"Магия формы": наука, искусство и творчество в одном музейном занятии (original) (raw)
Related papers
Mutia, N.N., Karpov, A.A., ‘“Algebra” and “Harmony” at the One Square Metre Exhibition at the Stieglitz Academy’, Terra Artis. Art and Design, no. 2, 2021, pp. 162–175, 2021
Рецензируемая выставка-уже вторая, реализованная в рамках проекта «Один квадратный метр» 1 (первая была проведена в 2019 г.). Как и первая, нынешняя привлекает внимание не только концептуальностью и разнообразием замыслов, но и красотой исполнения произведений декоративно-прикладного искусства. Было представлено более 50 работ, выполненных в формате 100 × 100 см.
Карикатура - забава, уметност и научни допринос
Зборник Радова Филозофског Факултета У Приштини, 2014
САЖЕТАК. Циљ овог рада је, пре свега, да се укаже на различита схватања појма карикатура. Затим, да се прикаже улога и значај карикатуре у време њеног постанка и данас. Да се укаже на научна сазнања у истраживањима препознавања лица до којих се дошло коришћењем карикатура као стимулуса. Рад је писан сa намером да објасни које су то особине уметничке форме које има карикатура, а за које је ускраћена. Такође, направљен је осврт и на тренутке настајања и борбе за опстанак сатиричне штампе у Србији.
Актуальные проблемы теории и истории искусства: сб. науч. статей. Вып. 8. / Под ред. С. В. Мальцевой, Е. Ю. Станюкович-Денисовой, А. В. Захаровой., 2018
В Научно-исследовательском музее Российской академии художеств в Санкт-Петербурге хранится серия из семи картин большого формата (302x231 см, бумага, дублированная на холст, клеевые краски), представляющих чудеса света. Со времени приобретения музеем во второй половине XIX в. никогда не экспонировались (за исключением одной — «Юпитера Олимпийского», — отреставрированной и представленной на выставке «Вдохновленные Грецией» в НИМ РАХ в 2016 г.) и не воспроизводились. Картины упоминаются в единственном издании, в котором и были введены в научный оборот, — в каталоге «Немцы и Академия художеств» (М., 2003). Основываясь на совпадении сюжетов, автор краткой сопроводительной статьи Л. Н. Целищева выдвинула предположение, что это могли быть копии одноименных картин К. Ф. Шинкеля. Изучение немецкой научной литературы о Шинкеле, а также русской периодики середины XIX в., не привлекавшейся прежде для уяснения этого вопроса, подтвердило эту версию, а также позволило раскрыть обстоятельства экспонирования «Семи чудес света» в Петербурге в середине XIX в. В Россию были проданы исполненные к празднику в честь Шинкеля 1847 г. повторения его «перспективно-оптических картин» (1814), оригиналы которых были утрачены еще при жизни архитектора. Их приобрел А. Л. Роллер, который экспонировал их в Петербурге на Манежной площади вместе с написанной по эскизу того же К. Ф. Шинкеля К. Э. Бирманом «Панорамой Палермо». Сведения из «Литературной газеты» и «Северной пчелы» позволили уточнить представления о восприятии и оценке этих работ в России. Критический анализ источников: немецких — “Zeitschrift für Bauwesen” (1857), “Deutsches Kunstblatt” (1857) и письма К. Гропиуса А. фон Вольцогену (1862 г.), и русских — «Литературной газеты» (1848) и «Описной книги имущества картин Костюмного, Эскизного, Манекенного, Декорационного и Акварельного классов» (НИМ РАХ, Санкт-Петербург, запись от 1880 г.) — выявил, что в отношении авторства работ наибольшего доверия заслуживают первые. «Семь чудес света» из НИМ РАХ следует, с большой вероятностью, атрибутировать К. В. Гропиусу, а не Бирману и, конечно, не Роллеру. Эта серия представляет большую ценность не только сама по себе, но и как источник о творчестве Шинкеля в области «перспективно-оптической живописи», о которой до сих пор можно было судить лишь по немногочисленным письменным свидетельствам, а также графическим эскизам мастера из Государственных музеев Берлина (причем некоторые из этих эскизов были утрачены в годы Второй мировой войны и известны лишь по фотографиям).
Наука в галерее [Science in the Gallery]
ДИ (Диалог искусств), 2012
This article is centered upon Science Gallery exhibition space in Dublin, and contemporary science art practices. /// Статья посвящена выставочному пространству Science Gallery в Дублине и актуальному направлению в искусстве − science art.
