Понимание как признание // Эпистемология и философия науки, 2017. Т. 54, №4. С. 68–73. — Understanding as recognition (original) (raw)
Related papers
2016
У статті здійснено аналіз поняття «розуміння» як визначальної категорії персоналістичної герменевтики, розбудованої польським філософомперсоналістом, професором Люблінського католицького університету Ч.С. Бартніком. З’ясовано, що в інтерпретації польського науковця розуміння має не лише складну структуру, а й різні форми та види. Так, Бартнік розрізняє: а) розуміння реїстичне, в основі якого – спостереження дійсності через речі; б) розуміння персональне (безпосереднє й опосередковане), яке передбачає, що предметом розуміння стає особа; в) саморозуміння через рефлексію (розуміння себе самого й здатність замислюватись над процесом розуміння); г) історичне розуміння (розуміння історії, історичного процесу і його значення); д) розуміння, вкорінене в мові як проблема «розуміння мови»; е) прагматичне розуміння як здатність практичного застосування того, що людина розуміє. Окрім основних видів розуміння, філософ розрізняє три етапи, які передують безпосередньому процесу розуміння: еволюціоністичний, психологічний і герменевтичний. Він розглядає розуміння також як акт, процес і стан. А головним видом розуміння в персоналістичній герменевтиці Бартніка є розуміння релігійне, в якому науковець виділяє індивідуальне і спільнотне. У ділянці розуміння мислитель зауважує поняття, запозичені у М. Гайдеґґера і Г.-Ґ. Ґадамера, «світ розуміння» і «горизонт розуміння», але в розвиненій ним категорії головною перспективою виступає людська особа, яка відкриває, визначає й оперує горизонтами розуміння та має змогу зрозуміти своє місце й значення у світі.
«Презумпция осмысленности» как условие понимания
2014
The author investigates how philosophical basis for certitude can be determined, given that theoretical metaposition is impossible. It is argued that precondition for understanding is to include achieving non-objectifiable context of any system of theoretical statements. In this way – by assuming the meaningfulness of the propositions – philosophy, characterized as eventful activity, establishes its basis for certitude.Keywords: certitude basis, philosophy, understanding, presumption of meaningfulness, M. Heidegger, R. Carnap.В статье рассматривается проблема определения философского «базиса несомненности» в ситуации невозможности теоретической метапозиции. Основным тезисом работы выступает утверждение необходимости выхода к необъективируемому контексту любой системы теоретических положений как важнейшего условия их осмысления. Этот выход (или соблюдение «презумпции осмысленности») создает «базис несомненности» философии как деятельности, имеющий событийный характер.Ключевые слов...
«СОЗНАНИЕ» КАК ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ ПОНЯТИЕ / ʻCONSCIOUSNESSʼ AS AN ECOLOGICAL NOTION
Ноосферные исследования, 2017
Приводятся аргументы против подхода к проблеме познания и сознания с рационалистических позиций объективного реализма, находящегося в эпистемологической ловушке языка. Подчеркивается прозорливость мысли Вернадского о необходимости учитывать неразрывность живого организма с окружающей средой, получившей развитие в современной биологически ориентированной когнитивной науке, рассматривающей язык и сознание как экологические факторы. Arguments are given against the common approach to the problem of cognition and consciousness from the rationalist perspective of external realism which cannot escape the epistemological trap of language. Emphasis is laid on Vernadsky’s insightful idea that the inseparability of a living organism and its environment must be taken into account; this idea is being fruitfully developed in the biologically orientated cognitive science that views language and consciousness as ecological phenomena.
