Геннадий МУРИКОВ (original) (raw)

О проекте
Редакция
Авторы
Галерея
Книжн. шкаф
Архив 2001 г.
Архив 2002 г.
Архив 2003 г.
Архив 2004 г.
Архив 2005 г.
Архив 2006 г.
Архив 2007 г.
Архив 2008 г.
Архив 2009 г.
Архив 2010 г.
Архив 2011 г.
Архив 2012 г.
Архив 2013 г.

"МОЛОКО"

"РУССКАЯ ЖИЗНЬ"

СЛАВЯНСТВО

РОМАН-ГАЗЕТА

"ПОЛДЕНЬ"

"ПАРУС"

"ПОДЪЕМ"

"БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"

ЖУРНАЛ "СЛОВО"

"ВЕСТНИК МСПС"

"ПОДВИГ"

"СИБИРСКИЕ ОГНИ"

ГАЗДАНОВ

ПЛАТОНОВ

ФЛОРЕНСКИЙ

НАУКА

Геннадий МУРИКОВ

«Научное православие» Андрея Кураева

Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они (1Ин. 4,1).

Протодиакона Андрея Кураева сегодняшнему читателю и пользователю Интернета, хоть сколько-нибудь интересующемуся проблемами веры, представлять не нужно. Это имя хорошо известно. Числится он и среди авторов авторитетной Православной Энциклопедии. Думаю, что не погрешу против истины, если скажу, что он весьма достойный преемник покойного о. Александра Меня и как церковный теоретик и как публицист. В центре внимания А. Кураева вопрос об истинном богословском содержании Православия, которое актуализируется в борьбе с современным «неоязычеством», воплощённом, по мнению А. Кураева, в возрождающемся интересе к оккультным наукам, теософии, усиливающейся популярности учения Агни Йоги, всевозможных рецидивах сектантства и даже откровенного шаманизма.

Современный защитник чистоты православной веры с горечью констатирует, что эти лжеучения охватили умы не только значительной части современной интеллигенции, но и многих выдающихся учёных, представителей бизнеса, государственной власти (среди последних назван, например, глава республики Калмыкия Кирсан Илюмжинов) и даже православных священников. Своей задачей А. Кураев ставит защиту православия от всевозможных искажений, а подлинно православной церкви – от всего наносного и умаляющего её значение. Его многочисленные книги, статьи, выступления в средствах массовой информации, аудио- и видеозаписи поистине охватили весь православный мир.

Не стоит, видимо, углубляться в детали обращения бывшего «научного атеиста» к христовой вере, об этом он сам неоднократно говорил и писал, а иронизировать по этому поводу нам представляется неуместным. Каждый ищет свой путь к Богу, а находит его или нет, и как именно находит, - это в воле Всевышнего.

Однако немного из недавней истории. 2 декабря 1994 года состоялось Определение Архиерейского Собора Русской Православной Церкви «О псевдо христианских сектах, неоязычестве и оккультизме». В нём идёт речь о «язычестве, астрологии, теософских и спиритических обществах, основанных некогда Еленой Блаватской», указывается на опасность « “Учения живой этики”, введённого в оборот семьёй Рёрихов и называемого также Агни Йогой». Обо всём этом в упомянутом Определении говорится недвусмысленно: «Освященный Архиерейский Собор, следуя апостольской традиции, свидетельствует: все вышеперечисленные секты и «новые религиозные движения» с христианством несовместимы. Люди, разделяющие учения этих сект и движений, а тем более способствующие их распространению, отлучили себя от Православной Церкви».

Видимо, это Определение стало творческой программой в церковно-публицистической деятельности А. Кураева, поскольку практически все его книги и выступления в СМИ (кроме сугубо педагогических) посвящены именно этим вопросам, и мы рискнём даже предположить – пусть нас поправят, если мы ошибаемся, - что и сам А. Кураев принимал участие в его выработке.

Современный мир, как с духовной, так и с материальной точки зрения содержит в себе два противоположных начала. С одной стороны – стремление к поверхностному, массовидному, сиюминутному, модному, суетливому и суетному. К «китчу». С другой стороны – стремление к постижению основ бытия, готовность «дойти до самой сути», постигнуть трансцендентное, запредельное. Профанное и сакральное, - причём первое паразитирует на втором. Примерно так можно изложить исходную позицию А. Кураева, и с ней нельзя не согласиться.

