими импликациями научного и религиозного дискурсов о природе человека. В частности, речь идет о столкновении биополитически присвоенной и внедренной технологии и религиозной жизни. Научный дискурс представлен «идеологией церебрального субъекта» (Ф. Видаль, Ф. Ортега), устанавливающей связь между мозгом и личностью. Кратко разбираются примеры воплощения этой идеологии в научной фантастике и ее общая логика. «Логичным итогом» в данном случае является технология загрузки сознания на цифровой носитель, позволяющая отвязать смерть индивида от телесной смерти и добиться квазибессмертия путем смены тел. Эта технология, биополитически присвоенная и внедренная государством, вступает в конфликт с религиозной жизнью неокатоликов, отказывающихся переносить сознание после телесной смерти в другое тело. Таким образом, поле столкновения вмешательства сциентизированной биовласти в жизнь индивида и его религиозной жизни размечается координатами жизни и смерти. В статье рассмотрена механика столкновения, его биополитическая подоплека и импликации.

ΠΡΑΞΗMΑ. Проблемы визуальной семиотики, 2018

Статья посвящена проблематике визуальности экспонатов в музеях науки. Кратко очерчивается специфи... more Статья посвящена проблематике визуальности экспонатов в музеях науки. Кратко очерчивается специфика музеев науки как мест эпистемологического накопления и коллективного эмпиризма. Очерчивается круг проблем, сопряженных с репрезентацией экспонатами рабочих объектов науки. Проблемы разделяются на два блока. На примере экспозиции Африканского зала Американского музея естественной истории демонстрируется многоаспектность смысловых содержаний, транслируемых экспонатами. Во-первых, показывается, что ключевым принципом создания диорам экспозиции была научная точность воспроизводства природы. Однако этот принцип интерпретировался участниками производства по-разному. Были две несовместимые интерпретации. Согласно одной, принадлежащей основателю Зала, таксидермисту Карлу Эйкли, следование природе предполагало воссоздание ее гармонии и совершенства. Это означало, что репрезентировались не конкретные особи, а совершенный архетип, под который тщательно подбирались наиболее отвечающие представлениям о совершенстве животные. Эта установка близка тому, что Л. Дастон и П. Галисон назвали истиной-по-природе. Другая интерпретация принадлежит Джеймсу Перри Уилсону, ведущему художнику экспозиции на позднем этапе ее производства. Он неукоснительно следовал накопленным в ходе экспедиций материалам, скрупулезно воспроизводя каждый ландшафт. Это требовало отстранения субъективной интерпретации ради того, чтобы дать слово самой природе. Такая установка более близка к механической объективности. Противоречие между этими интерпретациями, однако, скорее, виртуально, поскольку в соответствии с ними выполнены разные элементы диорам. Более того, вся экспозиция в целом реализует задумку Эйкли. Двойственную природу его замысла обнаруживает в своем исследовании Донна Харауэй. Анализируя входную группу музея, устройство экспозиции Африканского зала, а также особенности диорам и их создания, она показывает, что хотя К. Эйкли стремился раскрыть девственный мир Африки, своим подходом он превратил экспозицию в экран для собственных морально-политических представлений. В центре этих представлений – противостояние упадку природы путем ее консервации в Зале и противостояние декадансу и распаду социальных связей в современном промышленном городе. Он мыслил воссоздаваемую в центре Нью-Йорка природу Африки как лоно и естественную среду самого человека, в которую тот должен вернуться. При этом выборка животных для диорам и их репрезентация по ту сторону всякой научной нейтральности выражали патриархальные и органицистские представления об устройстве социального мира. Проведенный анализ показывает, что экспозиции и экспонаты музеев науки требуют комплексного анализа, учитывающего не только репрезентацию ими научных содержаний, но и более широкий контекст, включающий в себя представления о роли и месте науки и научного знания и морально-политические условия производства и функционирования экспозиций.

Предисловие к Дастон Л., Галисон П. Объективность / пер. с англ. Т. Вархотова, С. Гавриленко, А. Писарева. М.: НЛО, 2018

