1812 год (фильм) | это... Что такое 1812 год (фильм)? (original) (raw)

«1812 год» (другие названия: «Отечественная война», «Нашествие Наполеона», «Бородинский бой») — короткометражная историческая драма 1912 года, рассказывающая о войне с Наполеоном.

Подготовка к съёмкам

Его Императорскому Высочеству Великому Князю Александру Михайловичу. Фабриканта русских кинематографических картин, потомственного дворянина Александра Алексеевича Ханжонкова.

ПРОШЕНИЕ

Благодаря ВАШЕМУ высокому покровительству, ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО всемилостивейший ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР соизволили осчастливить меня разрешением снять картину «Оборона Севастополя» в г. Севастополе.

Ободренный таким милостивым вниманием нашего обожаемого МОНАРХА, я решаюсь, несмотря на крупные затраты, немедленно приступить к работам по постановке исторических картин «1812 г.» и «Ермак Тимофеевич покоритель Сибири». Чтобы эти картины носили серьёзный исторических характер и действительно могли бы иллюстрировать эти героические эпизоды нашей родной истории — необходимо участие войск, а также производство съёмок в Московском Кремле.

Моя мечта направить все свои силы и средства на правдивую и художественную постановку эпизодов Отечественной войны 1812 г. Накануне предстоящего юбилея картины такого же названия, несомненно, будут сняты иностранными фирмами, которые, преследуя исключительно коммерческие цели, не могут, да и не захотят позаботиться об исторически правильном освещении подвигов наших героев, что так важно для всех граждан России и особенно нашего подрастающего поколения.

Осмеливаюсь просить ВАС, ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО, оказать мне ВАШЕ высокое покровительство в этом трудном и непосильном для меня без ВАШЕЙ милостивой помощи деле.[2]

Личность Ханжонкова Канцелярии Министерства Императорского Двора неизвестна. Предприятие его, как надо предполагать, заключает в себе, в большей мере, коммерческую цель. Препятствий к снятию фотографическим способом видов Кремля не имеется, но если при этом потребуется дополнять виды нарочно привлекаемою движущейся публикой, то, конечно, потребуется на это разрешение Градоначальника и условие соблюсти должный порядок.[3]

Фирма Бр. Пате обратилась с ходатайством о разрешении ей издать с целью широкого распространения в России серии кинематографических картин Отечественной войны 1812 года.

По этому поводу Министерство ИМПЕРАТОРСКОГО Двора снеслось с Военным Министром и согласно сообщению сего Министра ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ благоугодно было ВЫСОЧАЙШЕ соизволить на удовлетворении изложенного ходатайства, но при условии совершенного исключения из картин изображения ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА 1 и некоторых эпизодов, которые могут представить в нежелательном освещении деятельность нашей армии, а также задеть религиозное чувство русского народа, как, например: «казаки поворачивают назад», «казаки рассыпаются и отступают за реку», «французские солдаты отступают к Березине в маскарадных костюмах, то есть в ризах, рогожах, попонах», у некоторых из отступающих французов «На головах кивера, у других камилавки».[4]

ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР соизволил разрешить съёмки и последующую демонстрацию картины, но с исключением из неё императора Александра 1 и некоторых эпизодов с участием русской армии и религиозные моменты.[5]

Предоставление в распоряжение торговой фирмы целых войсковых частей для целей, хотя и имеющих некоторое историческое значение, но, в сущности, главным образом коммерческих, едва ли возможно признать соответственным. Не говоря уже о том ущербе, который был бы причинён такому значительному числу войсковых частей в деле их строевой подготовки ввиду многократного их командирования и притом на довольно продолжительное время, необходимое для срепетовки желательных фирме для изображения картин и действий, представляется необходимым заметить, что само участие офицерского состава и в особенности знамён, этих священных реликвий русской армии, в таковых картинах и действиях под руководством частных лиц — является совершенно несоответственным.[6]

Съёмки

На днях в окрестностях Москвы, на 5-й версте Ярославской железной дороги, одна из московских кинематографических фирм производила кинематографические снимки картин из эпохи Отечественной войны — «Отступление великой армии Наполеона».