Защищая православную веру от всевозможных лживых и клеветнических нападок её противников, главным образом, оккультистов, рёриховцев и сектантов (именно последним посвящён его двухтомник «Уроки сектоведения»), он в основу своего метода кладёт принципы научного подхода к религиозным явлениям, что особенно подчёркивается им самим, отвергая всякие разговоры о «наитиях», «откровениях» и «голосах свыше». «Я воспитан в традиции научной мысли и привык, что ко мне в годы учёбы обращали призыв: “Обоснуйте, коллега!”. С тем же требованием и я подхожу к популярным ныне мифам – в том числе и теософским. Я скучным голосом спрашиваю: каким путём Вы получили этот вывод? С каким материалом Вы работали? Какой использовали метод? Учли ли Вы возможность иных интерпретаций Вашего исходного материала, и если да – почему эти иные варианты Вы сочли недостаточными или неверными? Учли ли Вы все остальные свидетельства на эту тему? Если нет – то на каком основании Вы сузили круг привлекаемых Вами источников?» (А. Кураев. «Кто послал Блаватскую?». М.: 2000, стр. 325-326).

Перед нами чёткое и ясное изложение научного метода, имеющего важное значение, в том числе и для богословия, и при герменевтическом истолковании текстов Св. Писания. Здесь мы тоже поддержим А. Кураева, хотя в его представлении понятие науки, вообще говоря, отличается от общепринятого, словарного (об этом ниже). Нельзя не разделить также мнение учёного-богослова, когда он призывает к открытой полемике, научным дискуссиям даже в таких сложных вопросах, как вопросы веры: «Если мы спорим, значит, мы живём. Если есть споры и дискуссии, значит, есть повод для мысли, значит, есть поиск; если есть сомнения, - значит, будут аргументы». (А Кураев. «Оккультизм в православии». М.: 1998, стр.6). И в подтверждение этой мысли он вполне справедливо приводит существенное свидетельство ап. Павла: «Надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные». (1 Кор. 11, 19).

Всё это выглядит чрезвычайно привлекательным и убедительным, так что мы в дальнейших размышлениях воспользуемся предложенным методом, но в отличие от А. Кураева, в трактовке им целого ряда аспектов при рассмотрении указанных вопросов у нас имеется целый ряд серьёзных сомнений и несогласий. Сразу подчеркнём, что мы не стремимся углубляться в богословские дискуссии, а судим в рамках публицистики.

Прежде всего, научный метод в его теперешнем понимании – это дальнейшее развитие тех интеллектуальных интуиций, которые появились в эпоху Просвещения, то есть в конце XVI – в первой половине XVII века. В основе его, как известно, лежит представление об исследовании того, что даётся нам в опыте и может быть воспроизведено, то есть повторяемо. Один из оснвоположников научного метода Ф. Бэкон был весьма сведущ в эзотерических и оккультных науках, в том числе астрологии, алхимии, а понятие науки неразрывно связано с категорией опыта, то есть ис- пытания , ис-кушения, Пробы, что в традиционном библейском понимании является прерогативой злого духа - искусителя, который искушает душу человеческую, испытывает, проверяет её (по научному - «верифицирует»). Понятие научности не могло возникнуть без коренного переосмысления роли и значения самого факта искушения. А это далеко не совсем ортодоксально по-христиански.

То же можно сказать и о Декарте: его «мыслю, следовательно, существую», исходя из которого он и стал одним из зачинателей высшей математики, радикальным образом противоречит библейскому пониманию существованию человеческого Я по воле Божией, и вовсе не потому, что это «я» каким-то образом «мыслит». Наука с точки зрения учителей и отцов церкви обращается к чему-то внешнему, а значит, - второстепенному, далёкому от вопросов «спасения души». Иными словами, вся современная цивилизация, по крайней мере, с XVI-XVII века, - это продукт каких-то пустопорожних измышлений, имеющих своей целью «власть над природой», то есть почти что колдовское её заклятие, с целью добыть какие-то «знания», далёкие от подлинных интересов спасения души.

