...настолько велико желание остаться... (original) (raw)

В 1996 году мы впятером (Лёша Штейнварг, Ира Штейнварг, Ася Чугунова, Володя Фёдоров и я) сплавились по реке Онеге от Каргополя до Белого моря. Это был один из самых красивых походов моей жизни. Онега параллельна Северной Двине, но почти на всём своём протяжении несудоходна из-за длинных и бурных порогов. Она довольно протяжённая, кажется, это самый длинный из моих байдарочных маршрутов – свыше 400 км.

Так вот, финишировали мы в порту Онега в Онежской губе Белого моря. И в этой самой губе находится остров, со странным названием Кий. Анекдот вспоминается неприличный про татуировку, но анекдот неуместен, так как находится на острове монастырь, подчиняющийся Соловецкому. Так было до революции и после Перестройки. В Советское же время был на острове Дом Отдыха. Отдыхающих трудящихся завозили корабликом на две недели, или сколько там длилась путёвка и оставляли отдыхать. Народ начинал дуреть на третий день, думаю. Море Белое, купаться там не получится, максимум вбежать на 15 секунд в воду и с визгом выбежать. До берега 20 км, так что экскурсий тоже особо нет. Да и смотреть в тех краях особо нечего – лагеря да деревянные церкви. В общем, дня через три трудящиеся понимали, что отдых не сложился. А сам остров – нагромождение базальтовых скал. И вот отдыхающие брали в руки твёрдые предметы и остаток отпуска развлекались выбиванием надписей на камне. Скалы острова покрыты татуировкой от банального «Киса и Ося здесь были», до многометровой «Северному флоту слава» с якорем и прочей атрибутикой. И даты от середины 30-х годов.

Мы пришли в порт Онега и задались целью попасть на этот островок. Плюс к тому надо где-то было пожить пару дней, оставить вещи и т.д. Не помню, почему мы не попали в гостиницу. То ли не было её в этом городке, то ли занято всё было, то ли дорого для студентов. А главное, гостиница не решала проблемы, как бы теперь сказали, трансфера на остров. И вот, в железнодорожных кассах тётенька посоветовала нам перебраться на другой берег Онеги (в устье она, кстати, широченная) и найти там Геннадия Фёдоровича. Он и угол сдаст, и на катере отвезёт, куда надо. При этом она быстро с кем-то созвонилась, узнала адрес и сказала, что Геннадия Фёдоровича тут все знают, он бывший учитель истории местной школы.
На берегу, кстати, нас ждал сюрприз. Оставленные у воды байдарки оказались метрах в ста от реки. Так я впервые в жизни увидел отлив.
Геннадий Фёдорович оказался пожилым дядькой боцманского вида. Катер его более всего напоминал баркас, на котором подорвался таможенник Верещагин, но был поменьше. Мы сговорились о цене, и утром, дождавшись, пока прилив поднимет катер, пошли к острову.

План был надёжным, как швейцарские часы. Мы приходим на остров, причаливаем, происходит отлив, мы гуляем по острову, к моменту начала прилива возвращаемся, катер снова оказывается на плаву, и мы возвращаемся обратно. Всё просто. Большая часть мероприятия прошла как задумано. Но когда мы вернулись к катеру, мы увидели, что Геннадий Фёдорович тоже не терял времени. У него с собой была припасённая поллитрушечка, а может и поболе, денёк был жаркий, в общем к нашему приходу, он был уже в состоянии «не кантовать». Последним усилием воли он завёл баркас и ушёл в нирвану. Помните этот момент из «Особенностей национальной охоты» - «Держи два пальца левее Алголя! А пальцы как ставить так или так?». У нас не было такой проблемы. Маяк порта Онега виднелся на горизонте. Темнело и волнишка шла. Благо, мы были любознательны, и ещё на пути туда попросили хозяина показать нам, как управляется его посудина. Так что мы уже твёрдо знали, что воду из моторного отсека надо отчёрпывать непрерывно, поскольку сальник, зараза, травит, и если вода зальёт мотор от «Волги», то заглохнем к херам посредине моря. Ну, мы, как истинные байдарочники, старались держаться носом к волне, шли галсами, но тут Геннадийфёдрыч на минутку пришёл в себя (это было где-то в середине пути, когда что до острова, что до берега оставалось километров десять) и посетовал, мол, не помнит, дозаправил он бак с бензином или нет. И нырнул обратно в нирвану. Мы уменьшили галсы и стали стараться держать на маяк ровнее. Мимо в темноте шли здоровые сухогрузы. Мы ожидали, что от них будет большая волна и старались вовремя стать к ней носом. Но, как ни странно, самая здоровая волнища пришла от какого-то задрипанного буксирчика, на который мы поначалу и внимания не обратили. В ночи мы гордо пришвартовались возле дома Геннадия Фёдоровича, сдали его супруге и пошли спать.

На следующий день нам надо было перебираться на правый берег Онеги и идти на вокзал. Геннадий Фёдорович переправил нас на баркасе и сказал, что поможет с транспортом до вокзала. Мы отнеслись к этой идее скептически, но он настаивал. Был он после вчерашнего излишне оживлён, да, думаю, и с утра ещё отполировал старые дрожжи свеженьким. В общем, когда Геннадийфёдрыч направился к милицейскому «бобику» с криками, что его тут каждая собака знает, мы трусливо решили притвориться, что мы с ним незнакомы. И мысленно попрощались с дедом. Но дед-то был не так прост. Через пару минут «бобик» подъехал к нам. Геннадийфёдрыч высовывался из окна и махал нам рукой, мол, ребята, грузитесь! Его, как бывшего учителя, действительно там все знали и, видимо, любили. Так что мы загрузили шмотьё в отсек для задержанных, и были доставлены на вокзал милицейским нарядом.
Поезд был в какую-то несусветную рань. Билеты продавали не заранее, е за час до отправления. Мы, недолго думая, постелили спальники под окошком кассы и залегли. К открытию мы оказались первыми в очереди, и скоро уже ехали обратно в Питер.