В 9-м часу утра был отправлен из Москвы специальный поезд из нескольких вагонов. В поезде были, кроме кинематографистов-французов, артисты, участвовавшие в картинах, статисты, несколько приглашённых, всего около 150 человек.

Около 10 часов к намеченному месту подошли в походном порядке солдаты, которые были назначены для участия в картине — по две роты Екатеринославского и Ростовского полков и полусотня казаков. Участие воинских чинов оказалось возможным ввиду распоряжения военного министра ген. Сухомлинова — оказать полное содействие съёмке картин из эпохи войны 1812 г.

И артисты, и статисты, и нижние чины переодевались в французские и старые русские формы и гримировались в сторожевой будке.

Приблизительно через час все было готово; были доставлены нужные для картины бутафорские трупы лошадей, замерзших солдат и т. п. Стали размещать участников картин по покрытой ещё снегом поляне и мелкому кустарнику. Для изображения обоза были приглашены крестьяне из соседнего села Алексеевского. Всего было разыграно пять картин: «Последний привал», «Отступление великой армии Наполеона» (наиболее сложная и эффектная), «Не замай, дай подойти», «Кавалерийская атака обора» и «Славная смерть» (Наполеон прикалывает орден к груди умирающего сержанта).

Первые три кинематографических снимка были инсценированы по картинам В. В. Верещагина. Сценарии для кинематографических картин написаны под руководством заведующего московским районом передвижения войск полковника генерального штаба Афанасьева.

Наполеона изображал профессиональный артист Кнорр, единственную женщину (последовавшую в обозе Наполеона за французским сержантом) актриса Народного дома Бабурина. Французов изображали преимущественно учащиеся комиссаровского технического училища и других учебных заведений Москвы. Изображали французов и солдаты. Съёмка картин заняла часов шесть. В 5 часов вечера все участники спектакля тронулись назад в Москву.[7]

Железнодорожная казарма на 5-й версте Ярославской дороги.

Изредка, громыхая колёсами, тяжело пыхтя, проносятся мимо поезда.

Тогда за стёклами вагонов можно видеть удивлённые лица, любопытные, недоумевающие взгляды.

Как должны недоумевать эти люди, пролетевшие мимо в поезде!…

Когда у переезда, на дороге они увидали «усачей-гренадеров», в тяжёлых медвежьих шапках, — старую гвардию императора…

Увидали под киверами с султанами безусые лица юношей, двинутых по воле того же «маленького капрала» из низин Голландии, с берегов Эльбы, в снежные пустыни России…

Увидали на усталых, прядущихся ушами лошадях «драгунов с конскими хвостами»… Это — одна из кинематографических фирм ставит на опушке Лосиноостровской рощи сцены из отступления из России «великой армии».

В маленьких душных комнатках казармы — необыкновенное оживление.

Маршалы Наполеона.

Около них суетятся, волнуются бутафоры и парикмахеры.

На дворе спешат, одевают «старую гвардию».

Екатеринославцы, ростовцы, бородатые и не бородатые рязанцы и туляки преображаются в героев Аустерлица и Фридланда.

Костюмеры отвертывают полы серых шинелей, на скорую руку пришивают их нитками, натягивают на улыбающихся, развеселившихся гренадеров белые рейтузы, нахлобучивают на головы чёрные лохматые шапки.

На дворе месиво из талого снега, глины и песка. Заложив руки за спину, в кафтане, в меховой шапке с наушниками, шагает по этому месиву Наполеон. Наполеон в калошах!

«И маршалы следом за ним»: седой, кутающийся в тирольскую накидку Ней, попыхивающий папироской Даву, Мюрат, поправляющий свою украшенную перьями шляпу, которая никак не хочет удержаться на его голове…

Сейчас они направятся на опушку, в лесок, на «театр военных действий», где жу расположились с своими аппаратами «операторы».

