"Город живых" и "город мертвых": к вопросу о локализации раннего могильника Новгорода [in Russian; 'City of the living' and 'city of the dead': remarks on location of early Novgorod cemetery] (original) (raw)
Related papers
In this paper we consider the topography of the burials of the Early Byzantine period (5th – 6th centuries), containing in their inventory items of German origin found in some cities of Northern Illyricum, whose necropolises were subjected to extensive excavations: Sirmium, Singidunum, Viminacium (present-day Northern Serbia). Two different types of burial places with German objects were witnessed on these city burials: isolated burials on cemeteries common to the whole population and separate cemeteries with the predominance of the German element. It can be assumed that these different types of organization of the funerary space correspond to different forms of settling of barbarians in the cities of the northern borderland of the Late Roman / Early Byzantine Illyricum. The barbarous presence in the urban burial context is very slight. In Syrmium, which repeatedly fell under the power of the barbarians (priests, gepids), a few barbarous burials were committed in cemeteries, which belonged mainly to the Roman city population, which indicates a fairly deep integration of the outgoing barbarians into the urban late-antique environment. In Singidunum and Viminacium, the frontier fortresses on the Danube, special " barbarian " cemeteries stand out, since the barbarians settled here were primarily a military force, that is, a separate social group with its own structure. It is also possible that unlike Sirmium, where archaeological traces of the presence of the Roman population are clearly revealed, barbarian mercenaries and their families accounted for a numerical majority in the garrison towns of the Danube borderland.
Русь в XIII–XV веках. Новые открытия в области археологии и истории / Институт археологии РАН, Институт российской истории РАН; отв. ред: Л.А. Беляев, Е.Л. Конявская. М.: Индрик, 2021
Устройство кладбищ, их соотношение с жилыми зонами и погребальная обрядность сельского населения XII–XV вв., времени сложения русской православной погребальной практики, по-прежнему изучены недостаточно. Для Владимиро-Суздальского Ополья эта выборка особенно невелика. В настоящей работе мы хотели бы продемонстрировать некоторые результаты работ последних лет (Кибол-3, Шекшово-2, Михали-3).//Arrangement of cemeteries, their ratio to residential zones and funeral rites of the rural population of the 12th–15th centuries, the time when the Russian Orthpodox funeral practice emerged, is still studied inadequately. For Vladimir-Suzdal region this sample is particularly small. In the present work authors would like to demonstrate some results of recent years works (Kibol-3, Sheksovo-2, Mikhali-3)
Археологические вести, Вып.28, СПб.: ИИМК, 2020
The article devoted to development of medieval Novgorod in 10th–14th centuries. Main aim of research was dynamics of spatial changes of medieval city using archaeological data and GIS-techniques for modeling and mapping of this process and dendrochronology as source of chronological boundaries. Chronology of constructions of each archaeological site became a source for housing distribution maps with an interval of 50 years. Medieval churches (both lost and survived) were also mapped as additional markers of city area development. These maps allowed tracing evolution of Novgorod territory through five centuries discovering not only permanent growth of city area but certain times of decline. The earliest city housing gravitated to the banks of Volkhov river. During 11th–12th centuries city area grew in various directions, mainly around communication routes which connected the city with its surroundings. The most dynamic city growth took place during 12th century. During 1st half of the 13th century this positive tendency was changed with short time of decline reasoned by hunger and deseases in 1215 and 1230-1231. New city growth started in the middle of the 13th century: city area increased because of sharp influx of new population. 14th century marked by successive city growth. Outer fortification line — Okol’nyj gorod — was built during 1380s and finally outer borders of city area. This research resulted with five-century picture of city area evolution with phases of city growth along with time of decline in the first half of the 13th century. Data of research allows to estimate size of city area during different stages of its existence and could be used for various questions of city topography concretizing our knowledge of development of Novgorod as the largest city of Northern Rus’.
