Добьются ли российские спецслужбы мирового господства к 2036 году? (original) (raw)

Ярослав Шварцштейн, одна из иллюстраций к «Дню опричника» Владимира Сорокина

Книга Юрия Фельштинского и Владимира Попова «От красного террора к мафиозному государству. Спецслужбы России в борьбе за мировое господство (1917-2036)» вышла в Киеве в 2021 году и уже тогда вызвала много обстоятельных рецензий и интервью с авторами. Однако начало в 2022-м полномасштабной войны России против Украины и вообще – авторский размах до 2036 года (вероятно, дата указывает на максимальный срок президентских полномочий Владимира Путина) оставляют это произведение по-прежнему актуальным.

Более, чем 800-страничная книга по историческому охвату и документально-художественной стилистике напоминает «Архипелаг ГУЛаг» Александра Солженицына. С Юрием Фельштинским можно полностью согласиться в том, что нынешняя ситуация в России глобально уникальна:

Очень важно понимать, что это происходит впервые в истории человечества, без преувеличений. В истории человечества нет примеров, когда государством управляли бы спецслужбы. Есть демократии, есть фашистские диктатуры, есть коммунистические диктатуры, есть страны, где господствуют религиозные фанатики, и прочее. Примеров, когда государством управляет спецслужба, кроме нынешней Российской Федерации, мы не знаем.

Однако сосредоточение авторов на методах деятельности советских спецслужб с самого их основания порой играет с ними злую шутку. Они начинают словно бы зеркально воспроизводить конспирологическое мышление, которое является профессиональным заболеванием спецслужбистов. Это мир не рационального анализа, но сплошной борьбы тайных заговоров. И согласно авторам, большевистская партия и созданные ею спецслужбы люто противостояли друг другу еще с 1917 года. В итоге возникает совершенно детективная история, в которой связанный с ЧК Свердлов устроил покушение Каплан на Ленина в 1918-м, но годом спустя Ленин ему отомстил. Однако Сталин и Дзержинский в конце концов все-таки устранили Ленина, хотя это их сотрудничество вроде бы противоречит авторскому концепту о непримиримой вражде партии и спецслужб.

Авторы прослеживают эту вражду на протяжении всего советского периода, но если все же взглянуть на ситуацию рационально, можно заметить, что органы ЧК-ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-КГБ никогда до 1991 года не имели шансов прийти к власти. Сталин в 1930-е годы последовательно уничтожал спецслужбистов их же собственными руками – Ежов расстрелял Ягоду, а Берия Ежова. Единственный призрачный шанс появился в 1953 году после смерти Сталина, но претендовавший на верховную власть Берия был немедленно устранен партийцами при поддержке армейского маршала Жукова. Тогда же КГБ было запрещено вербовать в свои агенты партийных и военных деятелей. И даже Андропов вовсе не был «прирожденным КГБ-шником», в отличие от Путина, но напротив – сначала прошел большую партийную карьеру и в 1967 году был назначен Политбюро «присматривать за органами». Но конечно, 15-летнее руководство им КГБ затем плотно встроило его в эту организацию вплоть до отождествления с ней.

Вообще, личностный фактор, по мнению авторов, играл едва ли не решающую роль в КГБ. Например, многолетним «серым кардиналом» этой спецслужбы они изображают генерала Евгения Питовранова, и впоследствии его ученика Филиппа Бобкова. Тайные и неуязвимые, они двигают противоположными фигурами, от Гусинского до Баркашова в 1990-е годы. Кстати, тогда же развернулось противостояние между двумя генералами КГБ – тем же Бобковым, который возглавлял службу безопасности Гусинского, и начальником охраны Ельцина Александром Коржаковым. И это несколько ломает авторский концепт о КГБ как некоей единой структуре.