Шумно выступает армия в синих мундирах — студенты, реалисты, гимназисты.

Кое-кто из них уже в Москве успел «согреться».

И режиссёр ворчит:

— Экие мерзавцы, ещё до отступления нарезались!..

В лесу, в лощине, перед объективом уже демонстрируется «последний привал».

Замерзший отряд гренадеров. Екатеринославцы живописно располагаются на снегу, и режиссёры старательно посыпают их снегом: «Для большей иллюзии»…

Наполеон идёт, вязнет, набирает полные калоши снега и жалуется:

— Вот уже действительно снега России!

Сейчас его выход.

На дороге разбросаны колеса, орудия, зарядные ящики, руки, ноги и целые трупы из папье-маше.

Чудесна в особенности лошадь с мочальными гривой и хвостом. Мимо них двигается «великая армия».

Тяжело ступают кавалерийские лошади, медленно Наполеон со свитой, отдельные отряды, закутавшиеся в ризы и в женские платья солдаты, качаются императорские орлы на древках знамён.

Потом все преображается.

Недавний маршал, не снимая мундира, натянул на него овчинный тулуп. Теперь он изображает мужика-партизана. Как у Верещагина, с топором в руке, прячется на опушке, за соснами:

— Не замай, дай подойти!..

Опять Наполеон. Обходит поле битвы. Мертвецу на грудь вешает орден.

И, наконец, сотня лихих платовских казаков, в высоких шапках с красными верхами, с пиками на перевес бросается на французский обоз.

В их власти и телеги, и обмерзшие люди, и хорошенькая маркитантка.

Уже поздно, уже темно, когда упакованы все вещи и когда бывшие французы ждут на полотне экстренного поезда в Москву.

Мимо проносятся опять пассажирские — издалека.

И теперь, странно глядит на них, вытянув свою морду со спутанной гривой-мочалой, присев у какого-то столба на задние ноги, картонная лошадь.[8]

Я в павильоне. Съёмки были в полном разгаре. Трещал ручкой съёмочного аппарата оператор-фотограф. Кричал режиссёр-старичок с каким-то неопрятным лицом. Кричали и суетились актёры. На всех актёрах чёрные фраки с коленкоровыми синими лентами через плечо. На сцене должен быть изображён совет в Филях.

Декорации — изба с расклеенными по стенам картинками из японской войны.

Я вслушался в общий хор голосов.

Режиссёр кричал:

— Генералы должны сидеть вокруг стола… Вот так… Потом все встанут, когда встанет Кутузов… потом махнут рукой и головой… вот так… — Режиссёр дернул несколько раз головой, как добрая породистая лошадь. — Понимаете!.. Потом Кутузов поднимает кверху глаза со слезой и палец правой руки… Вот так…

Актёры, увязая в снегу, добрались до парка, раскинутого за павильоном. Из парка вышли в поле. Воткнули в снег размалеванный пограничный столб. Нелепо мялись фигуры статистов. Тут были студенты, полупьяные физиономии хитровцев — человек с тридцать всего. Совсем остатки «великой армии». Тут же на морозе напяливали на себя женские платья, треуголки, шали, полушубки.

Невдалеке кривлялся от мороза, тер уши и бегал вприрыжку «Наполеон» с одним из своих «приближённых».

У бедняги «Наполеона» совсем посинели щеки и нос; он не знал, что ему оттирать сначала, и недоумевающе хватался то за ухо, то за нос. «Наполеон» вытянул шею и как-то по-гусиному, боком стал подходить к «армии». Точно боялся, не даст ли какая-нибудь из мрачных морд хитровцев зуботычину. Хотел сложить руки на груди и сделать печально-мрачное лицо. Но мороз помешал «художественному» замыслу. Он выжал из глаз «Наполеона» крупную слезу, рука его поднялась потереть ухо и сбила набекрень треуголку. «Армия» недоумевающее моргала глазами. Режиссёр прямо бесновался.[9]

И вот кинематограф служит делу даже и такой важности, как франко-русские единение.