Между тем, А. Кураев думает прямо противоположным образом: «Чтобы не принять языческую, религиозно окрашенную космологию, христианский мир выработал свой, радикально безрелигиозный способ познания мира - науку. (…) Церковь была заинтересована в демифологизации космоса, и потому приветствовала появление причинно-следственных, механицистских моделей объяснения космических и физических процессов». (А. Кураев. «Сатанизм для интеллигенции». Кн. 1, М.: 1997, стр. 235). Мы только разведём руками: а куда же девать несчастного Галилея и его отречение, а список запрещённых книг, в числе которых и исследование Коперника, - а судьба Джордано Бруно (впрочем, последнего А. Кураев считает сожжённым по справедливости, так как он был явным оккультистом)? Можно, конечно, «списать» всё это по ведомству злодеев-католиков, но ведь и православные сжигали – да ещё как! Так появляется у нас первое сомнение в правомочности «научного»

метода А Кураева применительно к православному учению.

Известный знаток эзотерики, создатель учения о «традиционализме», но к христианству имеющий весьма отдалённое отношение, Р. Генон, которого А. Кураев эпизодически цитирует в качестве своего сторонника, недвусмысленно пишет о нехристианском происхождении науки следующее: «Смотрите на всё, исходя из Пути, и все вещи в мире достигнут совершенства. То, что проницает собою Небо и Землю, - это Путь. То, что созвучно Земле, - это «полнота жизненных свойств». То, что претворяется в судьбе вещей, - это «долг». То, что вносит порядок в жизнь людей, - это «деяние». То, в чём проявляется искусство, - это «мастерство». Мастерство сопрягается с деянием, деяние сопрягается с долгом, долг сопрягается с полнотой жизненных свойств, а полнота жизненных свойств – с Путём Небес». (Это цитата, приведённая Геноном, из сочинения «Чжуан Цзы. Великий Предел, глава XII”; Р. Генон «Очерки о традиции и метафизике». СПБ.: 2000, стр. 95-96).

В нашем случае речь идёт о науке как мастерстве изучения жизненных свойств, того, что даётся в опытном познании. Генон принципиально противополагает такую науку так называемому «религиозному типу мышления», которое обращено на вопросы спасения, покаяния, искупления. Всё это в «научном» мышлении А. Кураева полностью проигнорировано.

Наука по этимологическому смыслу этого слова – это и есть то, чему можно «научиться» («Его пример – другим наука» - иронически у Пушкина), то есть мастерство. Кроме того, целью науки вовсе не является «знание» как таковое – эзотерический Гнозис. Цель науки в приложимости добытых знаний к чему-либо, она имеет задачей подвести под совершаемые практические действия какой-то базис, основу посредством соединения полученных новых фактов и умозаключений с уже имеющимися, вплетение их в общий контекст, которым является так называемая «научая картина мира». Просто «знание» по сути тождественно «откровению» и научным в современном смысле этого слова быть не может.

Это ясно и А. Кураеву, который всеми силами открещивается от всевозможных откровений свыше, которыми пестрят сочинения оккультистов и некоторых православных.

А между тем именно подлинное научное мышление, без кавычек, открыло нам не только новое представление о масштабе, горизонтах и времени творения вселенной, но и показало, насколько поверхностно смотрели на этот вопрос создатели библейской космологии. Более того, само понятие научного «открытия» означает именно откровение, обнаружение того, что уже было в действительности, но существовало как бы скрыто, имплицитно – и вот теперь обнаружилось перед проницательным разумом.

Разумеется, в рамках миропонимания своего времени, наивно говорить, что мы дошли до понимания каких-то пределов миропознания и Богопознания, но всё же у нас есть скромные основания весьма сдержанно относиться к целому ряду библейских представлений, тогда как для А. Кураева они – «камень веры».