Philosophical Literary Journal Logos, 2017

This article outlines the context of two Logos issues, “Anti-Latour,” “UAVs, Elevators, Scallops,... more This article outlines the context of two Logos issues, “Anti-Latour,” “UAVs, Elevators, Scallops, Zimbabwe Bush Pump,” and “New Ontologies.” These three issues issues are based on the idea of an atlas meant to map out the intellectual landscape of actor-network theory (ANT) and flat ontologies. Over the course of a few decades of its existence, ANT has evolved from a singular approach in science and technology studies into a transdisciplinary family of theories joined together by a set of basic properties, partial connections, and common references. This article maps out the trajectories of ANT development and reception. Bruno Latour is discussed as one of the main assemblage points of the approach. A one of the founders of the approach, he took part in many of its transformations, as well as in a collective closure and relaunch of the project. However, “Latour” is sometimes a name designating a particular intellectual, sometimes denotes the Paris school of ANT, and is sometimes a reference to a network of research projects, or even the whole actor-network approach. His name conceals differences between these four senses and provides permanent shifts from one to another. Latour’s changeability draws the attention of critics and readers, generating new interpretations of his work. One classic example is the polemic between Bruno Latour and David Bloor, a leader of the Edinburgh school of sociology of scientific knowledge. Their clash is an important event that largely defined which theoretical style would dominate in the field of science and technology studies. The expansion of ANT across various disciplinary boundaries is discussed in the article through Graham Harman’s proposal to rethink Latour theory in philosophy, connecting the actor-network approach with flat ontologies. This topic is discussed in the third issue (Vol. 27 # 3 2017). This article offers a short description of flat ontologies and highlights the specificity of ANT reception. It finishes with a discussion of the empirical application of the theory, accompanied by commentary on the transformations of vocabulary and of the approach itself.

Логос, 2017

Предисловие к трехтомнику Логоса об акторно-сетевой теории и новых онтологиях (2017. №№1,2,3) Ст... more Предисловие к трехтомнику Логоса об акторно-сетевой теории и новых онтологиях (2017. №№1,2,3)
Статья очерчивает контекст трех первых номеров «Логоса» 2017 года, в основе которых лежит идея атласа, призванного разметить картографию интеллектуального ландшафта акторно-сетевой теории (АСТ) и плоских онтологий. За несколько десятилетий своего существования АСТ превратилась из отдельного подхода к исследованию науки и технологий в трансдисциплинарное семейство теорий, объединенных набором базовых свойств, частичных связей и общих отсылок. В статье обозначаются траектории развития и рецепции АСТ. Бруно Латур рассматривается как одна из главных точек сборки подхода. Один из основателей АСТ, Латур принял участие во многих трансформациях проекта, в его коллективном закрытии и перезапуске. При этом «Латур» оказывается именем, указывающим то на конкретного интеллектуала, то на Парижскую школу АСТ, то на сеть исследовательских проектов, то на весь акторно-сетевой подход. Его имя скрадывает различия четырех смыслов и обеспечивает постоянные смещения между ними. Изменчивость Латура привлекает внимание критиков и читателей, порождая все новые интерпретации его работы. Классический пример — его полемика с Дэвидом Блуром, лидером Эдинбургской школы в социологии научного знания. Их столкновение оказывается важным событием, во многом определившим, какой теоретический стиль будет доминировать в исследованиях науки и технологий. Статья завершается обсуждением эмпирических приложений теории, в котором поясняются соответствующие трансформации словаря и подхода.

Вестник Московского университета. Серия 7. Философия, 2013

В статье прослеживается путь и проблемы трансцендентальной концептуализации конечности существова... more В статье прослеживается путь и проблемы трансцендентальной концептуализации конечности существования в фундаментальной онтологии М. Хайдеггера. Во-первых, конечность — это окруженность и аффицированность сущим, причем в двух смыслах: как бытие-в-мире, а также как проблематичное не-отношение с «вне мира», аналогичного по роли кантовской вещи в себе. Во-вторых, конечность выражается в бессилии мышления перед собственным существованием, своим Иным: неспособное избавиться от этой «темной стороны», оно обречено возобновлять вопрос и двигаться по кругу. В-третьих, место конечности par excellence — это временность, дополненная бытием-к-смерти и ориентированная на аспект будущего. Она интерпретируется как контингентная безосновность, или событие.

Логос, 2020

рецензия на Kuhn’s “Structure of Scientific Revolutions” at Fifty: Reflections on a Science Class... more рецензия на Kuhn’s “Structure of Scientific Revolutions” at Fifty: Reflections on a Science Classic / L. Daston, R. Richards (eds). Chicago: University of Chicago Press, 2016.

Логос, 2018

рецензия на Vidal F., Ortega F. Being Brains: Making the Cerebral Subject. New York: Fordham Univ... more рецензия на Vidal F., Ortega F. Being Brains: Making the Cerebral Subject. New York: Fordham University Press, 2017.

Логос, 2020

Беседа с историком науки Лоррейн Дастон посвящена современному состоянию этой дисциплины и собств... more Беседа с историком науки Лоррейн Дастон посвящена современному состоянию этой дисциплины и собственным проектам Дастон. Она подчеркивает необходимость данной дисциплины для понимания современной науки. По ее мнению, история науки обладает освободительным потенциалом. Изучая историческую изменчивость науки, эта дисциплина демонстрирует, почему наука стала именно такой — с такими предметами, стандартами, методами, — и указывает на альтернативные пути ее развития. Разговор также заходит о возможности создания масштабных картин развития науки. Несмотря на поворот дисциплины к локальности, к акценту на конкретные практики, историзму и избегание обобщений, такие картины все еще возможны в рамках коллективных исследовательских проектов. В качестве примера Дастон приводит деятельность Рабочих групп при Институте истории науки Общества имени Макса Планка в Берлине.
Дастон затрагивает также вопрос об отношении истории науки и философии. Она кратко очерчивает статус нынешних связей между дисциплинами, а среди ключевых влияний, по крайней мере в европейской традиции, называет Гуссерля, Хайдеггера, Витгенштейна, Башляра, Кангилема, Фуко и Адо. Говоря о разнице между историями естественных и гуманитарных наук, она предполагает, что более интересной оптикой их изучения может быть не дисциплинарная, а практико-ориентированная. Примером исследования, построенного вокруг конкретных практик, служит ее совместный с Питером Галисоном проект изучения объективности как истории практик создания и чтения научных образов. Дастон кратко рассказывает об истории и особенностях их сотрудничества. В заключение она делится своими ближайшими исследовательскими планами.