Две крупные кинематографические фирмы — французская и русская — в лице своих промышленных армий, вооружённые всеми новостями современной техники, вновь сошлись на почве соревнования под той же Москвой, но уже не как враждующие стороны, а союзницами в общекультурном деле — в деле создания своего рода памятника юбилею Отечественной войны в виде грандиозной кинематографической фильмы, воспроизводящей с исторической точностью характернейшие эпизоды войны Двенадцатого года. Совместная работа вышеупомянутых фирм, в силу экономических законов обреченная было на беспощадную конкуренцию, на деле осуществила художественно-промышленный союз, как бы залог единства в достижении культурно-просветительских целей.

В данном случае Россия и Франция, инсценируя эпопею Двенадцатого года, обе нашли в себе силы вспомнить одинаково горькие для обеих наций страницы истории, печальные и героические. И этим прекрасным и смелым воспоминанием особенно ярко подтверждается истина, что война — великое горе и что благо народов — только в единении, в единении исключительно на почве мирного труда и братской взаимопомощи.[10]

Юбилейной картиной «Наполеон в России» должен был начаться сезон в 1912—1913 г., а потому на эту постановку было обращено особое внимание. Были засняты разные сцены в окрестностях Москвы с участием большого количества солдат, изображавших отступление великой французской армии. Была интересно задумана и выполнена сценка, в которой волки поедали отставших французов. Для исполнения этой сцены наш неизменный режиссёр Гончаров вступил в переговоры с В. Дуровым, только что обосновавшимся в своём «уголке» на Божедомке. В. Дуров разрешил заснять его волков в ролях, исполненных их предками ровно сто лет назад. Когда соглашение было достигнуто, в «дуровском уголке» была организована эта рискованная съёмка: на снегу, в разных позах были усажены и положены прекрасно сделанные манекены французских солдат, причём под мундиром каждого из них находился большой кусок сырого мяса. Оцепленные двойным кругом охранителей, находящихся вне поля зрения аппарата, волки исполнили возложенные на них роли превосходно: они с большой осторожностью и опаской приближались к группе манекенов — запах мяса привлекал их неудержимо. Волки были голодны, так как накануне их не кормили. Обнюхав издали приманку и, вероятно, убедившись в её безвредности, они яростно набросились на беззащитных «французов» и начали зубами и когтями разрывать на них одежду, чтобы поскорее утолить свой голод. Когда все это было заснято, волков благополучно загнали в клетки.

Летом мы продолжали съёмки нашей юбилейной картины. Группы французов наполеоновских времён появлялись то на улицах города, то в дачных окрестностях Москвы, то в самом Кремле. Интерес к юбилейной картине был возбужден чрезвычайно. Особенную сенсацию вызвали анонсы о том, что картина «1812 год» будет выпущена под соединённой маркой «Пате и Ханжонков». Дело в том, что в постановках фирмы «Бр. Пате» преобладали сцены декоративные, поставленные главным образом по живописным произведениям наших великих мастеров: «Наполеон на Кремлевской стене», «Военный совет в Филях» и т. д. В постановках же нашей фирмы преобладали массовые сцены с участием войск. Кроме того, мы были обладателями хороших зимних сцен, снятых на натуре, а без них юбилейную картину вряд ли можно было бы назвать исторической. Эти обстоятельства и заставили директора фирмы «Бр. Пате» Гаша вступить со мною в переговоры. Я дал согласие на совместный выпуск картины.