2020
The article analyzes the image of the museum in science fiction literature of the XX century. The main source is the works of the stars of the "golden age" of science fiction Isaac Asimov, Clifford Simak, Robert Sheckley, Roger Zelazny, Robert Heinlein, Philip K.Dick, and some Russian authors. All the classics of this genre in one way or another related to the theme of museums, since it is directly related to the theme of time and human (d)evolution. According to the prognostic potential of science fiction, it is important to understand how science fiction writers of the twentieth century saw the future of such an institution as a museum, which from their predictions had come true, and what potential dangers they could identify. The analysis of science fiction works shows that science fiction writers raised the majority of the most important themes of museum development: the problem of the authenticity of exhibits, relations with the visitor, ethical conflicts in creating exhibitions and acquiring collections, preserving of the intangible heritage, museumification of urban space, and much more.
ΠΡΑΞΗMΑ. Проблемы визуальной семиотики, 2018
Статья посвящена проблематике визуальности экспонатов в музеях науки. Кратко очерчивается специфика музеев науки как мест эпистемологического накопления и коллективного эмпиризма. Очерчивается круг проблем, сопряженных с репрезентацией экспонатами рабочих объектов науки. Проблемы разделяются на два блока. На примере экспозиции Африканского зала Американского музея естественной истории демонстрируется многоаспектность смысловых содержаний, транслируемых экспонатами. Во-первых, показывается, что ключевым принципом создания диорам экспозиции была научная точность воспроизводства природы. Однако этот принцип интерпретировался участниками производства по-разному. Были две несовместимые интерпретации. Согласно одной, принадлежащей основателю Зала, таксидермисту Карлу Эйкли, следование природе предполагало воссоздание ее гармонии и совершенства. Это означало, что репрезентировались не конкретные особи, а совершенный архетип, под который тщательно подбирались наиболее отвечающие представлениям о совершенстве животные. Эта установка близка тому, что Л. Дастон и П. Галисон назвали истиной-по-природе. Другая интерпретация принадлежит Джеймсу Перри Уилсону, ведущему художнику экспозиции на позднем этапе ее производства. Он неукоснительно следовал накопленным в ходе экспедиций материалам, скрупулезно воспроизводя каждый ландшафт. Это требовало отстранения субъективной интерпретации ради того, чтобы дать слово самой природе. Такая установка более близка к механической объективности. Противоречие между этими интерпретациями, однако, скорее, виртуально, поскольку в соответствии с ними выполнены разные элементы диорам. Более того, вся экспозиция в целом реализует задумку Эйкли. Двойственную природу его замысла обнаруживает в своем исследовании Донна Харауэй. Анализируя входную группу музея, устройство экспозиции Африканского зала, а также особенности диорам и их создания, она показывает, что хотя К. Эйкли стремился раскрыть девственный мир Африки, своим подходом он превратил экспозицию в экран для собственных морально-политических представлений. В центре этих представлений – противостояние упадку природы путем ее консервации в Зале и противостояние декадансу и распаду социальных связей в современном промышленном городе. Он мыслил воссоздаваемую в центре Нью-Йорка природу Африки как лоно и естественную среду самого человека, в которую тот должен вернуться. При этом выборка животных для диорам и их репрезентация по ту сторону всякой научной нейтральности выражали патриархальные и органицистские представления об устройстве социального мира. Проведенный анализ показывает, что экспозиции и экспонаты музеев науки требуют комплексного анализа, учитывающего не только репрезентацию ими научных содержаний, но и более широкий контекст, включающий в себя представления о роли и месте науки и научного знания и морально-политические условия производства и функционирования экспозиций.
Малер и Клее: на пути к разгадке природы динамической формы в музыке и изобразительном искусстве
Ученые записки Российской академии музыки имени Гнесиных, 2016
Г. Малер воспринимал музыку как постоянный процесс развития, где точное повторение — уже ложь. Соответственно, главный принцип его мышления можно обозначить как «постоянное обновление». Однако сочетать такой подход с сонатной формой и симфоническим циклом было сложной задачей, и в результате часто возникали весьма усложненные формы. П. Клее выдвинул идею «формы в движении», которая может стать эффективным инструментом для анализа музыки Г. Малера. В книгу «Педагогические наброски» П. Клее включил рисунки нескольких таких форм и назвал их «маятник», «круг», «спираль», «стрела». Эти определения применимы как к визуальным, так и к музыкальным формам, в том числе и к структурам цикла в симфониях Г. Малера (Шестая может быть трактована как «круг», Четвертая и Пятая — «стрела», Первая и Вторая — «спираль»). Учитывая сходство между подходом к форме у Г. Малера и П. Клее, возникает перспектива продолжить изучение динамических процессов в музыке ХХ века с учетом концепции «формы в движении».