Hyle Press, 2017

Интервью взято в 2016 году для русскоязычного издания книги Аннмари Мол: Мол. А. Множественное т... more Интервью взято в 2016 году для русскоязычного издания книги Аннмари Мол: Мол. А. Множественное тело: онтология в медицинской практике. Пермь: Hyle Press, 2017.
(перевод интервью В. Гусейнова, беседовал и редактировал А. Писарев)

INRUSSIA, 2017

Интервью с исследователем медиа Бенджамином Браттоном об идеях стэка и черного стэка и о взаимоде... more Интервью с исследователем медиа Бенджамином Браттоном об идеях стэка и черного стэка и о взаимодействии пространств суверенности и сетевых структур. Май 2017. Текст: https://inrussia.studio/on-software-and-sovereignty

Вестник Томского государственного университета Философия. Социология. Политология, 2021

Реплика в панельной дискуссии о мысленном эксперименте. Если эмпирические эксперименты имеют дел... more Реплика в панельной дискуссии о мысленном эксперименте.
Если эмпирические эксперименты имеют дело с сопротивляющейся объективной природой, то мысленные эксперименты, апеллируя к социальному воображению, проблематизируют разделяемое фоновое знание. Это эксперименты над тем, что функционирует для нас как природа, но оказывается лишь нашими произвольными представлениями, скрытым рядом натурализирующих механизмов в фоновом знании. Исход этого эксперимента не предзадан и даже иногда более непредсказуем, поскольку речь идет об экспериментировании над ассамбляжем социальных и психологических реалий.

Издательство "Новое Литературное Обозрение", 2024

Cоветская космическая мифология возникла под давлением противоречивых сил — требований секретност... more Cоветская космическая мифология возникла под давлением противоречивых сил — требований секретности, с одной стороны, и запросов пропаганды, с другой. Из культурной памяти стирались любые ошибки и неудачи, связанные с космосом, и история свелась к набору клише: безупречные космонавты выполняли безошибочные полеты с помощью безотказной техники. Но имидж героя-пилота плохо сочетался с образом пассажира полностью автоматизированного корабля. И инженеры, создававшие космическую технику в полной безвестности, и космонавты, вынужденные заниматься пропагандистской работой вместо подготовки к новым полетам, пытались противостоять мифам официальной истории с помощью передававшихся из уст в уста рассказов, выросших в своеобразные контрмифы. Основанная на обширных архивных исследованиях и интервью с космонавтами и инженерами, эта книга прослеживает механизмы формирования советских космических мифов и контрмифов и их связь с меняющимся образом космоса в советской и постсоветской культуре. Вячеслав Герович — историк науки и техники, автор книг и статей по истории советской кибернетики, космонавтики, математики и вычислительной техники, руководитель исследовательского проекта по устной истории советской математики. Преподаватель Массачусетского технологического института.

В этой статье Хито Штейерль продолжает политэкономический и эстетический анализ визуального поряд... more В этой статье Хито Штейерль продолжает политэкономический и эстетический анализ визуального порядка, начатый исследованием бедных образов (https://os.colta.ru/art/projects/111/details/15533/). Теперь в фокусе внимания изображения, производимые нейросетями, в частности сеть трудовых, политических, эстетических и семиотических отношений, продуктом которой они являются.
Это средние образы – призрачные результаты корреляции усредненных значений, которые лишены референции. Они – инструменты разнообразных дискриминаций, которые делают устранение байасов неоднозначной процедурой и в которые замешаны все пользователи, чьи изображения были взяты для тренировки сетей. Изображения, производимые нейросетями, якобы магически возникают прямо из самих данных (украденных у пользователей для машинного обучения), но на уровне производства, доказывает Штейерль, опосредованы эксплуататорскими трудовыми отношениями в индустрии, наживающейся на геополитических конфликтах и уязвимости беженцев и мигрантов. В связи с этим художница показывает неоднозначность обещаний и реальности автоматизации. Штейерль обращает внимание, что в этой сфере прекарного и спекулятивного труда вложенные усилия не окупаются вознаграждением: причинно-следственные связи подменяются корреляциями, и поведневная реальность становится похожа на казино. В конечном счете тренируются не только нейросети – принудительно тренируются и пользователи, и работники, будучи встраиваемы в производственные конвейеры и иерархические структуры генерации прибыли цифровых корпораций. Выход, по Штейерль, – «растренировать» себя, освободившись от системы вымогательства и экстракции.
См. также текст здесь: https://hsedesign.ru/project/5c1e1113656a4e0b83706bdcc863cd9a