Выпуск юбилейной картины совместно с «Бр. Пате» вызвал нарекания со стороны приверженцев русской кинопромышленности, усмотревших в этом акте «сдачу некоторых позиций» иностранной торговле. «Патриоты» не учитывали того, что совместное выступление с крупной фирмой под общей маркой как в России, так и за границей необыкновенно поднимет престиж Торгового дома «А. Ханжонков и Ко», и я, будучи убеждён в этом, очень хладнокровно относился к нападкам «патриотов», пока не услышал упрека от лица, пользующегося в моих глазах большим авторитетом, — А. С. Вишнякова.

А. С. Вишняков был несменяемым председателем правления Купеческого общества взаимного кредита и попечителем основанного им Коммерческого института. Он был моим старым и хорошим знакомым, на его глазах прошла вся моя «кинокарьера» со всеми её успехами и неудачами. Ему я откровенно признался, что помимо соображений «престижного» характера меня на это соглашение вынудило пойти отсутствие у фирмы достаточных средств, необходимых для осуществления ответственной постановки. Услышав такой неотразимый аргумент, Вишняков посоветовал мне привлечь к делу русский капитал. Он собственноручно написал около трёх десятков писем, обращённых к избранным им совместно со мной капиталистам и промышленникам Москвы с предложением «вступить в акционеры общества, учреждаемого пионером русской кинопромышленности А. А. Ханжонковым». В течение двух-трёх недель весь привлекаемый капитал в 250 тысяч рублей, равный оценке имущества торгового дома, был расписан без остатка, и устав «акционерного синематографического общества» был послан на Высочайшее утверждение.

Акционеры, собравшиеся на учредительное собрание, мало понимали в кинематографии, но они прекрасно осознали, что фирма, имеющая около десяти представительств лучших заграничных кинофабрик и выпускающая свои недурные картины, имеет все данные на ведущую роль в России. Итак, 8 сентября 1912 г. начало функционировать Акционерное о-во «А. А. Ханжонков и Ко» с капиталом в 500 тысяч рублей.[11]

Критика

Вот до чего мы «культурны». Неужели, однако, администрация допустит подобное зрелище? Будем, однако, надеяться, что оно не ускользнет от её внимания.[12]

«Юбилейная историческая картина Отечественной войны в 4-х частях» — так гласит афиша. Марсельеза, «1812 год» Чайковского, военные марши — за экраном. На экране — длинный ряд картин с Наполеоном, Кутузовым, Ростопчиным и др. Режиссёры заметно тяготеют к известным картинам Верещагина из эпохи двенадцатого года, а «Военный совет в Филях» — точное воспроизведение картины Кившенко.

Некоторые картины очень удачны — например, Кутузов во время Бородинского боя, отдельные эпизоды Бородинского боя, въезд Наполеона в Кремль, Наполеон смотрит пожар с Кремлевских стен, Наполеон в Успенском соборе, бегство Наполеона в Петровский дворец, расстрел поджигателей. Очень реально инсценированы волки, провожающие арьергард великой армии при отступлении.

Но есть несомненные недочеты. Наполеон излишне суетлив. В картине «Пожар Москвы», в общем довольно эффектной, для чего-то изображённый не существовавшие в 1812 г. кровли «бочкой» допетровской Руси. «Оставление французами Москвы» — в полном порядке и парадных формах — не отвечает действительности: французы уходили, нагруженные награбленным добром, и даже сам Наполеон с трудом мог пробраться между войсками. В картинах отступления производят прямо комическое впечатление лаковые сапоги на ногах полураздетых французов.

Совершенно излишни и слезливые «мелодрамы», вроде насилий мародеров над женщинами, только портящие общее впечатление.[13]

Большой успех имела инсценировка пожара 1812 г. для юбилейной ленты к столетию Отечественной войны. Здесь, несмотря на все убожество тогдашней аппаратуры, мне удалось провести, по сути дела, комбинированную съёмку довольно сложного порядка. Большой макет горящей Москвы служили фоном для актёров, изображавших наполеона и его штаб.[14]

