Система образования Сянгана и Аомэня (original) (raw)
Related papers
Статья посвящена характеристике последствий Великой Отечественной войны для демографической структуры кумандинцев. Влияние войны на демографическую сферу коренных народов Сибири и Севера, как и в целом на этнокультурные процессы, оказалось вне исследовательского интереса отечественных этнографов. Исследование опирается на материалы похозяйственных книг Сузопского сельсовета за начало 1950-х гг. По материалам «Книг памяти» можно определить численность погибших кумандинцев на фронтах Великой Отечественной войны (ок. 400 чел.), в том числе сузопских кумандинцев (52 чел.). Безвозвратные потери и возросшая смертность коренного населения вследствие ухудшения условий жизни в тылу привели к трансформации демографической сферы кумандинцев. Анализ половозрастной и семейной структур позволяет говорить о кризисном положении этнолокальной группы кумандинцев в начале 1950-х гг. Отмечается половая диспропорция в пользу женщин, регрессивный тип возрастной структуры рассматриваемого населения, малочисленность мужчин репродуктивного возраста, преобладание малодетных семей, архаизация семейных форм организации, превалирование домохозяйств, состоящих из супружеских пар с детьми, матери и детей, бездетных супружеских пар, одиноких женщин. Полученные выводы по сузопским кумандинцам в той или иной степени можно распространить на кумандинцев в целом, а также на другие сообщества коренного населения региона. Изменение демографических показателей зависит от размеров безвозвратных потерь в годы Великой Отечественной войны тех или иных групп автохтонного населения. В целом демографические последствия войны сопоставимы по всем коренным народам Сибири и Севера.
Обобщены и систематизированы материалы исследования мегалитических сооружений Урала, открытых в XXI в. и ранее не известных в данном регионе. Мегалиты представлены в двух районах: по берегам озер горно-лесной зоны Среднего Зауралья (Верхняя Исеть, оз. Тургояк); в степной и лесостепной зонах восточных склонов Южного Урала. Ранее других датируются мегалитические сооружения эпохи энеолита (дольмены, тоннели, типа коридорных гробниц, менгиры) в Среднем Зауралье (IV-III тыс. до н.э.). В Южном Зауралье мегалиты -одиночные менгиры, ряды менгиров, кромлех -более поздние и относятся к разным этапам культур эпохи средней и поздней бронзы, датируемых XVI-XII вв. до н.э. Появление здесь мегалитов объясняется спецификой природно-географических условий и образа жизни населения: оседлым рыболовством на проточных озерах и охотой на путях миграции крупных копытных в первом случае и переходом к отгонному скотоводству -во втором. Место для мегалитов выбиралось с учетом условий для фиксации точек восходов-заходов солнца и луны на горизонте в наиболее значимые дни года, которые служили ориентирами в пространстве и времени. По этой причине основные элементы их архитектуры связаны с важными астрономическими направлениями, маркирующими сезонные и суточные изменения, что может свидетельствовать о практике использования мегалитов, наряду с культовыми функциями, в качестве лунно-солнечных календарей, регулирующих основные сферы жизни населения. Таким образом, пространственно-временные представления древних были ориентированы на Космос и соотносились с Космосом.
В статье публикуются три византийских солида и аббасидский дирхам 8 в., найденные при исследовании хазарского квартала на городище Фанагории в 2016 г. Небольшой участок городской застройки, где были обнаружены византийское золото и куфическое серебро, представляет собой два монументальных дома (№ 16 и 10), вытянутых вдоль улицы с юго-запада на северо-восток. Два солида, найденные при расчистке улицы, принадлежат чекану Тиберия III Апсимара (698‒705), третий – Константину V Копрониму и Льву IV Хазару (741‒775). Солид Константина V имеет граффити на каждой из сторон; кроме того, он сильно обрезан по краям. В коллекции ГМИИ им. А.С. Пушкина хранится другой подобный экземпляр из Фанагории. Многочисленные находки солидов Константина V на Кавказе и в Крыму отражают пик политических отношений между Хазарией и Византией в правление этого императора. Кроме того, на полу одного из помещений дома № 16 был найден дирхам халифа ал-Махди (775‒785). Известны еще три куфические серебряные монеты, происходящие с фанагорийского городища. Совместная находка византийских солидов и аббасидского дирхама конкретизирует представление об обращении византийских и арабских монет в Хазарском каганате в 8 в. Эти монеты отражают короткий момент (в последней четверти данного столетия) одновременного хождения на денежном рынке Хазарии византийского золота и куфического серебра. Публикация важной находки пополняет базу данных по византийской и восточной нумизматике Юга России.
Саянская экспедиция Института истории материальной культуры РАН проводит археологические исследования в зоне проектируемого строительства железнодорожной линии Кызыл – Курагино. В 2014 году изучались археологические объекты на правом берегу реки Иджим. В древности по Усинской долине проходил путь, который имел важное экономическое и военно-политическое значение. В кургане 4 на могильнике Саяны-Пограничное–4 были обнаружены две могилы. В одной из них находилось погребение женщины без сопроводительного инвентаря (погребение 2). В другой могиле обнаружен скелет взрослой женщины и новорожденного ребенка (погребения 1 и 3). В погребении была обнаружена шкура коня, конская сбруя и украшения одежды. Артефакты изготовлены из железа и бронзы, на них заметны следы золочения. Анализ артефактов позволяет отнести погребение со шкурой коня к хронологическому периоду VIII – X вв. Использование шкуры животных в культах и обрядах имеет широкие хронологические, территориальные и историко-культурные рамки. В степной полосе восточной части Евразии наиболее ранние погребения со шкурой животного известны с эпохи бронзы. В эпоху средневековья второй вариант использования шкуры коня также широко представлен на территории Южной Сибири и Центральной Азии. Второму варианту расположения шкуры коня соответствует минусинская группа погребений. В научной литературе представлены четыре гипотезы по поводу этнокультурной принадлежности носителей погребального обряда со шкурой коня: кыпчакская, тюркская, кыргызская и уйгурская. Каждую из них можно рассматривать в качестве конкурирующих гипотез. При этом наименьшие совокупности археологически подтвержденных данных имеют первые три гипотезы, а наибольшую гипотеза об уйгурской принадлежности. Ее вероятность основана на находках в погребениях со шкурой коня фрагментов керамики, подобной находкам на уйгурском городище Орду-Балык в Монголии. Однако механизм развития и проверки гипотез включает в себя не только поиск подтверждений, но и контраргументы. Первый из них связан с тем, что на территории Тывы известно не менее десятка сравнительно небольших городищ, которые исследователи относят к уйгурскими нет ни одного «уйгурского» могильника. Второй контраргумент вытекает из области историко-этнографических данных. Территориальная и этнокультурная широта распространения обрядов и ритуалов с использованием шкуры коня позволяет говорить о существовании общетюркской традиции. Приведенные контраргументы не следует рассматривать в качестве критики «уйгурской» гипотезы. Контраргументы направлены на поиск конструктивных доказательств, которые нужно искать в области археологии. Без археологических подтверждений гипотеза об уйгурской принадлежности погребениях со шкурой коня может надолго остаться одной из «проблемных ситуаций» в этнокультурной истории средневековых народов степной Евразии.