Логос, 2023

В статье доказывается, что картографию полезно рассматривать как процессуальную, а не репрезентац... more В статье доказывается, что картографию полезно рассматривать как процессуальную, а не репрезентационную науку. Опираясь на новейшие исследования философских оснований картографии авторы ставят под вопрос онтологическую гарантированность карт и отстаивают тезис о продуктивности переосмысления картографии как онтогенетической по своей природе. Иными словами, карты возникают в практиках и не имеют надежного онтологического статуса. Используя концепты трансдукции и техничности авторы доказывают, что карты ситуативны и порождаются практиками (телесными, социальными, техническими), что картографирование представляет собой процесс непрерывной ретерриториализации.
Карты никогда не бывают полностью сформированными, а их работа никогда не завершена. Они переходны и временны, будучи контингентными, реляционными и контекстуальными. Карты — это всегда процессы картографирования, это пространственные практики, используемые, чтобы решать реляционные проблемы (например, как лучше всего создать пространственную репрезентацию, как осмыслить пространственное распределение, как переместиться из А в Б и т. д.). Авторы утверждают, что такое переосмысление дает новый взгляд на картографическую эпистемологию и может послужить общей рамкой для тех, кто занимается картографией как прикладным знанием (задавая технические вопросы), и для тех, кто стремится подвергнуть такое картографирование критике как форму власти/знания (задавая вопросы об идеологии). Свои тезисы они поясняют анализом картографических практик.

Издательский дом Высшей школы экономики, 2022

Демография — не судьба. Как больше двух веков назад говорил Джакомо Казанова, «судьбы не существ... more Демография — не судьба. Как больше двух веков назад говорил Джакомо Казанова, «судьбы не существует, мы сами определяем свои жизни». Сегодня мы определяем свои жизни и жизнь общества больше, чем когда бы то ни было прежде. Еще никогда в мировом масштабе у нас не было так мало детей в пересчете на одного взрослого: численность нашего населения близка к стабилизации, хотя мы и не знаем, когда и при каких показателях это произойдет и что будет потом. Эта стабилизация станет результатом миллиардов частных решений, принятых под влиянием множества событий и политических мер, и некоторые из них будут менее предсказуемы, чем другие. Сегодня по миру передвигается больше людей, чем когда-либо прежде, но мы слишком часто воспринимаем их как угрозу, а не знак возросшей свободы. И точно так же мы слишком часто сокрушаемся по поводу старения населения, вместо того чтобы признать его следствием достижений человечества и адаптироваться к нему. Важность демографии лучше всего понятна, когда мы видим, что у нас есть выбор, осознаем изменения и не ограничены своими установками. В нарративах о демографии слишком долго преобладали пессимизм и упрощенческие, равнодушные к человеческим жизням формы учета. Как показывает этот увлекательный и убедительный обзор, нам стоит обновить свое понимание демографии.

https://id.hse.ru/books/626434617.html

Логос, 2020

Статья является реакцией на разгоревшиеся в середине 1990-х годов «научные войны» и посвящена ана... more Статья является реакцией на разгоревшиеся в середине 1990-х годов «научные войны» и посвящена анализу прагматики и характера употребления высказываний о науке учеными. Поводом для «научных войн» стали релятивистские и конструктивистские утверждения социологов и историков науки о своем предмете, но, как демонстрирует автор, на деле подобные суждения производят и сами ученые. Занимая позицию скорее заинтересованного наблюдателя, он на серии примеров показывает, что метанаучные высказывания ученых о природе науки и научном методе многообразны и часто противоречат друг другу. Далее предлагаются и анализируются возможные выводы из этого многообразия. Первый состоит в признании одних метанаучных высказываний ученых верными, а других ошибочными. Второй предполагает, что все метанаучные утверждения, которые делаются практикующими учеными, лучше игнорировать. Автор показывает неудовлетворительность обоих этих выводов.
Главное заключение статьи касается вариабельности метанаучных высказываний и их отношений с самой наукой. По мнению автора, метанаучные высказывания, зачастую противостоящие друг другу, описывают не единую сущность Науки и не универсальный научный Метод, а выделяют конкретные черты научных практик, локализованных в пространстве, времени и культурном контексте. Это делает отношение между метанаукой и наукой контингентным, а вопрос о том, как быть антинаучным, — проблематичным. Автор перечисляет неработающие способы быть антинаучным, а также показывает, как релятивистская позиция может быть не антинаучной. Можно испытывать доверие к наукам и скепсис в отношении метанаучных утверждений о единой сущности Науки. Выступать за или против некоей сущности науки вообще, по мнению автора, значит не выступать против чего-то конкретного. Значение имеет локальная критика внутри самой науки или отдельных ее частей, связанная с конкретными исследовательскими или институциональными вопросами.