The article tells about medieval burials in wooden coffins at the area of Tomsk Ob region. These burials date solely by XIII-XIV cc. and aren’t present in earlier or later times. It means that the ceremony of laying deceased into the coffin existed there for a relatively short time. Only 17 medieval burials in coffins are found and described. They differ drastically from other burials as they had very rich and diverse grave goods (weapons, jewelry, rare pieces of art etc.). Half of these burials have “horse pelts” and harness. All this brings up a theory that the deceased buried in the wooden coffins were the members of military elite. Such “elite” interments in coffins were well known in XIII-XIV cc. in Altai, Transbaikal and South Urals where they appeared during the Mongol invasion. The appearance of this coffin burials are thought to be tied with Mongol traditions, that were widespread during the Mongol conquest in XIII-XIV cc. So it appears that the medieval interments in coffins aren’t local phenomenon in the Tomsk Ob region but the sign of “the Mongolian trail” in the history of the Region. В статье рассматривается феномен средневековых захоронений в деревянных гробах на территории Томского Приобья. Эти захоронения датируются исключительно XIII-XV вв., и не известны ни в более раннее, ни в более позднее время. Таким образом, обряд укладывать умерших в гроб существовал здесь относительно недолгое время. Всего выявлено и описано 17 средневековых погребений в гробах. Все они резко выделяются на фоне остальных захоронений. Им сопутствует богатый и разнообразный погребальный инвентарь (оружие, украшения, редкие предметы искусства и др.). В половине случаев они также сопровождаются захоронением «шкуры лошади» и конским снаряжением. Всё это позволяет выдвинуть гипотезу о том, что умершие, захороненные в деревянных гробах, являлись представителями воинской знати. Подобные «элитные» захоронения в гробах известны в XIII-XIV вв. на Алтае, Забайкалье, Южном Урале, где они появились во время прихода туда монгольских войск. Появления захоронений в гробах в других регионах связываются с монгольскими традициями, которые широко распространились в ходе монгольских завоеваний XIII-XIV вв. Скорее всего, средневековые захоронения в гробах являются не локальным феноменом для Томского Приобья и не имеют местных истоков, а указывают на «монгольский след» в истории этого региона.
М. Погодин. Марфа, посадница Новгородская (M. Pogodin. Marfa, Posadnitsa of Novgorod)
2014
Трагедия М.П. Погодина, впервые изданная в 1831 г., написанная в продолжение романтических поисков выражения "духа народа", находящаяся в одном ряду с "Борисом Годуновым" Пушкина, "Ермаком" Хомякова и др., подготовлена и научно издана с комментариями Л.Г. Фризмана и К.В. Бондаря, сопроводительной статьей Л.Г. Фризмана и другими, малоизвестными и забытыми произведениями на тему Марфы-посадницы в русской литературе
Novgorod Hagiographic Literature: Text and Image / Новгородская житийная литература: текст и образ
Journal of Visual Theology / Визуальная теология, 2021
Novgorod hagiographic literature is very rich. The large number of monasteries surrounding Novgorod, the saints who were ascetics in Novgorod, the excellent preservation of Novgorod antiquities (manuscripts, literary monuments, iconography, architecture), due to the history of the Novgorod land (Novgorod escaped the ruin of the Mongol-Tatars, always preserved its own uniqueness, which, in addition to the Veche republican way of life, consisted of free definition of aesthetic expression forms) – all this led to the richness of Novgorod hagiography, numbering more than a hundred works. The basis of the Novgorod hagiographic literature consists of the most ancient, “authoritative” lives of the “popular” saints: Anthony of Rome, John of Novgorod, Varlaam of Khutyn, Mikhail Klopsky, Euthymius of Vyazhishchi, etc., preserved in a large number of copies. Ancient Novgorod hagiography developed, probably, starting from the XIII century and ending with the first half of the XVIII century. As the most representative medieval genre, it reflected the specific features of ancient Novgorod literature, which are still the subject of scientific discussion. Nevertheless, it seems to us that it is possible to distinguish the features of Novgorod medieval literature. These include a large number of chronicles (as well as constantly maintained chronicle, which is exclusively Novgorod phenomenon), the richness and variety of other literary genres (legends, lives, stories, travel genre), the interpenetration of genres (vision or miracle as an icon image and as a literary work, a visual reflection of the literary plot – “The Legend of the Battle of Novgorodians with Suzdalians”, etc.), simplicity, conciseness, artlessness of style, openness to borrowing, attention to local topics and events. The specifics of Novgorod medieval hagiographic literature reflect and expand understanding of features of ancient Novgorod literature as a whole. The hagiography of medieval Novgorod is characterized by the depiction of historical events related to the Veche way of life of the city, the description of the inconsistency of the Novgorod people in relation to the Novgorod hierarchs, the daily life of the city, the Novgorod realities – Judgment Bridge, Volkhov, the two “sides” of Novgorod, which were always in opposition to each other. One of the specific features of Novgorod hagiographic literature is high reliability of texts, which is confirmed by the realities preserved to this day, reflected in the hagiographies, and even by the local traditions of worship. In Novgorod, in fact, there is a phenomenon of “living history”, which is realized, among other things, in the connection between many monuments – literary, iconographic, architectural, and in a