О трактовке философии и науки как «знания» в контексте их онтологической характеристики, 2017
Первым и самым важным шагом при определении любых объектов мышления является указание, к какому типу объектов уже известной природы относится данный объект. В общем случае эту операцию можно назвать «отнесением к роду», а в случае, когда она используется с целью задания или прояснения онтологического статуса некоторого объекта, — «онтологическим отнесением». Через призму этой онтологической операции рассматриваются обсуждения природы и генезиса математики, а так-же философии и науки в целом. В литературе встречаются четыре основные трактовки природы философии, науки в целом и их частных дисциплин: отнесение их к знаниям (о том или ином предмете), к совокупностям или системам знаний, к видам деятельности и к областям, сферам, системам деятельности (социальным институтам). Каждая из этих интерпретаций связана с принятием своих онтологических и гносеологических предпосылок, а также ряда эмпирических следствий относительно времени, места, цивилизационного и историко-культурного контекста и других обстоятельств возникновения философии, математики, других наук и науки в целом. В центре внимания статьи — анализ предпосылок и следствий, связанных с первой из четырех основных трактовок природы философии и науки — интерпретацией их как знания. Эта трактовка наиболее распространена, но, как правило, не формулируется в текстах эксплицитно — несмотря на то, что она связана с принятием наиболее сильных онтологических предположений (о внекультурных и внеисторических формах существования знаний) и наиболее радикальных историко-культурных выводов (о существовании философии и науки во всех человеческих сообществах и во все времена). Ключевые слова: наука, математика, онтология, отнесение к роду, онтологическое отнесение, знание, область знания, сфера деятельности, социальный институт, первобытное общество. ======= || ======= The first and the most important step in the determination of any object of thinking is specifying what type of objects of known nature the object is assigned to. The author calls this operation “assignment to a genus” generally and “ontological assignment” in the narrow sense of being used to specify (clarify) the ontological status of the object. In the case of clarifying the nature of philosophy, mathematics, science in general, or other particular sciences and scientific disciplines there are four main ontological attributions: understanding them as a knowledge, as a sphere, an area of knowledge, as a kind of activity and as a sphere of activity (as a social institution). Each of these interpretations is associated with the adoption of some ontological and epistemic premises and conclusions about time, place and circumstances of the genesis of philosophy and sciences. This article demonstrates general principles of the author’s approach and analyzes the first of the marked interpretations of the nature of philosophy and sciences: their interpretation as knowledge. This interpretation is most widespread, but it is usually unexplicated. Nevertheless, the interpretation is connected with making the strongest ontological assumptions about existence of the extra-cultural and extra-historical forms of knowledge and the most radical historical-cultural conclusions about the presence of philosophy and science in all human societies and at all times. This paper is focused on the interpretation of nature and genesis of mathematics, whose history is closely connected with philosophy, science and many fields of practice.
Studia Slavica et Balcanica Petropolitana, 2019
В 1990-е гг. было само собой разумеющимся рассматривать так называемый лингвистический поворот, баталии «постмодернистов» и «реалистов» вокруг природы, статуса и основных понятий историографии как Настоящее. Сегодня эту бурную полемику, нашедшую свое выражение в самых разных дискурсивных формах, было бы интересно рассмотреть как Прошедшее — с точки зрения Истории исторической науки, а точнее истории дискуссий вокруг ее базовых проблем. И в такой исторической перспективе есть свои весомые преимущества. Стратегия историзации предметного поля дискуссии была полноценно реализована в широко известных работах О. Г. Эксле. Отталкиваясь от уже достигнутого в этом направлении, автор статьи обращает внимание на другую возможность анализа того же полемического материала — сквозь призму интерактивного процесса конструирования новых версий, получивших в современной историографии бессодержательное наименование «умеренных», или «компромиссных». В статье дается оценка работы, проделанной ведущими историками этого направления по переосмыслению ключевых проблем исторического познания, включая вопрос об условиях и границах исторического познания в соотношении с вопросом об условиях и пределах научного познания вообще. Наиболее значимым в дискуссиях об объективности и исторической истине автор считает не ставшее традиционным обращение к тому, как думают историки, а более прагматичный подход, направленный на то, что именно делают историки, не только получая позитивные результаты, но также совершая и преодолевая ошибки. При этом акцентируется роль методических правил и норм профессиональной деятельности историка. Речь, как правило, идет