Логос, 2020

Статья посвящена состоянию и задачам истории науки как дисциплины в контексте ее истоков и текущи... more Статья посвящена состоянию и задачам истории науки как дисциплины в контексте ее истоков и текущих трансформаций. Кратко излагается становление этой дисциплины и заложенные в нее допущения о природе науки, задачах и форме истории науки. История науки оформилась в дисциплину только в начале второй половины XX века. Это было связано с именем химика Джеймса Конанта, одного из руководителей Манхэттенского проекта, президента Гарвардского университета и высокопоставленного чиновника. В ее основу лег нарратив Альфреда Уайтхеда, Эдвина Берта, Александра Койре и других историков науки о современной науке как создательнице современности и условии геополитического господства Запада. При этом под «современной» имелась в виду наука начиная со времен Галилея и Ньютона.
Автор подвергает критическому анализу этот учредивший дисциплину нарратив и его следствия, показывая, как современная история науки вышла за его пределы. Противоречие между модернизмом и историзмом разрешилось в пользу последнего. Ключевую роль в этом сыграла книга сотрудника Конанта Томаса Куна «Структура научных революций». В ней уже была заложена возможность разрушения предполагавшегося монолитным единства науки за счет, например, отказа от телеологизма и введения несоизмеримости и разрывов в историческом процессе. Отказываясь объяснять знание других времен и регионов в терминах современной науки, дисциплина столкнулась с радикальным умножением самостоятельных типов знания. Этому способствовала и произошедшая в 1980-е годы переориентация на исследование практик познания. Вследствие этого произошло размывание предметности истории науки и начала обсуждаться возможность перехода к истории знания, опирающейся на изучение практик. Кардинальность смены оптики иллюстрируется примером классификации наук по предмету и по близости исследовательских практик. Обсуждаются преимущества и недостатки, перспективы и трудности новой дисциплины.

РИПОЛ классик, 2019

Весна 2007 года, Лондон. Четверо философов - Квентин Мейясу, Рэй Брассье, Йэн Хэмилтон Грант, Грэ... more Весна 2007 года, Лондон. Четверо философов - Квентин Мейясу, Рэй Брассье, Йэн Хэмилтон Грант, Грэм Харман - встретились, чтобы обсудить, как вернуть в философию давно утраченную реальность саму по себе. В этой дискуссии родился спекулятивный реализм - дерзкая коллективная попытка вернуть философии ее былое достоинство и смелость мышления. Спекулятивный реализм это не единая позиция, а место дискуссий и интеллектуальных экспериментов молодых философов. Они объединились против общего противника и рискнули помыслить реальность, скрывающуюся от нас за пеленой конечных человеческих феноменов (языка, культуры, социальных и когнитивных структур, плоти и т.д.). Сделать то, что со времен Канта было запрещено.

"Спекулятивный реализм: введение" - это возможность оказаться в центре самой амбициозной за последние десятилетия попытки отвоевать будущее философии.
Грэм Харман, ведущий теоретик объекто-ориентированной онтологии (одной из версий спекулятивного реализма), предлагает свой взгляд на спекулятивный реализм как спорное целое, раскрывает основные позиции, пункты расхождения и назначения четырех ветвей одного из важнейших течений в современной философии.

Новое литературное обозрение, 2018

Объективность долго рассматривалась как неотъемлемый атрибут научных высказываний. Она стала сино... more Объективность долго рассматривалась как неотъемлемый атрибут научных высказываний. Она стала синонимом научности и распространилась далеко за пределы науки. Однако наука существовала задолго до рождения объективности. У объективности есть история, и она полна неожиданностей. В ставшем классическим исследовании Лоррейн Дастон и Питера Галисона идея объективности предстает уже не в качестве атрибута научных высказываний, а как эпистемическая добродетель, направляющая научные практики и воспитывающая самих ученых. Возникнув в середине XIX века, она испытывает влияние новых технологий, объектов исследования и научных открытий, приобретает и теряет актуальность. Авторы прослеживают историю объективности на обширном материале научной визуальности. В центре их внимания — практики создания, использования и чтения научных образов в атласах, учебниках и компендиумах начиная с XVIII века. Это историческое путешествие по лабораториям и университетским аудиториям, мастерским художников и музейным коллекциям, проявочным комнатам и страницам научных изданий. Перед читателем откроются нюансы переплетений работы с научными образами и воспитания ученых, в которых этические представления ученых о самих себе соседствуют с рабочими объектами науки и картографией сознания, протоколами, холстами и пленками, красками и рентгеновскими аппаратами, карандашами и атомно-силовыми микроскопами.

