vasilich_army (original) (raw)

1
Стоять дневальным – паршиво, но особенно паршиво, когда в роте бухают. Неважно кто – деды, или офицеры, - паршиво. Очень обидно, ты стоишь на тумбочке, как мудак, а они все пьяные, радостные, все им по хую, а тебе идти мыть полы в сортире или там подметать чего-нибудь.
Вот так однажды стоял я дневальным, а в роте во всю шла пьянка. Старый с майором Вартамяном и еще кем-то сидели в канцелярии и армянским коньяком обмывали майорские звезды Вартамяна.
Вартамян в течении нескольких месяцев долго бегал, суетился, какие-то бумажки все собирал, целовал кого-то в зад, постоянно в кабинете у него лежали заготовленные неизвестно для кого бутылки в подарочных упаковках, конфеты в коробках и пр., - нервов потратил человек уйму, но зато в итоге – майор в 26 лет.
Сейчас он сидел в канцелярии красный, полуголый, вспотевший и все смеялся, скашивая нос как-то набок. Со старым они периодически орали: «Дневальный!» - я прибегал, они то засылали меня за пивом, за забор, то просили найти сигарет, то спичек, то объясняли мне уже в сотый раз, что я должен сказать если кого-то из них спросят по телефону.
Наконец Вартамян вышел из канцелярии, китель на распашку, в волосах на груди запуталась золотая цепка. Зашел в туалет, матюгнулся и хлопнул дверью так что уголок отлетел от обшивки стены. Потом слышу – стоны, плеск, снова стоны. Думаю: «Ну все, пал Вартамян смертью храбрых», - захожу и вижу картину достойную пера Верещагина.
Вартамян опираясь на раковину, стоя на подламывающихся ногах, бесстыдно блевал, блевал во все четыре стороны света, блевал куда угодно, но только не в раковину и!... – жизнь, я не перестану удивляться тебе! Будь это в книге, или в кино, я бы сказал: «Гнусная ложь! Такого не может быть! Автора на мыло!» но тут! Тут я воочию убедился сколь удивительна бывает порой жизнь, какие она может выкидывать символы, как может припечатать человека, как обличить его, или точнее сделать так, чтобы человек сам обличил себя! Смотрите:
Вартамян стоял, шатаясь, ноги его подламывались, его рвало на пол и на погонах! – возможности человеческие не знают границ, майор Вартамян – вы мастер высокоточного блева! – на погонах его покоилась блевотина! И все сразу ясно про человека! Он заблевал свои погоны – и все ясно! Чудны дела твои, Господи! Погоны в блевотине! Попрана! Попрана воинская слава предков! Где Суворов?! Где Кутузов?! Где Жуков, на параде победы с конем своим?! – Нету! Все заблевал майор Вартамян! Даром Невский бился со Шведами, зря гнали мы Наполеона через всю Россию, зря отстояли мы Сталинград – все зря, майор Вартамян блевать хотел на воинскую славу России! На честь офицера!

2
Но, я отвлекся.
Вартамян ночевал в казарме. Я слышал как в каптерке скрипит его кровать, как ворочается и тяжело стонет во сне.
На утро рожа его опухла настолько, что даже нос гордый, огромный, как гора Казбек, потерялся в мешках под глазами.
У старшины нашего физиономия и так оставляет желать лучшего, но в это утро даже ветераны обоих чеченских кампаний ужасались, увидав его.
И вот два человека с опухшими физиономиями сидят в канцелярии и смотрят на заставленный объедками и пустой тарой, стол с задумчивостью шахматистов, кажется вот-вот один из них возьмет стопку, передвинет ее и скажет: «Шах».
Вартамян взял стопку, выдохнул: «Ах» и поставил стопку на место. Старый позвал дежурного по роте.
¬ - Слушай сюда, - сказал он ему. – Чтобы через двадцать минут тут вот на столе стояло два с половиной литра «Дона». Ферштейн? Ну, молодец.
- Понял, - дежурный по роте склонил голову, побрел куда-то, потом развернулся, пошел в расположение и я уже слышу, как он ловит одного из слонов:
- Так, короче, слушай сюда! Даю вам пять минут, чтобы через пять минут тут было два с половиной литра пива. Не будет – вам пизда. Тебе и твоему призыву – пизда! Понял?
- Понял, - из расположения вырулил грустный Федька. Он постоял у тумбочки, отгрыз ноготь на мизинце, посмотрел по сторонам, вышел из казармы. Потом вернулся, ведя за воротник Мамуку.
- Надо через пять минут два с половиной литра пива, - и он двинул Мамуке в душу. – Не будет, бля, я тебя урою, гнида, - и этот злой карлик еще раз дал в душу Мамуке, потом отпустил его и тот рванул, как спущенная с поводка гончая.

Потом пошла суета. Пиво во время не принесли – дежурный по роте получил пиздюлей от старого, слон-Федька получил пизды от дежурного по роте плюс тот заказал еще два с половиной литра пива (позор старшинских побоев смывается либо кровью либо пивом), слон-Федька припряг Глаза, Лося, Чирика – они построили духов, пробили им души. Те сразу помчались шуршать. Нашуршали пиво старому, но не нашли пива дежурному – ладно, плюс к этому пиву еще два с половиной! Уже пять литров дежурному! Шуршат духи, звонят с тумбочки, занимают деньги, стреляют там чего-то у кого-то кто в самоходах, кто в части. Нашли пять литров, молодцы, но старшина с Вартамяном опохмелились и еще пива захотели, и чтобы рыба и всякие вкусности лежали на столе, и сигарет, конечно, курить нечего – все потратил майор на конфеты и коньяки! Шуршат, шуршат духи, слоны их подпинывают, слонов пиздит дежурный по роте и я с краюшку стою на тумбочке и смотрю на все это коловращение званий, прозваний и призваний. На этот порочный круг заеба, больший заеби меньшего, меньший – заеби еще более меньшего, самый маленький – вешайся, сынок-галырыз!