Дискурс, 2024
Материал посвящен изменениям российской музейной пропаганды за последние два с половиной года. Статья рассказывает, как российское государство меняло и выстраивало пропагандистский нарратив в музеях с начала полномасштабной войны в Украине, каким образом менялась стратегия и каких успехов она достигла, как на это реагировало профессиональное сообщество. The material is devoted to the changes in Russian museum propaganda over the last two and a half years. The article describes how the Russian state has changed and built a propaganda narrative in museums since the beginning of the full-scale war in Ukraine, how the strategy has changed and what successes it has achieved, and how the professional community has reacted to it.
“Arts” at the St Petersburg Academy of Sciences, 1725–1803: at the Intersection of Sciences, Arts and Technologies, 2023
Abstract The author traces changes in the structure of scientific knowledge in the eighteenth century with reference to the Academy of Arts and Sciences founded by the Decree of the Senate on January 28 (February 8 (Old Style)), 1724 in St Petersburg. The article demonstrates that the stable formula of “sciences and arts” was the main principle of scientific knowledge structure in the eighteenth century linking science and practice, science and technology, which implied a special place of craft knowledge and workshop as experimental production space. The art chambers in the Academy turned into experimental laboratories of their time, where experimental applied science took place playing a decisive role in the future industrial revolution. The combination of fundamental (theory and experiment) and applied (practice and new technology) science was extremely important not only for the development of science, but also for the entire economy. The personality of Peter the Great with his predilection for “sciences and arts” combined the qualities necessary to implement the idea of developing the sciences with the help of crafts, as well as crafts with the help of sciences, i. e., developing the economy with the help of sciences and technology. The results of the study demonstrate that a unique (secular) identity of the Russian Academy of Sciences in the spirit of the early Enlightenment came into being. It was necessary for the development of modern science, free from the influence of theology and the church. The accomplished diversification of the traditional narrative makes it possible to overcome the paradigm of the “modernizing” approach as applied to the concepts of science and craft. The chronological framework of the article is limited to 1725–1803, i. e. the time when the Academy of Sciences and Arts and from 1747, the Imperial Academy of Sciences and Arts existed, after which it was renamed the Imperial Academy of Sciences in St Petersburg, where “arts” was no longer present in the name, but continued to exist in a curtailed form in the structure of the Academy. Анализируется структура научного знания в XVIII в. на примере Академии художеств и наук, основанной именным указом из Сената 28 января (8 февраля) 1724 г. в Санкт-Петербурге. Цель исследования — показать, что в устойчивой формуле «наук и художеств» заключался главный принцип структуры научного знания XVIII в. Задача исследования — раскрыть особое место ремесленного знания и мастерской как экспериментального производственного пространства для соединения науки и практики, науки и технологий. Художественные палаты и ремесленные мастерские в Академии превратились в экспериментальные лаборатории своего времени, где состоялась опытная, экспериментальная наука, сыгравшая решающую роль в будущей промышленной революции. Соединение «теоретической» и «прикладной» науки было исключительно важно не только для развития науки, но и для всей экономики. В «ментальном государстве» Петра I, благодаря его личному пристрастию к «наукам и художествам», соединились факторы и качества, необходимые для осуществления идеи развития наук с помощью ремесел, как и ремесел с помощью наук, т. е. развития экономики с помощью наук и технологий. Результаты исследования показывают, что была создана уникальная (светская) идентичность российской Академии наук в духе эпохи раннего Просвещения, необходимая для развития современной науки, освобожденной от влияния института церкви на ее дела. Осуществленная диверсификация традиционного нарратива делает возможным преодоление парадигмы «модернизаторского» подхода в применении к концептам науки и технологий (ремесла). Хронологические рамки статьи ограничиваются 1725–1803 гг. — временем существования Академии наук и художеств, с 1747 г. — Императорской академии наук и художеств, после чего она переименована в Императорскую петербургскую академию наук, где «художества» больше не присутствуют в названии, но продолжают существовать в урезанном виде в структуре Академии.