Иосиф Владимирович Гурко | это... Что такое Иосиф Владимирович Гурко? (original) (raw)

Иосиф Владимирович Гурко (Ромейко-Гурко)
16 июля 1824 — 15 января 1901
генерал Иосиф Владимирович Ромейко-Гурко
Место рождения Новгород
Место смерти с. Сахарово Тверской губернии
Принадлежность Россия Россия
Род войск кавалерия, Генеральный штаб
Звание генерал-фельдмаршал
Командовал Конно-гренадерский лейб-гвардии полк, 1-я бриг. 2-й гвард. кав. див., 2-я гвард. кав. див., Одесский военный округ, Варшавский военный округ
Сражения/войны Русско-турецкая война 1877—1878
Награды Орден Святой Анны 3-й ст. (1859), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1864), Орден Святой Анны 2-й ст. (1867), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1869), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1871), Орден Святой Анны 1-й ст. (1873), Орден Святого Георгия 3-й ст. (1877), Золотое оружие «За храбрость» (1877), Орден Святого Георгия 2-й ст. (1879), Орден Белого Орла (1882), Орден Святого Александра Невского (1884), Орден Святого Владимира 1-й ст. (1891), Орден Святого Андрея Первозванного (1896).

Ио́сиф Влади́мирович Гурко́ (Роме́йко-Гурко́) (1828—1901) — русский генерал-фельдмаршал, один из выдающихся полководцев русской армии.

Содержание

Семья

Родился 16 июля 1828 г. в Новгороде[1]; был сыном Владимира Иосифовича Гурко (1795—1852, был генералом от инфантерии, командовал 17-й пехотной и 2-й гвардейской пехотной дивизиями, начальником штаба отдельного Кавказского корпуса) и Татьяны Александровны урождённой баронессы Корф (1794—1840); у Иосифа Васильевича было ещё четыре сестры: Софья (1821—1841, фрейлина), Марианна (1823 — после 1844, замужем за Василием Ивановичем Муравьёвым-Апостолом), Мария, Александра.

Начало деятельности

Воспитанник Пажеского корпуса, из которого выпущен 12 августа 1846 г. корнетом в лейб-гвардии гусарский полк и 11 ареля 1848 г. произведён в поручики. С этим полком Гурко в 1849 г. совершил поход к западным границам Империи, но участие в военных действиях против венгров ему не удалось принять. С декабря 1849 г. Гурко находился в отпуске, по возвращении из которого 23 апреля 1850 г. был произведён в штабс-ротмистры и 30 августа 1855 г. в ротмистры.

Когда вспыхнула Восточная война, Гурко, желавший, по его словам, «жить с кавалерией, а умирать с пехотой», выразил желание отправиться в многострадальный Севастополь и, переименованный из ротмистров гвардии в майоры армии, был в ноябре 1855 г. прикомандирован к Образцовому пехотному полку для ознакомления с пехотной службой, а затем произведён в подполковники и зачислен в Черниговский пехотный полк, стоявший в то время в Крыму на Бельбекских позициях.

Но и на этот раз судьба не дала ему возможности принять участия в военных действиях. Севастополь был уже покинут, и по заключении мира Гурко вернулся в лейб-гвардии Гусарский полк прежним чином ротмистра и принял в командование эскадрон. Уже на этом скромном посту Гурко выделился как отличный кавалерийский офицер, образцовый командир и строгий, но умелый воспитатель и учитель солдат; 8 сентября 1859 г. он получил орден св. Анны 3-й степени. Боевая и строевая подготовка его эскадрона обращала на себя особое внимание императора Александра II, и за блестящее состояние его, выказанное на Высочайшем смотре, когда эскадрон Гурко поразил всех лихой джигитовкой на карьере, Гурко был 6 ноября 1860 г. пожалован флигель-адъютантом к Его Императорскому Величеству.