Нельзя показывать Москве такого Кутузова и такого Наполеона, каким его изображал г. Сережников: мы не видели великого Бонапарта, гения-полководца, завоевателя мира; перед нами наивно двигался плохо загримированный и очень самоуверенный актёр, вся игра которого состояла в страшном вращении глаз и шаблонно-театральных позах. Гг. Пате и Ханжонкову нужно было взять для исполнения этой роли первоклассного артиста, с более счастливыми данными для Наполеона. Это тем более жаль, что боевые сцены, повторяем, сделаны превосходно.[15]

В понедельник, 30 июля, в Художественном театре на Арбатской площади состоялась демонстрация юбилейной исторической картины «1812 год», издания бр. Пате и т. д. «А. Ханжонков и Ко». К началу сеанса изящный зал театра переполнился приглашёнными, среди которых присутствовали: Московский губернатор свиты Е. И. В. г.-м. В. Ф. Джунковский, командующий войсками Московского военного округа А. П. Плеве, и. о. Московского коменданта полковник Т. Г. Гарковенко, корпусные командиры Яковлев и Зуев, начальники дворцового управления кн. Н. Н. Одоевский-Маслов, председатель комиссии по Бородинским торжествам А. А. Княжевич, герой Порт-Артура ген. Горбатовский и много других представителей военного мира; были также А. А. Ханжонков, г. Гаш, талантливый исполнитель роли Наполеона арт. театра Корша В. К. Сережников, почти все содержатели московских кинематографов, артисты и представители прессы. Демонстрация картины состоялась под оркестр военной музыки, исполнивший отрывки из увертюры Чайковского «1812 год», и вызвала дружные аплодисменты у переполнившей театр публики. Особенно сильное впечатление производят картины Бородинского боя, пожар Москвы и др.

Картине (выпуск 26 августа) обеспечен несомненный успех.

Нас просят сообщить, что к ленте «1812 год» составлена богато иллюстрированная брошюра с описанием картины.

Каждый театр может приобрести нужное ему количество брошюр, причём на обложке оставлено место для припечатывания названия театра.[16]

Ни минуты не забывая, что передо мной проходят картины, нарочно поставленные и разыгранные, я всё-таки испытал полную иллюзию. Казалось, что действительно наблюдаешь эту страшную битву, это величайшее сражение, решившее судьбу того, кто сдавил Европу своей пятой. Отдельные картины кавалерийских атак и мужественного отпора наших пехотинцев — великолепны, потрясающи. Маленький гимназистик, сидевший впереди меня, в каком-то экстазе шептал: «Смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой…».

Никогда я не чувствовал, каким многообразным орудием развития и образования может явиться кинематограф, как вчера, при демонстрации этой великой эпопеи. Правда, Наполеон казался несколько жидковатым и не соответствующим тому представлению, какое сложилось о нём, и слишком искусственное впечатление давали эпизоды пожара Москвы, но все в общем было превосходно и превратило для меня безмолвные страницы истории в нечто живое и осязаемое.

В театре (картину эту теперь показывают везде) было очень много иностранцев: французов и англичан. Они смотрели величавую историю Двенадцатого года с большим интересом и, уходя, говорили, что ещё не видели ничего подобного. Удивительно ли? «Сюжета», подобного Двенадцатому году, ведь и не было другого в истории. Искусство и поэзия у нас ещё очень мало разработали этот «Сюжет», но ещё много будет он вдохновлять наших художников, поэтов, драматургов. Уже теперь вся эта эпопея кажется легендарной, хотя ещё есть люди, бывшие её современниками.

Были на экране показаны и эти последние обломки прошлого, и когда я уходил из театра, я по справедливости мог думать, что провёл час на Бородинском поле.[17]

На этих днях мы были под сильным впечатлением громадной, прекрасно выполненной картины — «1812 год».

Ряд событий Отечественной войны, галерея лиц венценосных и простых, знаменитых полководцев и серых солдат, крестьян и др. прошли пред взором многочисленных посетителей электрического театра «Фурор». Сильное впечатление производит полная глубокого, потрясающего реализма сцена «Расстрел поджигателей» французами.