Издательство Института Гайдара, 2018

Из каких объектов состоит социальный мир и как их следует познавать? В этой книге Грэм Харман, со... more Из каких объектов состоит социальный мир и как их следует познавать? В этой книге Грэм Харман, создатель объектно-ориентированной философии, предлагает дальнейшее развитие своего подхода, чтобы прояснить природу и статус объектов социальной жизни. Его концептуальными противниками выступают акторно-сетевая теория Бруно Латура и новый материализм, в противовес которым он разрабатывает имматериалистическую социальную теорию. Центральной новацией имматериализма становится идея симбиоза, заимствованная у биолога Линн Маргулис. Аргументированное обсуждение стратегий познания объекта Харман дополняет обстоятельным анализом истории Голландской Ост-Индской компании как жизни объекта, проходящей через серию симбиозов.

Логос, 2017

Автор указывает на ряд распространенных заблуждений касательно акторно-сетевой теории (АСТ), вызв... more Автор указывает на ряд распространенных заблуждений касательно акторно-сетевой теории (АСТ), вызванных обыденными употреблениями слова «сеть». Объясняя выбор этого термина, он говорит о смене онтологии, топологии и в конечном счете политики. Сети — конечная точка редукции: буквально нет ничего, кроме сетей, контингентных по своему характеру. Автор тематизирует топологические особенности данного подхода: во-первых, снятие оппозиции дистанции и близости; во-вторых, замену метафорики масштаба метафорикой ассоциаций с последующим разрушением оппозиции «микро» и «макро»; в-третьих, стирание различия внутри-снаружи в пользу имманентизма сетей. Шире, АСТ притязает на своего рода беспредпосылочность: отказ от априорных отношений порядка. Топологический аспект сети дополняется онтологическим: сеть это работа, выполняемая акторами, то есть действующими или претерпевающими действие сущностями. Автор акцентирует внимание на том, что следует избегать антропоцентризма и социоцентризма в понимании этого термина. Вторая часть статьи посвящена экспликации архитектуры АСТ. Она задается тремя составляющими. Первая — семиотическое понимание конструирования сущностей — позволяет уравнять акторы независимо от их природы и избавиться от контекста. Распространение семиотики на вещи позволяет использовать пустую методологическую рамку, с помощью которой можно следовать за любыми акторами и разворачивать цепочки ассоциаций, оставаясь при этом между описанием и объяснением. Это вторая составляющая. И наконец, третья — онтологический характер сетей и акторов. Автор развернуто поясняет специфический релятивизм, реляционизм и рефлексивность АСТ и вводит понятие инфраязыка. Кроме того, поясняется идея прослеживания/прочерчивания сетей. В заключение, переходя от обсуждения статуса и формы теории к ее тезисам, автор рассматривает сеть как производство и распределение свойств, например «социальности», «текстуальности» и «природности».

Логос, 2017

Статья является ответом на полемическую реплику Дэвида Блура. Отвечая на критику, Бруно Латур при... more Статья является ответом на полемическую реплику Дэвида Блура. Отвечая на критику, Бруно Латур признает правомерность аргументов ее автора, но не самой позиции — специфического извода эмпиризма. Латур указывает на ряд асимметрий между оппонентами, обращаясь к истории распространения и роли «сильной программы» во Франции. Он повторяет те пункты, в которых, по мнению Блура, он исказил его социологию. Во-первых, то, что Блур вопреки декларациям лишает объекты реального влияния. Во-вторых, Блур устраняет агентность объектов, опираясь на собственное понимание причинности: два полноценных и изолированных друг от друга типа причинности (природная каузальность и самореферентность социального) и один недоопределенный, «юмовский» тип, связывающий (но на самом деле разделяющий) вещи и представления. Согласно автору, проект Блура остановился в развитии. В его основе лежит противоречивый ход: природа и общество, вещи и представления, объект и субъект сначала разделяются, а потом связь между ними объявляется проблематичной. По мнению автора, Блур остается в плену эмпиризма Юма и Канта. Напротив, в динамично развивающейся акторно-сетевой теории подчеркивается неработоспособность подобных различений и переносится акцент на исследование цепочек ассоциаций различных сущностей, наделенных всеми тремя типами причинности. Автор поясняет связь своего словаря, критикуемого Блуром, с эмпирической задачей следовать за этими цепочками ассоциаций. Словарь позволяет трансформировать проблематику социологии и приступить к объяснению того, как в одних и тех же процессах конструируются и природа, и общество, а не отталкиваться от их оппозиции как стартовой точки. В завершение своего ответа автор обращается к сравнению критического потенциала обеих исследовательских программ в контексте сопротивления натурализации и абсолютизму, а также делает заявление об отказе от обобщенного принципа симметрии.