Подобный метод анализа спецслужб как борьбы личностей можно отметить и в другом фундаментальном исследовании, вышедшем по-русски в том же 2021 году – «Люди Путина. О том, как КГБ вернулся в Россию, а затем двинулся на Запад» британской журналистки Кэтрин Белтон. Причем у нее главным героем операции «Преемник» оказывается даже не какой-то спецслужбист, а «православный олигарх» Сергей Пугачёв, который якобы и привел Путина к власти. Видимо, авторка была слишком доверчива к его красочным интервью о своей биографии.

Если вернуться в поздний СССР, то тогда, по Фельштинскому и Попову, практически всё советское общество было инфильтровано «офицерами действующего резерва» из КГБ. Тогда становится непонятным – как и зачем они могли допустить перестройку, которая разрушала тоталитарную систему? Но на это у авторов находятся весьма странные, на мой взгляд, ответы: «гласность» должна была способствовать ослаблению власти КПСС, «перестройка» – ослаблению экономического диктата партии». То есть, эти исторические перемены, оказывается, случились не по инициативе команды Михаила Горбачёва и не по требованию миллионов людей, а в интересах КГБ. Еще довольно удивительное определение августовского путча 1991 года_: «это был переворот, направленный не на свержение «перестройки», а на свержение КПСС»._ Хотя этот путч совместно готовили и спецслужбисты, и консервативные члены ЦК, вошедшие в состав ГКЧП.

Августовский путч в реальности был направлен против нового Союзного договора, который кардинально перестраивал прежний СССР в аналог Евросоюза, появившегося только в следующем году. Несмотря на то, что Горбачёва упрекали в «медлительности», этот проект фактически опережал свое время и особенно пугал централистскую имперскую «элиту», и партийную и спецслужбистскую, потому что предусматривал переход максимума власти к республикам. Участники этого почти конфедеративного договора признавали свободу передвижения граждан и межреспубликанской торговли, а также общие правовые нормы, вроде прописанной там Всеобщей декларации прав человека. И понятно, что старая советская номенклатура с этим проектом была несовместима – она автоматически уходила из власти.

Чрезмерно увлекаясь конспирологией, авторы несколько упускают из виду доктринальное противоречие гражданских властей и спецслужб. Если точка зрения первых на протяжении советской эпохи могла часто меняться (даже Брежнев в годы «разрядки» и Афганской войны произносил довольно разные речи), то «метаидеей» КГБ всегда было сохранение империи. Причем это началось еще при царизме – можно вспомнить и дореволюционную охранку и даже опричнину. Поэтому когда спецслужбы осознали, что Горбачёв ведет дело к договорному переучреждению государства, которое в принципе разрушало централизованную империю, они сделали ставку на Ельцина как «русского патриота» и довольно авторитарного руководителя. И принялись возрождать доперестроечный СССР, только уже в формате «новой России». Этим и объясняются многие постсоветские идеологические трансформации и гибриды, вроде соседства российского триколора, двуглавого орла и советского гимна, сочетания официозного клерикализма и культа «великой победы» и т.д.

Спецслужбы не «сделали перестройку», как намекают авторы, но просто успешно воспользовались данными ею свободами. А затем воспользовались и западными свободами для разрушения самих западных обществ.

Фельштинский и Попов приводят много интересных и забытых исторических фактов. Например, закон с ужасными для кого-то словами: «упразднить Комитет государственной безопасности СССР» президент СССР Горбачёв подписал 3 декабря 1991 года. И может быть, неслучайно через 5 дней в Беловежской пуще был упразднен сам СССР? А в январе 1992 года президент «новой России» Ельцин подписал указ о создании Министерства государственной безопасности, позже переименованного в ФСК и наконец, в ФСБ. Так это ведомство на Лубянке было спасено.

Также авторы напоминают весьма показательные подсчеты социолога Ольги Крыштановской: доля силовиков и людей, непосредственно связанных со спецслужбами, в управлении страной с годами неумолимо возрастала. В последние годы существования СССР и правления Михаила Горбачёва примерно 3 % чиновников на высших государственных должностях были из спецслужб; в годы правления Ельцина — более 30 %; после ухода Ельцина сначала 43–50 %, позже — 70–80 %.