Прекрасно иллюстрировал эту сцену пианист-импровизатор… Громкое могучее «Staccato» фисгармонии звучит чем-то зловещим. Призрак смерти, близкой, неизбежной смерти навис над поджигателями… Команда офицера… Залп… Лёгкое облако заволакивает приговорённых к смерти, и, как скошенная трава, они падают на землю.

Красива сцена разгрома дворянского дома. При взгляде на него невольно вспоминается «Дворянское гнездо», одно из которых так мастерски увековечено пером Тургенева. Любовь к родине, защита дорогого дворянского гнезда, до которого дерзко коснулась рука иноземцев-врагов, безутешное горе дочери при виде убитого французами отца — вот о чём говорит эта сцена…

Высота русской души — эта тема, проходящая во всей картине, — подчёркнута, между прочим, очень интересной сценой — «Милосердие русских».

В заключение очень кстати показаны на экране немногие современники Отечественной войны и единственный доживший до наших дней участник её Вентанюк.[18]

25 и 26 августа в день юбилея Отечественной войны в «Модерн» и в «Художественном» демонстрировалась картина «1812 год». Театры были переполнены и в первый день не вмещали всей желающей публики.

Картина шла под рояль, за исключением «Художественного» электротеатра, где оркестр, стараясь, «для полной иллюзии» изображал такие фантастические звуки, до которых не дошёл ещё ни один индейский оркестр.[19]

Севастополь.

Историческая юбилейная картина издания бр. Пате и Ханжонкова «1812 год», поставленная в театре «Ренессанс», имела заслуженный успех. Умело обставленная владельцем театра, с пением, хорами, исполнением духового и струнного оркестра и шумными эффектами пальбы, она произвела на зрителей громадное впечатление, смотрелась с захватывающим интересом и прошла при переполненных сборах в течение 7 дней.

Картина эта по усиленному желанию публики была поставлена ещё несколько дней при том же успехе.

Тысячи нижних чинов гарнизона и флота посетили театр в утренние сеансы, специально для этого назначенные, и вынесли сильное впечатление. Владелец театра получил много благодарностей.[20]

В Бородине было собрано 5 000 старшин со всех концов России, и им показывалась юбилейная картина «1812 год». Мы упоминаем об этом потому, что в России, кажется, впервые кинематограф демонстрируется перед такой громадной «Аудиторией». И это тем более ценно, что зрители-то сплошь принадлежат к крестьянскому люду и, следовательно, кинематограф пробивает себе путь прямо к сердцу народному.[21]

Картина «1812 год» захватывает все большие и большие районы распространения, кажется, нет ни одного, даже захудалого местечка, где бы не демонстрировалась эта грандиозная фильма, выдерживающая небывалое количество сеансов. Сеансы эти проходили или на народных гуляниях, или в народных домах, или в театрах бесплатно или за самую маленькую плату.

«Южные Ведомости» — № 260 — замечает, что картина «12-й год» привлекает громадное количество публики" и что «кинематографы переполнены. Всё время демонстрируется картина „1812 год“». «Северное Слово» — № 195 — также упоминает о «переполненных сборах» театра в Вятке. «Южный Край» — № 1059 — пишет: «За последние пять дней харьковские кинематографы, показывавшие картину „Отечественная война“ („1812 год“), сделали прекраснейшие дела. Оборот касс достиг нескольких тысяч рублей. Желающие попасть в наши кинотеатра часами ожидали очереди, места брались, буквально, с боя».

В Астрахани, по словам «Астраханского Вестника» — № 6746, с 12 час. дня начали показывать юбилейную картину «1812 год» — и все кинематографы кишели зрителями". «Народ буквально ломился», — добавляет «Астраханский Листок» № 191.