Логос, 2017

Статья посвящена сопоставлению философии Мануэля Деланда и Бруно Латура на почве реализма и реаби... more Статья посвящена сопоставлению философии Мануэля Деланда и Бруно Латура на почве реализма и реабилитации вещей. Автор начинает с представления этих фигур, чтобы затем перейти к изложению и сопоставлению их позиций. Реализм находится если не в упадке, то на периферии философского мейнстрима, и Деланда — один из немногих его сторонников. Латур, хотя и не является реалистом, примечателен своим вниманием к объектам и их активности. Свою же позицию автор квалифицирует как «реалистический формализм». Представление философии Деланда автор начинает с изложения пяти базовых компонентов его онтологии. Помимо реализма, это антиэссенциализм, номинализм и историзм вида и виртуализм рода, теория катализа и нелинейная причинность, четырехчастность мира. Последняя конституирована осями материальное - экспрессивное и территоризация — детерриторизация. Критически оценивая реалистическую традицию, Деланда выдвигает в противовес оппозиции субстанции и агрегата понятие ассамбляжа. Этот центральный концепт его построений задается теорией части и целого. Идеи Латура излагаются и сопоставляются автором с философией Деланда по тем же пяти пунктам. По мнению автора, ему не хватает общей теории причинности. С Деланда они расходятся в вопросах реализма и виртуальности: Латур — чистый актуалист. Завершается обзор мысленным экспериментом. Автор предпринимает попытку очертить возможное будущее, в котором идеи Латура и Деланда стали мейнстримом философии. Это было бы господство реалистических «плоских онтологий», ахиллесовой пятой которых стала бы именно теория причинности.

Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2016

Эта книга была впервые опубликована в 1999 году и вскоре стала базовым обзором исследований прави... more Эта книга была впервые опубликована в 1999 году и вскоре стала базовым обзором исследований правительности. Однако это не только введение в тематическое поле, но и разработка особой «аналитики управления» — самостоятельное развитие подхода Мишеля Фуко в историческом и социально-политическом анализе. Благодаря вниманию к отношениям между правительностью и другими ключевыми понятиями Фуко, такими как биополитика и суверенность, первое издание предвосхитило и отчасти определило словарь современных дискуссий и исследований в данном поле. Во втором издании (2010) Митчелл Дин работает уже с полным текстовым корпусом лекционных курсов Фуко и предлагает ценные размышления по поводу традиций, методов и теории политической власти, рассматривая авторитарную и либеральную стороны правительности. Для второго издания каждая глава была полностью пересмотрена и обновлена, вобрав в себя новейшие теоретические, социальные и политические разработки этого поля. Было добавлено новое введение с обзором состояния исследований правительности сегодня, а также совершенно новая глава о международной правительности.

Издательство Института Гайдара, 2015

Критической целью Джона Ло являются методы социальных наук, ориентированные на достижение ясности... more Критической целью Джона Ло являются методы социальных наук, ориентированные на достижение ясности и точности. В своей претензии они опираются на ставшую обыденной метафизику, которая навязывает реальности однозначность и определенность. Ло критикует эту установку, показывая, что текучесть, множественность, гетерогенность и неопределенность – не результат эпистемической ошибки, а качество самой реальности.

Особенность его критики в том, что она опирается не столько на концептуальные, сколько на эмпирические аргументы. Его интересуют исследовательские ситуации, в которых не срабатывают традиционные установки и критику осуществляют сами вещи: атеросклероз, водяной насос, система здравоохранения, разбивающиеся поезда, научная лаборатория, молитвенное собрание квакеров...

Чтобы перестать навязывать миру свои порядки и наконец прислушаться к нему самому, необходимо переизобрести методы и политики социальных наук с учетом того, что они не только позволяют описывать социальную реальность, но и участвуют в ее создании.

Логос, 2014

В статье анализируются условия возникновения когнитивной науки как новой области междисциплинарны... more В статье анализируются условия возникновения когнитивной науки как новой области междисциплинарных исследований. В основу анализа кладется метафора «торговых зон», заимствованная из антропологии. Автор выделяет пять условий успешного становления междисциплинарности: это люди с выраженными междисциплинарными интересами; места, где они получают возможность проводить исследования (университеты, научные центры и т.п.); специализированные организации (общества, журналы и т.п.); идеи, которые пересекают границы отдельно взятых областей; методы, применимые на их пересечении. В качестве примера автор рассматривает междисциплинарные исследования мышления по аналогии в когнитивной науке.

Логос, 2014

Отвечая на просьбу предсказать будущее экономики, автор предсказывает, что Homo Economicus эволюц... more Отвечая на просьбу предсказать будущее экономики, автор предсказывает, что Homo Economicus эволюционирует в Homo Sapiens — или, попросту говоря, экономика будет в большей степени учитывать человеческое поведение. В частности, он предполагает, что Homo Economicus начнет терять IQ, станет медленнее учиться, начнет взаимодействовать с другими видами, а экономисты начнут изучать человеческое познание и эмоции и станут лучше различать нормативные и дескриптивные теории.