именно об исследовательской практике, о необходимости согласия по поводу используемых концептов, подходов и методов, а главное – базовых правил, как в исследовании, так и в изложении полученных результатов. По существу, мы наблюдаем более или менее удачные попытки утвердить позиции истории как академической дисциплины, давая ей актуальное теоретическое обоснование, которое, признавая роль конструктивизма, оставляло место для поиска более адекватных исторических репрезентаций и стимулировало его. Рассмотрев ряд развернутых конструктивных предложений, выдержанных в духе неоклассической, или постнеклассической рациональности, автор приходит к выводу об их перспективности с точки зрения продвижения теории и метода «исторической науки о культуре». ******* In the 1990s it was taken for granted to consider the so-called linguistic turn, the battles of «postmodernists» and «realists» around nature, status and the basic concepts of historiography as the Present. Today, this stormy polemic, which has found expression in a variety of discursive forms, would be interesting to consider as the Past from the point of view of the History of historical science, or rather, the history of discussions around its basic problems. And in such a historical perspective there are significant advantages. The strategy for the historical discussion of the subject field was fully implemented in the well-known works of O. G. Oexle. Based on what has already been achieved in this direction, the author of the article draws attention to another possibility of analyzing the same polemic material — through the prism of the interactive process of constructing new versions, which in modern historiography have received the meaningless name of «moderate» or «compromise». The article assesses the work done by leading historians of this direction in rethinking the key problems of historical knowledge, including the question of the conditions and boundaries of historical knowledge in relation to the question of the conditions and limits of scientific knowledge in general. The author considers the most significant in discussions of objectivity and historical truth not a traditional appeal to how historians think, but a more pragmatic approach aimed at what historians do, not only receiving positive results, but also making and overcoming mistakes. The role of methodological rules and norms of professional activity of the historian is emphasized. Having considered a number of detailed constructive proposals, sustained in the spirit of neoclassical or post-non-classical rationality, the author comes to the conclusion that they are promising from the point of view of advancing the theory and method of «historical science of culture».
В статье проблема субъективности знания рассматривается в проекции на естественный коммуникативный (прежде всего вербальный) процесс. В новых теоретических условиях прежние формулы «знание языка», «знание знаков», «знание языковой картины мира» теряют объяснительный потенциал ввиду очевидной несамотождественности автоном-ных знаков (в том числе вербальных), поглощения языка коммуникацией, отсутствия способности языка 1 к смыслообразованию, конечной невербальности мыслимых зна-чений. Более твердым теоретическим основанием для объяснения смыслообразования в вербальном факте становится личное коммуникативное действие, поскольку един-ственным источником мысли, чувства, ценности и пр. является индивидуальное созна-ние коммуниканта. Коммуникативная природа смыслообразования позволяет отделить мысль от естественного вербального факта как неакциональное от акционального, а так-же позволяет с определенностью утверждать, что в процессе вербальной коммуникации порождаются и понимаются многофакторные коммуникативные действия, а не вербаль-ные формулы, которым невозможно приписать автономное значение. На этом фоне дис-курс определяется динамически, как осознанная говорящим ситуация коммуникации в каждый из ее моментов. Несмотря на субъективность индивидуального знания, комму-никация представляет собой стремление к тождеству сознаний, в которых локализованы знания, для искомого позитивного взаимодействия. Проблема субъективности индиви-дуального знания (в отношении к вербальному факту) имеет перспективу решения толь-ко в поле коммуникации, а не вербальных данных (языка). Категория знания интересует лингвистическую науку по мере участия этого по-нятия в описательной модели, создаваемой (созданной) для концептуализации вербальных данных. Лингвисты по необходимости, то есть по роду своих заня-тий в области «языка», предлагают свой специфический ракурс: знание в отно-шении к вербальному материалу. Сразу возникает вопрос: если в результате лингвистических рассуждений окажется, что знание частично невербально или невербально совсем, станет ли знание вследствие этого неинтересным лингвистике? Конечно, нет, поскольку целью языковедческого исследования является не соблюдение искусственных * Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ, грант № 15-04-00560 «Линг-вистические практики религиозных сообществ: эллинистический иудаизм, раннее христиан-ство, русскоязычное православие». 1 Речь идет не о языке как деятельности в смысле Гумбольдта, а о языке как объекте линг-вистического знания.