В Пензе в электротеатре кружка им. В. Г. Белинского «сбор с вечера при обычных ценах превысил намного 1 000 руб.» («Пензенские Ведомости» № 217). Та же картина, по словам «Рязанского Вестника» — № 198, в рязанских кинематографах, Гед «целые батальоны публики ждут очереди у кинематографа».[22]

Смелым конкурентом кинематографу, отмечающему юбилейные дни картиной «1812», выступил вновь открытый театр «Зон», давший 26 августа сеанс «говорящего кинематографа».

Автор феерии «1812» — Юрий Беляев — уже в «Псише» проявлял некоторые признаки кинематографического «настроения», в последнем же его произведении кинематографизм этот принял острую форму, и в результате появляется кинематографический сценарий, сочетающий в себе историю, быт и фантастику. Быстрая смена калейдоскопических картин, ловко заплетенная интрига, роли, дающие большой простор для актёров-мимистов, — все это, вместе взятое, даёт прекрасный зрительный материал для кинематографической обработки сюжета для детей и любителей фантастических мелодраматических сцен.

Кинематограф рад приветствовать каждого драматурга. Сочинение г. Беляева как нельзя более характеризует надвигающийся распад форм старого театра.

Джон Кине.

Помещая этот отзыв, редакция находит, однако, что кинематография стоит выше пьесы г. Беляева. Нет ничего легче наполнить сценарий фантастическим и мелодраматическим элементом, но большую трудность представляет создать для экрана настоящую психологическую драму, полную житейской логики и живого развития действия.[23]

Примечания

1. ↑ Дожидаясь разрешения на выпуск фильма, обе фирмы приступили к съёмкам. В результате зрители увидели двух актёров в роли Наполеона.
2. ↑ 1911 года апреля 20 дня. Москва, Тверская № 24. Фабрикант А. Ханжонков
3. ↑ Заключение Канцелярии Министерства Императорского двора на прошение А. А. Ханжонкова
4. ↑ Канцелярия Министерства Императорского Двора — Военному министерству.
5. ↑ Письмо Военного министра А. В. Сухомлинову министру Министерства Императорского Двора Б. В. Фредериксу (12. 08. 1911)
6. ↑ Заключение Начальника Генштаба генерала от кавалерии А. А. Жилинского на прошение фирмы «Бр. Пате» о помощи в проведении съёмок фильма
7. ↑ «Новости театров, скетинг-ринков и кинематографов» (Санкт-Петербург), 1912, № 33, с. 2
8. ↑ «Наша неделя» — Раннее утро, 1912, № 19, с. 6
9. ↑ «Сине-фоно», 1911, № 8, с. 8-9
10. ↑ «Великий Кинемо», 1912, № 42, с. 1-2
11. ↑ Ханжонков А. Первые годы русской кинематографии. — М.: Искусство, 1937. — С. 62-63.
12. ↑ Земщина, 24. 07. 1912
13. ↑ «Русское слово», 31.07.1912. № 176, с. 4
14. ↑ Сабинский Ч. Из записок старого киномастера. — М.: Искусство, 1936. — С. 60.
15. ↑ «Студия», 1912, № 42—43, с. 20
16. ↑ «Великий Кинемо», 1912, № 40, с.18
17. ↑ «Газета-копейка», 1912, № 44, с. 10
18. ↑ «Великий Кинемо», 1912, № 46, с. 10
19. ↑ «Кине-журнал», 1912, № 17, с. 35
20. ↑ «Великий Кинемо», 1912, № 45, с. 11
21. ↑ «Великий Кинемо», 1912, № 43, с. 9
22. ↑ «Великий Кинемо», 1912, № 45, с. 12
23. ↑ «Великий Кинемо», 1912, № 43, с. 3

Интересно отметить, что стихотворение, которое читает Безруков было написано в 1816 году и никак не могло быть известно гусарам во время захвата и сожжения Москвы Наполеоном. http://militera.lib.ru/poetry/russian/davydov/05.html

Ссылки

• «1812 год» на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
• 1812 год (фильм) (англ.) на сайте Internet Movie Database