Логос, 2013

В статье рассматривается проблема совместимости материализма и спекулятивизма, выявленная работой... more В статье рассматривается проблема совместимости материализма и спекулятивизма, выявленная работой Квентина Мейясу «После конечности». В качестве отправной точки принимается антигегельянская концепция Лучио Коллетти, сравниваемая со спекулятивным реализмом. Это сопоставление позволяет ответить на два вопроса: «Возможен ли неметафизический спекулятивизм?» и «Какова разница между реализмом и материализмом (а также между ними обоими и натурализмом)?». Фоном для этих вопросов оказывается проблема демаркации — особенно трехсторонней демаркации науки, философии и идеологии. Жест Мейясу привлекает спекулятивный материализм к борьбе с пагубными внефилософскими последствиями корреляционизма, упакованными в понятие фидеизма. Спекулятивный материализм оказывается еще и идеологической операцией, направленной на устранение сговора корреляционизма и иррационализма. В заключение приводится несколько критических комментариев относительно как теоретической валидности, так и идеологической эффективности проекта Мейясу в целом.

Неприкосновенный запас, 2024

Исследования художественные, политикотеологические и комедийные: обзор российских интеллектуальны... more Исследования художественные, политикотеологические и комедийные: обзор российских интеллектуальных журналов Р убеж 2023-2024 годов вы дался богатым на противо речивые сочетания в темах журналов. Авторы «Логоса» обсуждают феномен худо жественного исследования, а в «Художественном журнале» темой стала непрямота высказываний искусства. Вокруг политической теологии выстроены материалы «Stasis», а «Ab Imperio» решил обсудить комедийность истории. Художник как исследователь Современное искусство, желая высказы ваться на актуальные темы, обнаруживает

Неприкосновенный запас, 2024

Попавшие в этот раз в обзор журналы продолжают нелегкий интеллектуальный труд вопреки слишком мно... more Попавшие в этот раз в обзор журналы продолжают нелегкий интеллектуальный труд вопреки слишком многому. В центре внимания «Художественного журнала» – пространства и художественные сообщества, ищущие убежища. «Versus» обсуждает теоретическое ядро философии Агамбена и маргиналии киновосприятия. «Логос» проделывает путь от философии математики через подозрение к теологическим подоплекам социальной теории. «Ab Imperio» же изучает политики именования в контексте формирования исторических групп.

Неприкосновенный запас, 2024

Темы номеров, попавших в этот обзор, столь же разнообразны, сколь непривычны – такие проблематики... more Темы номеров, попавших в этот обзор, столь же разнообразны, сколь непривычны – такие проблематики либо еще не поднимались
отечественными журналами, либо обсуждались весьма давно. Так,
«Логос» сосредоточен на разоблачении институциональной слепоты психоаналитиков и теоретической немощи злоупотребляющих психоаналитическим аппаратом философов. «Versus» отправляется в оперу, чтобы затем обнаружить ее пересечение с психоанализом и погрузиться в размышления о барокко. «Ab Imperio» исследует
способы говорить о гражданстве вне национальной рамки и эссенциализирующего мышления. «Художественный журнал» посвящает номер искусству и художественной методологии ушедшего от нас художника Ильи Кабакова.

Неприкосновенный запас, 2023

Этот обзор будет, пожалуй, самым разнообразным по тематике обсуждаемых номеров за последнее время... more Этот обзор будет, пожалуй, самым разнообразным по
тематике обсуждаемых номеров за последнее время – почти никаких совпадений и пересечений. Есть темы фундаментальные и остроактуальные, теоретические и даже практические. Существенный вклад в это разнообразие внес дебютирующий здесь междисциплинарный журнал «Versus» из Санкт-Петербурга. Мы обсудим два его номера: о публичности и о приключениях природы в дискурсах и искусстве. В свою очередь «Логос» вернулся к чистой философии и посвятил номер Гегелю в прочтении аналитических философов. «Ab Imperio» продолжает поиски подходов к постнациональному обществу, «Stasis» обсуждает, как строить жизнь в актуальных условиях, а «Художественный журнал» посвятил номер феномену коллекционирования

Неприкосновенный запас, 2023

Неприкосновенный запас, 2022

Неприкосновенный запас, 2022

Неприкосновенный запас, 2022

От художественной теологии к вопросам эмансипации: обзор российских интеллектуальных журналов В э... more От художественной теологии к вопросам эмансипации: обзор российских интеллектуальных журналов В этот обзор вошли номера, собранные еще до начала боевых действий российских властей в Украине. Казалось бы, они отражают интересы и заботы, релевантные для другого, довоенного, российского общества. Меру нового темпорального раскола еще предстоит познать и осмыслить, но, каким бы он ни был, поднимаемые проблемы принадлежат времени большой длительности и сохраняют свою значимость. Так, сразу два журнала, «Логос» и «Stasis», посвятили выпуски проблематике феминистских исследований и теорий. «Художественный журнал» собирает в одном номере примеры, критику и манифесты разнонаправленных интервенций постсекулярной религии и теологии в современное искусство.