Строевая служба

Произведённый 23 апреля 1861 г. в полковники, он 17 марта 1862 г. был отчислен в свиту Его величества и в течение 4 лет, ознаменованных проведением в жизнь великих реформ Царя-Освободителя, выполнял ряд ответственных командировок и поручений административного характера в Самарской, Вятской и Калужской губерниях, в частности наблюдал за рекрутскими наборами. Его прямой, беспристрастный, хотя строгий и настойчивый образ действий вызвал даже со стороны оппозиционного «Колокола» Герцена признание, что «аксельбанты флигель-адъютанта Гурко — символ доблести и чести». Когда знаменитое III отделение хотело навязать Гурко одно щекотливое поручение, он поставил прямо вопрос об отставке и избежал его. В 1866 г. Гурко был назначен командиром 4-го гусарского Мариупольского полка.

Произведённый 30 августа 1867 г. в генерал-майоры с назначением в Свиту Его Императорского Величества, он был зачислен по армейской кавалерии и в 1869 г. получил в командование лейб-гвардии конно-гренадерский полк. Этим полком Гурко командовал 6 лет и поставил его на образцовую высоту.

В 1874 г. на маневрах Гурко сломал себе при падении с лошади ключицу и был вынужден на некоторое время отказаться от работы в поле, которую считал необходимой и существенно важной для себя как начальника кавалерийской части. Сдав полк Гурко остался лишь в должности командира 1-й бригады 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, которую он соединял ранее с должностью командира полка. 27 июля 1875 г. он был назначен командующим 2-й гвардейской кавалерийской дивизией и 30 августа 1876 г. утвержден в этой должности с производством в генерал-лейтенанты. С прежней энергией Гурко занялся полевым обучением дивизии, положив в основу его взгляды прусского кавалериста генерала Шмидта и опыт франко-прусской войны. Но вскоре ему пришлось и самому перейти с учебного поля деятельности на боевое. За период своей мирной деятельности Гурко был награждён орденами св. Станислава 2-й степени (17 марта 1864 г.), св. Анны 2-й степени (24 марта 1867 г.), св. Владимира 3-й степени (30 августа 1869 г.), св. Станислава 1-й степени (30 августа 1871 г.), св. Анны 1-й степени (30 августа 1873 г.).

Русско-турецкая война 1877—1878 гг

Генерал-адъютант И. В. Гурко.
Балканы, 1877—1878 гг.

Командированный по Высочайшему повелению в действующую армию на Дунае, Гурко 24 июня 1877 г. был назначен начальником передового её отряда, имевшего задачей «стараться овладеть балканскими проходами». Гурко выполнил эту задачу смело и быстро, искусно сочетав в исполнении её риск с осторожностью и порыв с расчетом. 22 июня передовой отряд выступил в путь, 25-го овладел Тырновом, 1 июля через Хаинкиойский перевал перешагнул Балканы и 5-го взял Казанлык и Шипку.

Действия Гурко вызвали в Константинополе панику: все высшие сановники Турции как в армии, так и в государственном управлении были сменены, предположенный переход в наступление был приостановлен, часть сил, выдвинутых против нашего Рущукского отряда, была оттянута назад, а из Черногории был вызван Сулейман-паша, и ему было поручено спешное формирование армии для противодействия отряду Гурко.

Между тем последний, получив в подкрепление пехотную бригаду и разрешение «действовать по усмотрению сообразно обстоятельствам», перешёл за Малые Балканы и под Ески-Загрой (10 июля), Ени-Загрой (18 июля) и Джуранли (19 июля) обрушил ещё ряд ударов на головы турок. Эти победы приостановили наступление Сулеймана-паши, но вторая наша неудача под Плевной (18 июля) и невозможность усилить отряд Гурко новыми подкреплениями для решительной борьбы его с армией Сулеймана-паши приостановили дальнейшее победоносное движение Гурко. Ему было приказано отойти за проходы. Гурко выполнил эту трудную задачу на виду армии Сулеймана-паши блестяще, спокойно, без всяких потерь.

Награжденный 3 июля 1877 г. званием генерал-адъютанта и 8 июля 1877 г.[2] орденом св. Георгия 3-й степени за № 542

Гурко в августе 1877 г. отправился в Санкт-Петербург, чтобы привести оттуда свою 2-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию на театр военных действий.