История философии. 2018. Т. 23. № 2. С. 103-117., 2018
В статье исследуется фрагмент «Прамана-самучая-вритти» («“Свод инструментов достоверного познания” с комментарием», далее ПСВ 1.13–16), в котором Дигнага подвергает критическому анализу определение восприятия из сочинения Васубандху «Вадавиддхи» («Правила диспута», далее ВВ). Это определение сравнивается автором с идеями Васубандху о природе восприятия в Абхидхармакоша-бхашье» («“Энциклопедия Абхидхар- мы” с комментарием), а также с определением истинного восприятия самого Дигнаги в первой части ПСВ и в его «Аламбана-парикша-вритти» («“Исследование предмета познания” с омментарием», далее АПВ). Автор выдвигает гипотезу, согласно которой Дигнага критикует определение восприятия из ВВ как не отвечающее учению Васубандху из АКБ, на которое он, Дигнага, ссылался ранее в своем труде. Это помогает Дигнаге объяснить свое высказывание о том, что сам Васубандху считал определение из ВВ не выражающим сути (асара) его учения. Кроме того, в статье реконструируется логическая последовательность этапов экзегезы Дигнаги: сначала он критикует определение из ВВ с позиции репрезентативизма саутрантики, показывая, что оно не выполняет функцию определения, предписанную индийской логикой: выделить определяемое из класса разнородных и однородных явлений. Затем, доказав невозможность двигаться дальше в «реалистической логике высказывания», опирающейся на признание реальности референтов, Дигнага трактует определение из ВВ в духе своей лингвофилософии, согласно которой язык отсылает не к внешним объектам и не к уникальному и приватному сенсорному опыту (свалакшана-квалиа), а к общим арактеристикам (саманья-лакшана), которые являются ментальными конструктами (кальпана). Ключевые слова: буддизм, философия языка, восприятие, диспут, теория определения, сознание, внешний объект, предмет познания, высказывание, референт, вайбхашика, саутрантика, йогачара, Васубандху, Дигнага, «Вада-виддхи», «Прамана-самучая-вритти», «Абхидхармакоша-бхашья», «Аламба-на-парикша-вритти».
Наука, техника и образование, 2018
Аннотация. Статья анализирует роль проблемы восприятия в трудах Эдмунда Гуссерля. Показано, что проблема восприятия у Гуссерля оказывается на пересечении сразу нескольких узловых тем его феноменологии: 1). Она является для философа точкой отсчета для всех познавательных актов, которые он рассматривает (образное сознание, фантазия, воображение). 2). Восприятие является важнейшим элементом для разъяснения природы истины и очевидности, а также идентичности объекта; довольно долго Гуссерль использует найденную им в 1904–1909-х гг. связку «восприятие–образное сознание–фантазия–время» в качестве инструментария для решения вопроса интерсубъективности. 3). Восприятие становится для Гуссерля также и началом разъяснения происхождения научной теории (через «внимание», «интерес»). Ключевые слова: феноменология, феноменологическое движение, наука, теория познания, онтология, Гуссерль. Perception in Husserl's phenomenology Summary: The article analyzes the role of the problem of perception in the writings of Edmund Husserl. It is shown that the problem of perception in Husserl is at the intersection of several key topics of his phenomenology: 1). It is for the philosopher a point of reference for all cognitive acts that he considers (figurative consciousness, fantasy, imagination). 2). Perception is an essential element for explaining the nature of truth and evidence, as well as the identity of the object; for quite a long time, Husserl uses a bundle “perception – figurative consciousness – fantasy – time consciousness” found in the 1904–1909s as a toolkit for solving the issue of intersubjectivity. 3). Perception becomes for Husserl also the beginning of an explanation of the origin of a scientific theory (through “attention” and “interest”). Key words: phenomenology, phenomenological movement, science, methodology, Husserl, epistemology