number of sources of business and artistic writing, directly or indirectly confirming the events depicted in Novgorod literature. These arguments allow us to claim the historical reliability of hagiographic literature (particularly, Novgorod) at much greater extent than it was previously believed. Новгородская житийная литература чрезвычайно богата. Большое количество монастырей, окружавших Новгород, святые, подвизавшиеся в самом Новгороде, прекрасная сохранность новгородских древностей (рукописей, памятников литературы, иконописи, зодчества), обусловленная историей Новгородской земли (Новгород избежал разорения монголо-татарами, всегда сохранял собственную уникальность, заключавшуюся, кроме вечевого республиканского уклада, в свободном определении форм эстетического выражения), – всё это обусловило богатство новгородской агиографии, насчитывающей более сотни произведений. Основу новгородской житийной литературы составляют наиболее древние и «авторитетные» жития «популярных» святых: Антония Римлянина, Иоанна Новгородского, Варлаама Хутынского, Михаила Клопского, Евфимия Вяжищского и др., сохранившиеся в большом количестве списков. Древненовгородская агиография развивалась, вероятно, начиная с XIII в. и заканчивая первой половиной XVIII в. Она, как наиболее представительный средневековый жанр, отразила специфические особенности древненовгородской литературы, до сих пор являющиеся предметом научной дискуссии. Тем не менее можно, как нам кажется, выделить особенности новгородской средневековой литературы. К ним относится большое количество летописных сводов (а также, что является пока исключительно новгородским установленным феноменом, постоянно ведущаяся летопись), богатство и разнообразие других литературных жанров (сказаний, житий, повестей, хождений), взаимопроникновение жанров (видение или чудо как иконный образ и как литературное произведение, визуальное отражение литературного сюжета – «Сказание о битве новгородцев с суздальцами» и др.), простота, лаконичность, безыскусность стиля, открытость к заимствованиям, внимание к местным темам и событиям. Специфика новгородской средневековой житийной литературы отражает и расширяет представления об особенностях древненовгородской литературы в целом. Агиография средневекового Новгорода характеризуется изображением исторических событий, связанных с вечевым укладом города, описанием противоречивости новгородцев в отношении к новгородским иерархам, повседневной жизни города, новгородских реалий – Судного моста, Волхова, двух «сторон» Новгорода, всегда находившихся в противостоянии друг другу. Одной из специфических особенностей новгородской житийной литературы является высокая достоверность текстов, подтверждающаяся сохранившимися до наших дней реалиями, отражёнными в житиях, и даже местными традициями поклонения святым. В Новгороде на самом деле существует феномен «живой истории», реализующейся, в том числе, в перекличке целой сети памятников – литературных, иконографических, архитектурных, а также в ряде источников деловой и художественной письменности, напрямую или косвенно подтверждающих изображённые в новгородской литературе события. Всё отмеченное позволяет утверждать о гораздо большей историчности житийной литературы (в данном случае – новгородской), чем было принято считать ранее.
Российская археология , 2015
Статья посвящена характеристике и сравнительному анализу ранней застройки Людина и Неревского концов средневекового Новгорода. Проанализированы жилые и хозяйственные постройки, входящие в состав усадебных комплексов в различных частях города, предложен ряд новых интерпретаций планоровки Неревских строений. В статье обосновывается тождество планировки и конструкций и единство приемов и технологий, используемых в Неревском и Людином концах города при строительстве жилых и хозяйственных сооружений, что позволило говорить о единстве строительной культуры первопоселенцев, заселивших территорию раннесредневекового Новгорода.
A. V. Grigoriev The excavation X on the settlement «Zamok» of Nov gorod-Severskiy town. Excavation X was the last one of those explored by Russian-Ukrainian expedition under the guidance of Andey Vasilievich on the settlement «Zamok» of Novgorod-Severskiy town. In the year 1984, after A. V. Kuza’s demise, the Novgorod-Severskiy expedition was officially disbanded. The excavations, however, were continued under the author’s control. Some addition was made in purpose of supplementary examination of the objects. Total square of the excavation reached 57 m2. The main result of the excavation X might be the confirmation and elaboration of the chronology of the existence of the settlement and, what’s more important, of its detinets. The first stationary colony on the settlement is related to the Yukhnovskaya culture from the Vth to the IInd centuries BC. Layers 3 and 4, and also pit 3 in the excavation X are associated with this time. The material of the Kolochinskaya culture was found as well, but it didn’t form any separate layers or complexes. The majority of complexes relates to the final stage of the Romenskaya culture. A large percentage of the ceramic complexes of this period are made up by the fragments of the ancient-russian circular vessels. All the evidences indicate that the time of the emergence of the Slavic settlement in the «Castle» may hardly be determined earlier than by the Xth century. The tempestuous development of the Severyansky settlement (more than 20 ha in total, including posad) was interrupted by fire (layer 2). The material of the subsequent period — the IXth century — was comparatively weekly presented in the excavations. The building 2 may be related to the period of becoming Novgorod-Severskyi the capital of the principality. The changes in the constructing of buildings after the collapse of the early town also attract attention.