Прибыв с ней 20 сентября под Плевну, он был назначен начальником кавалерии Западного отряда, расположенной на левом берегу р. Вида. Изучение обстановки привело Гурко к убеждению, что одного наблюдения кавалерией за Софийским шоссе, по которому шли в Плевну к Осману-паше подкрепления и продовольствие, недостаточно; надо встать на этом шоссе твердой ногой и перерезать эту жизненную артерию Плевны; только тогда, по мнению Гурко, может быть достигнута цель блокады. Этот план долженствовал, конечно, привести к ряду кровопролитных боёв, которых после 3-й Плевны всячески избегали, но он был верен по существу, и Гурко сумел внушить веру в возможность его осуществления Тотлебену, руководившему блокадой Плевны.

План был принят, а выполнение его поручено самому Гурко, которому для этой цели в начале октября была подчинена не только кавалерия Западного отряда, но и все войска гвардии. Вступая в командование ими, Гурко обратился к войскам со следующими речами. Офицерам он говорил: «Господа, я должен вам сказать, что люблю страстно военное дело. На мою долю выпала такая честь и такое счастье, о которых я никогда не смел и мечтать: вести гвардию в бой. Для военного человека не может быть большего счастья, как вести в бой войска с уверенностью в победе, а гвардия по своему составу и обучению, можно сказать, лучшее войско в мире… Бой при правильном обучении не представляет ничего особенного: это то же, что учение с боевыми патронами, только требует ещё большего спокойствия, ещё большего порядка. Влейте в солдата сознание, что его священная обязаность беречь в бою патрон, а сухарь на биваке, и помните, что вы ведёте в бой русского солдата, который никогда от своего офицера не отставал». Солдатам он сказал: «О вас, гвардейцы, заботятся больше, чем об остальной армии… вот вам минута доказать, что вы достойны этих забот… Стреляйте, как вас учили, — умною пулею: редко, но метко, а когда придется до дела в штыки, то продырявь врага. Нашего „ура“ он не выносит».

Назначение Гурко «командующим войсками гвардии и кавалерии» вызвало, по словам М. А. Газенкампфа, большой переполох. В Императорской главной квартире большинство также роптало на это назначение, ибо все начальники гвардейских дивизий и начальник штаба Гвардейского корпуса были старше его в чине. Один только П. А. Шувалов, бывший в то время начальником 2-й гвардейской пехотной дивизии, во всеуслышание говорил, что с радостью подчиняется Гурко, как уже заявившему себя энергичным и способным начальником отряда.

Победы под Горным Дубняком (12 октября) и Телишем (16 октября), сыгравшие решительную роль в исходе Плевненской операции, заставили смолкнуть эти толки, доказав на деле, что гвардия попала в надежные руки. Награждённый 23 октября за Горный Дубняк золотой с алмазами шпагой, Гурко не почил на лаврах и тотчас же предложил проект похода к Балканам, а если можно, то и за Балканы, чтобы разбить вновь формировавшуюся армию Мехмета-Али, а при благоприятном исходе этой операции деблокировать и наши шипкинские войска. Этот смелый план нашёл горячую поддержку в лице самого Государя, который и повелел привести его в исполнение; однако осторожный К. В. Левицкий воздействовал на главнокомандующего великого князя Николая Николаевича Старшего и Гурко разрешено было двигаться вперед лишь до Орхание, а по овладении этим пунктом «постараться занять горы и дальше не идти, пока не будет взята Плевна».

28 октября Гурко занял своей кавалерией г. Врацы, а затем Этрополь и Орхание. Турки без боя очистили сильно укреплённые позиции у Врачеша и Лютикова и отступили к Софии; 17 ноября войска Гурко заняли их и 21-го поднялись на Златицкий перевал, отразив в тот же день ряд ожесточённых турецких атак на лейб-гвардии Московский полк, занимавший Араб-Конак.

Дождавшись падения Плевны, Гурко, усиленный IX корпусом и 3-й гвардейской дивизией, в половине декабря двинулся далее и в страшную стужу и в бураны перевалил через Балканы. Нужны были железная, суворовская воля и несокрушимая вера в себя и свои войска, чтобы преодолеть все трудности похода и не отступить от намеченной цели. Когда среди начальствующих лиц, подчиненных Гурко, начался ропот на его суровые распоряжения и требовательность, он собрал всё гвардейское начальство и сказал им следующие слова: «Я поставлен над вами волею Государя Императора и только ему, отечеству и истории обязан отчетом в моих действиях. От вас я требую беспрекословного повиновения и сумею заставить всех и каждого в точности исполнять, а не критиковать мои распоряжения. Прошу всех это накрепко запомнить… Если большим людям трудно, я их уберу в резерв, а вперед пойду с маленькими…».