В итоге путинский режим действительно превратился в диктатуру спецслужб, которая нашла свое символическое воплощение в фигуре бессменного «царя», возобновлении холодной войны с Западом и развязывании горячей с соседями. Империя стала самоцелью.

Причем впервые в российской и советской истории спецслужбам оказалась подчинена армия. Такие генералы, как Александр Лебедь, который прекратил первую чеченскую войну и фактически предоставил независимость Чечне, а впоследствии выступал против военного решения политических вопросов, при Путине стали невозможны. И внезапное падение его вертолета в 2002 году до сих пор остается загадкой…

В финале книги авторы утверждают:

Для спасения России и всего человечества от угрозы новой термоядерной войны… нужен один росчерк пера под указом о роспуске и запрете российской госбезопасности, без права возрождаться под новыми названиями и аббревиатурами. И лучше всего не дожидаться 2036 года, а подписать этот указ уже сегодня, так как может оказаться, что в 2036 году его будет некому ни подписывать, ни читать.

Это звучит весьма пафосно, но только непонятно – к кому обращено это предложение, кто способен на этот «росчерк пера»? Очевидно, что Путин такой указ никогда не подпишет – это стало бы для него политическим самоубийством. Тогда каких субъектов, правомочных принять такое решение, имеют в виду авторы? И здесь мы сталкиваемся со странной фигурой умолчания – Фельштинский и Попов, к сожалению, продолжают смотреть на проблему спецслужб сугубо москвоцентрично, практически не затрагивая в своей книге темы деимпериализации и регионализации.

Хотя в свое время Горбачёв попытался ликвидировать КГБ именно за счет его разделения на республиканские ведомства, оставляя вопросы люстрации на усмотрение свободно избранных властей суверенных республик. Но люстрационные процессы в 1990-е годы состоялись лишь в странах Балтии, а в Украине и Грузии протянули с ними несколько десятилетий, когда возникли уже претенденты на люстрацию новой эпохи. А в других постсоветских республиках, включая Россию, никакой люстрации вообще не проводилось. Вероятно, «офицеров действующего резерва» там действительно оказалось много, они стали очень влиятельными и не позволили провести такие законы. Одной из активных сторонниц закона о люстрации была депутат Галина Старовойтова, но она была убита в 1998 году, когда Путин возглавил ФСБ.

С авторами книги вполне можно согласиться – спецслужбы России действительно стремятся к мировому господству. Если в начале нулевых годов многие наблюдатели полагали, что спецслужбистам нужны только деньги, и поэтому они жадно захватывают все российские ресурсы, то позже оказалось, что деньги для них – лишь инструмент международного расширения своего влияния. Путин назвал распад СССР «крупнейшей геополитической катастрофой» и вероятно, решил посвятить свое правление ее преодолению, отказу от всех перестроечных свобод и «сшиванию» имперской истории.

Нео-имперская доктрина российских спецслужб означает не только полное уничтожение всех остатков федерализма – неслучайно Путин постоянно повторяет фразу про «единое централизованное государство». Но и активное вмешательство в политику других стран – с попытками влиять на их выборы и поддержкой множества своих агентов – от «левых» до «правых», а также «дружественной» бизнес-клиентелы. Это уже не «старый совок», который держал на плаву увядающие и маргинальные компартии в западных странах – тогда Кремль исторически оборонялся, но сегодня перешел в контрнаступление. И вопрос состоит в том, найдутся ли на Западе сильные и проницательные политики, способные продвинуть ответную доктрину – окончательной деимпериализации России? Иначе они проиграют Лубянке этот ее глобальный реванш…

Оригинал – Радио Свобода

_____________________________________________________

Подписывайтесь на Телеграм-канал Регион.Эксперт — https://t.me/regionexpert Поддержите независимый регионалистский портал — www.paypal.me /regionexpert

Другие статьи автора: