Учение Платона об идеях-числах // Космос и душа. Вып. 2. М.: Прогресс-Традиция, 2010. С. 28-82 (original) (raw)
Related papers
1. О памяти () и способности помнить () следует сказать, что она такое и по какой причине возникает и какой из частей души свойственно это состояние, равно как и состояние припоминания (). Действительно, не одни и те же суть помнящие и припоминающие, но обычно лучшей памятью обладают медлительные, а легче припоминают проворные и сметливые. Поэтому прежде всего надо рассмотреть, о каких предметах может быть память, так как люди часто заблуждаются относительно этого. 1 Нельзя помнить будущего, ибо оно предмет мнения и предвидения (пожалуй, могла бы существовать даже наука, основанная на предвидении, каковой некоторые считают мантику 2 ); нет памяти и о настоящем, ибо оно постигается ощущением -мы ведь не познаем ощущением ни будущего, ни прошлого, но только настоящее. Память же есть память о прошлом. Никто не сказал бы, что помнит настоящее, когда оно налицо, как например вот это белое, когда я его вижу; или что он помнит умозримое, когда ему случится созерцать и мыслить, но он скажет, что первое он только ощущает, а второе -только познает. Когда же, не совершая никакого действия, он будет обладать знанием и ощущением, вот тогда он будет помнить [что углы треугольника равны двум прямым], 3 что одно выучил или видел мысленным взором, а другое -слышал или видел, или т.п. Ибо всякий раз, когда он действительно вспоминает, он как бы говорит в душе, что раньше уже слышал, ощущал или мыслил об этом. Поэтому память не есть ни ощущение, ни постижение, 4 но -приобретенное свойство или состояние чего-то из них по прошествии времени. О настоящем же в момент настоящего нельзя помнить, как уже было сказано, но настоящее постигается ощущением, будущеепредвидением, а прошедшее -памятью. Значит, любая память -вместе со временем. И значит, помнят только те животные, у которых есть ощущение времени, причем, помнят тем же, чем и ощущают.
Трактат О памяти и припоминании, новый перевод которого мы предлагаем вниманию читателя, относится к числу так называемых Parva naturalia -малых естественнонаучных произведений Аристотеля. Традиционно объединяемая под этим названием группа сочинений тематически и методически примыкает к трактату О душе и, по существу, является продолжением начатых в нем исследований. Если во II и III книгах О душе Аристотель выясняет, что есть душа в своем самом общем определении, каковы ее основные части и способности, то в трактатах цикла Parva naturalia он описывает отдельные проявления душевной деятельности у разных животных: ощущение, память, вожделение, удовольствие и страдание, сон и бодрствование, юность и старость, дыхание и питание, жизнь и смерть, здоровье и болезни. Продвигаясь таким образом от более общего к более частному, философ следует им же самим сформулированному правилу: во всяком научном исследовании переходить от более явного и понятного для нас к более явному и понятному по природе. А поскольку для нас, -пишет он в Физике (I, 1, 184a 25), -в первую очередь ясны и очевидны «слитные», то есть нерасчлененные вещи, а уж затем из них путем их расчленения становятся известными элементы или начала, то естественный путь ведет от вещей, воспринимаемых в общем, к составляющим их частям. О том, что и свои психологические исследования Аристотель строит по этому принципу, свидетельствует первая же строчка цикла (P.N. 436 а1-6):
Scholae. Философское антиковедение и классическая традиция, 2009
The paper concerns the concept of number (arithmos), important for dialectical method of later Plato. It becomes clear that the arithmos in Plato's dialectics should be understood as a concrete operation, a sort of tekhne, such as counting, enumeration, compilation of a comprehensive and systematic list, etc., rather then the theoretical number of abstract arithmetic. The author analyses a series of grammatical, musical and rhetorical examples, supplied by Plato in the Philebus and other dialogues, and traces the usage of arithmos and similar words in the earlier tradition, particularly, in Homer, Hesiod, the classical tragedy, and Herodotus.
Буланенко_Дух как предмет метафизики: ещё раз к основному расхождению между Платоном и Аристотелем
Рассматривая понятие духа как предмет метафизики, автор показывает, что именно Платон был создателем первой теории духа, которая охватывала область от индивидуальной душевной жизни до Бога как совершенного духовного существа. Но для Платона Бог и вообще дух – это и есть сущее как таковое, тогда как для Аристотеля – только один из видов сущего, к тому же имеющий чисто формальное определение. Делается вывод, что Аристотелю не удалось создать теорию, которая бы учитывала достоинства платоновской и была бы лишена её недостатков, поэтому Платон по-прежнему представляет интерес для метафизики в той мере, в какой понятие духа сохраняет для неё свою важность.
Истоки научного мышления- линия Платона.pdf
Аннотация Философию принято противопоставлять науке, однако истоки науки уходят к философскому мысленному рассмотрению вещей. Настоящая статья представляет собой анализ роли Платона в становлении научного мышления. Показано, как стремление Платона установить стабильность мира в виде идеальных форм определило его отношение к устной речи, а также к передаче и хранению знаний в письменной форме. Особое внимание в статье уделяется взглядам Платона на диалектику как живое движение мысли. В этой связи отмечается критическое отношение Платона к риторике, которую нельзя считать методом, поскольку она представляет собой не поиск истины, а лишь процесс убеждения большинства людей. Указывается, что в делениях, которые проводит Платон, таких, например, как явление/реальность, мнение/знание, тело/душа, риторика/диалектика и т.д. первый элемент каждой оппозиции является маркированным, свидетельствуя о его истинных симпатиях. Отмечается, что научность платоновской мысли в конечном счете носит философско-моральный характер. Утверждается, что Платон заложил основы научного мышления, цель которого – найти истину, чтобы жизнь озарилась светом знаний. Ключевые слова: Платон, наука, знания, риторика, диалектика, устная и письменная речь.
В истории европейского естествознания и философии, пожалуй, найдется немного концепций, которые на протяжении веков вызывали бы такой неизменный интерес, как учение о пятом элементе или эфире. Эфир упоминается уже в поэмах Гомера и Гесиода, его воспевают древние орфические гимны. В классическую эпоху оживленные споры о нем ведут представители разных философских школ, в основном, последователи Платона и Аристотеля. Ранние христианские мыслители видят в нем полудуховную, полуматериальную субстанцию, которая должна будет образовать тела людей после воскресения 1 . В Средние века эфир, как квинтэссенция и первооснова материального мира, становится вожделенным философским камнем, сулящим его обладателю неограниченную власть над превращениями веществ. Мистики и философы наделяют эфир духовной природой; его называют материей Бога и ума, духом мира (spiritus mundi), мировой душой, животворящей силой, началом всякого движения. Однако несмотря на все эти алхимические, мистические и даже религиозные коннотации, идея эфира оказывается востребованной и новым рационалистическим естествознанием. Декарт вынужден прибегнуть к ней для того, чтобы объяснить механизм т.н. «близкодействия» тел, поскольку все телесное, по его мнению, способно воздействовать друг на друга только путем непосредственного соприкосновения, а потому нуждается в некоей промежуточной, передающей взаимодействие среде. Такая среда, очевидо, отличается от всех известных тел, она невидима и неосязаема -это позволяет отождествить ее с эфиром -субстанцией, которой традиционно приписывали необыкновенную тонкость и прозрачность, так что в силу этих свойств она полностью ускользала от органов чувств. Декартовой гипотезы о таком свободно циркулирующем, разлитом повсюду эфире придерживался в своих ранних работах и Ньютон: он пытался объяснить с ее помощью распространение света 2 .