Во время похода он всем подавал пример личной выносливости, бодрости и энергии, деля наравне с рядовыми все трудности перехода, лично руководя подъёмом и спуском артиллерии по обледенелым горным тропам, подбадривая солдат живым словом, ночуя у костров под открытым небом, довольствуясь, как и они, сухарями. «Когда он спит и ест?» — недоумевали самые приближенные к Гурко лица. После 8-дневной гигантской борьбы с горами, морозами и метелями отряд Гурко спустился в Софийскую долину и 19 декабря, после упорного боя, овладел Ташкисенской укреплённой позицией. Тщетно Сулейман-паша пытался организовать дальнейшую оборону страны, для чего привел с восточного фронта значительные подкрепления армии Шакира-паши, сброшенной с гор, — он был разбит Гурко в 3-дневном бою у Филиппополя. Не теряя времени, Гурко двинул к укреплённому Андрианополю кавалерийский отряд Струкова, который быстрым налетом и занял его, открыв путь к Царьграду.

Награждённый 22 января 1879 г.[3] за этот поход орденом св. Георгия 2-й степени за № 118

Гурко 29 декабря 1877 г. был удостоен чина генерала от кавалерии

После войны

По окончании войны Гурко некоторое время был в отпуске и 5 апреля 1879 г. был назначен помощником главнокомандующего войсками гвардии и Санкт-Петербургского военного округа; с 7 апреля 1879 г. по 14 февраля 1880 г. занимал пост Санкт-Петербургского временного генерал-губернатора, а с 9 января 1882 г. по 7 июня 1883 г. был временным Одесским генерал-губернатором и командующим войсками Одесского военного округа, а затем был перемещён на пост Варшавского генерал-губернатора и командующего войсками Варшавского военного округа.

Время управления Гурко губерниями Привислинского края и командования им войсками на западной границе, так называемом «Передовом театре войны», совпавшее с временем наиболее обострённых отношений между Россией и державами Тройственного союза, составило целую эпоху как в истории нашей внутренней политики на этой окраине, так и в истории развития нашего военного могущества. Для инородческого населения Западного края Гурко являлся истинным представителем «сильной власти», грозной, но справедливой — власти, прочно связывающей окраину с центром Империи.

Для войск это был также строгий, но справедливый и заботливый начальник. Боевая подготовка войск стояла у Гурко на первом плане, и войска жили в сознании, что они — на передовом театре войны, на боевом посту, в каком-то особенном, полумирном состоянии, которое каждую минуту могло смениться военным. Это напряженное, повышенное состояние войск переносилось ими легко и бодро, ибо войска верили в Гурко, в его полководческие качества: верный стратегический расчёт, несокрушимое при всяких обстоятельствах спокойствие духа, его твердую волю и железную энергию.

Постоянные разъезды Гурко по округу, постоянное присутствие его на маневрах, больших и малых, всегда прекрасно организованных при помощи таких талантливых начальников штаба, как Нагловский и Пузыревский, свидетельствовали войскам о постоянном хозяйском глазе, от которого ничто и нигде ускользнуть не может. И когда звучал металлический голос Гурко, произнося властно, твердо и спокойно: «Чтоб я этого более не видел», то все уже знали, что «этого» более и не будет.

Войска с гордостью чувствовали, что Гурко боятся и наши вероятные противники, в глазах которых он один стоил целой армии.

Огромное внимание уделял Гурко также и фортификационной обороне Варшавского военного округа, усилив укрепления Ивангорода, Новогеоргиевска, Брест-Литовска и Варшавы, создав Варшавский укреплённый район и линию новых укреплённых пунктов (Зегрж, Осовец и др.) и покрыв край сетью стратегических шоссе. Организацией же крепостных маневров он сумел установить живую и тесную связь между войсками и крепостями. Артиллерия получила при нём обширный Рембертовский полигон. Кавалерия, предмет особого внимания Гурко, постоянно была в движении, получая задачи на лихость, быстроту движения, разведку, действия в массах и т. п. Войска втягивались в работу не только летом, на подвижных сборах и маневрах, но и зимой, производя зимние маневры, стрельбы, походные движения с ночлегом в поле, под открытым небом. Словом, весь опыт русско-турецкой войны был использован Гурко широко и полно в течение 12 лет командования им войсками Варшавского военного округа.

Но годы давали себя знать, и 6 декабря 1894 г. Гурко, согласно прошению, по расстроенному здоровью, был уволен от занимаемого поста с производством в генерал-фельдмаршалы «в воздаяние важных заслуг, оказанных престолу и отечеству, особенно в последнюю турецкую войну», с оставлением членом Государственного Совета, в звании генерал-адъютанта и по гвардейской кавалерии. 9 марта 1897 г. Гурко был избран почётным членом Николаевской академии Генерального штаба.

14 мая 1896 г. Гурко был награждён орденом св. Андрея Первозванного и в том же году назначен шефом 14-й стрелкового батальона, входившего в состав 4-й стрелковой бригады, заслужившей под начальством Гурко в 1877 г. прозвище «железной бригады». Среди прочих наград Гурко был удостоен орденов Белого Орла (30 августа 1882 г.), св. Александра Невского (30 августа 1884 г., алмазные знаки к этому ордену были вручены 30 августа 1887 г.), св. Владимира 1-й степени (30 августа 1891 г.)

Поселившись в своем любимом имении, с. Сахарово Тверской губернии, Гурко скончался здесь в ночь на 15 января 1901 г.

Стройный, худощавый, с большими седыми бакенбардами, Гурко держался так, что казался выше ростом всех окружавших его лиц, а своею кипучею деятельностью, выносливостью и лихостью на коне — всех моложе. Он мало говорил, никогда не спорил и казался непроницаемым в своих мыслях, чувствах и намерениях. От всей его фигуры и взгляда острых, серых и глубоких глаз веяло подавляющей несокрушимой внутренней силой, авторитетной и грозной для ослушников и слабых. Его не все любили, но все уважали и почти все боялись, все, кроме солдат, которые безгранично верили в «Гурку» и любили его.

Жена и дети

Иосиф Владимирович был женат на графине Марии Андреевне Салиас-де-Турнемир (1838—1906), дочери знаменитой писательницы Евгении Тур. У них были дети: Владимир (1862—1927, государственный деятель, товарищ министра внутренних дел), Василий (1864—1937, генерал от кавалерии, командир 6-го армейского корпуса), Дмитрий (1872—1945, генерал-майор, командир 16-й кавалерийской дивизии), Николай (1874 — после 1901), Алексей (1880 — ?).

Память генерала в Болгарии

Болгарский народ хорошо запомнил и по сей день чтит память Иосифа Владимировича. В сознании болгар его имя связано основно с Обороной Шипки, а для жителей болгарской столицы — и с освобождением их города. В честь славного генерала названо три населённых пункта в Болгарии — город Гурково, село Гурково (Добричская область) и село Гурково (Софийская область). Один из самых больших бульваров в Софии также назван его именем — тот, по которым он прошёл 4 января 1878 со своими войсками, освободившими Софию от пятивекового османского ига. По всей стране в разных городах именем Гурко названы улицы.

1 июня 2005 в Софию приехала и была сердечно принята его внучка — Екатерина Василевна[4].

4 января 2008 в честь 130-й годовщины освобождения болгарской столицы от османского ига состоялась историческая реконструкция прихода генерала Гурко с русскими войсками в Софию.[5].

Примечания

  1. ↑ В большинстве источником местом его рождения ошибочно указывается деревня Бурнейко, сейчас Круглянский район Могилёвской области, по данным Шилова и Кузьмина, основанных на послужном и формулярном списках И. В. Гурко, он родился именно в Новгороде.
  2. ↑ По некоторым данным Гурко получил этот орден 5 августа 1877 г.
  3. ↑ По данным Шилова и Кузьмина Гурко получил этот орден 21 января 1878 г.
  4. ↑ Внучката на ген. Гурко дойде в България
  5. ↑ Генерал Гурко в София

Литература

Ссылки

Герб России

Герб Петербурга

Wikimedia Foundation.2010.