Более того, критическое направление в исторических исследованиях (чтобы не дразнить гусей, не будем ссылаться на труды А. Фоменко, его предшественников и последователей, но всё же будем иметь их в виду) серьёзно ставит вопрос о реальном времени создания Ветхого и Нового Заветов, исходя из их содержания, а не по Скалагеровской хронологии, санкционированной Тридентским собором. Обратимся к Православной энциклопедии (ПЭ). Считается, что первый полный печатный текст Библии – это Вульгата (1548 год), причём тогда же Библия была размечена на стихи Робертом Стефаном. К более ранним временам относят рукописи Библии (Ватиканский кодекс и Александрийский кодекс на греческом языке, которые датируются по-разному, но по времени своего создания не выходят за пределы средневековья). К тому же, нет ни одного цельного печатного текста Библии на еврейском языке до того же времени, и есть основания полагать, что текст Св. Писания был переведён не с еврейского «оригинала» на греческий и латинский языки, а наоборот. Об этом так и написано в ПЭ: «Принятие Церковью перевода LXX в качестве текста Свящ. Писания следует рассматривать как промыслительное». И далее: «НЗ принципиально пишется на греческом языке». И ещё одно признание, на современный взгляд прямо-таки парадоксальное: «Перевод LXX явился условием пришествия Христа в мир». Об этом вопросе А. Кураев тоже молчит, так же как и о том, что канон Библии «в полной мере известен нам только по христ. Источникам». (ПЭ).

Таким образом, вполне резонно предположить, что еврейский текст ВЗ до христианства вообще и не существовал. Датировка имеющихся налицо немногочисленных отрывков еврейского текста, так же, как и их подлинность, вызывает у специалистов самые серьёзные сомнения. Все это палимпсесты, написанные на пергаменте, на котором до того существовали другие рукописные тексты, но вот, что на них было написано – мы не знаем.

Находки рукописей в Наг - Хаммади и Кумране по сути ничего не проясняют, так как точная их датировка тоже остаётся неизвестной, а к тому же Ватикан вовсе не спешит с их публикацией – слишком не ортодоксальными являются те факты и концепции, которые там изложены. А. Кураев категорически отвергает мнение, получившее в последнее время заметное распространение, о том, что первоначальный текст Библии вообще был сочинён, так же, как и Талмуд, в X-XI веках в «лабораториях» создателей еврейской Каббалы. А до того времени ни христианства, ни иудаизма в теперешнем смысле слова просто не существовало. А ведь такая гипотеза прекрасно объясняет нам, скажем, феномен Крестовых походов. Просто невозможно понять, почему вдруг крестоносцы огромными армиями рыцарей с массами паломников и сочувствующих двинулись на Восток освобождать Гроб Господень через тысячу с лишним лет после официальной жизни и смерти Христа. Но если мы учтём смещение дат, то всё встаёт на свои места. К примеру, и сейчас почти через столетие после смерти «Махатмы Ленина» имеются желающие повоевать за его дело – но ведь не через тысячу же лет! Однако мы впредь до дальнейшего исследования этих фактов специалистами просто констатируем отмеченную особенность христианской хронологии, чтобы не относиться к тексту Писания с точностью буквоеда.

В конце концов, и учение каббалистов тоже восходит к древним египетским и халдейским представлениям, а то, что они неотъемлемо вплетены в христианскую символику – не вызывает никакого сомнения даже для тех, кто взглянет на эту проблему, хотя бы бегло. Это элементарный пример (с той или иной полнотой он приводился разными авторами): христианские праздники и зодиак. Рождество Христово приходится на 25 декабря (7 января) – день зимнего солнцестояния, «рождение» солнца (языческий Митра). Знак Козерога – и крещение Христа – 19 января (тот же знак Козерога, омовение солнца в языческой купели). Праздник Иоанна Предтечи – Крестителя – 7 июля (астрологический знак Рака) прямо противоположен Рождеству Христову (на то он и Предтеча), но также связан с символом «воды». Зодиакальный Рак имеет своей сущностью водную стихию. Рак — зодиакальный «дом» Луны, предшествующий («предтеча») дому Солнца -Льву (об этом чуть ниже).

Далее. Праздник Пасхи. Он неизменно отмечается под знаком Овна – символ заклания. Для евреев это предполагаемая жертва Исаака, заменённого по Библии «овном» ( барашком), а одновременно и кровавое жертвоприношение в Египте. Для христиан Христос – Агнец Божий, закланный за грехи человеческие. Противоположен Пасхе по времени праздник Воздвижения Креста, «воздушный» знак Весов, - Крест, вознёсший тело Христово в воздушные сферы, для нейтрализации «духов воздуха». Богородица – Дева Мария, - и её Успение, и её Рождество отмечаются под астрологическим знаком Девы. Зодиакальная сущность Девы – «земля». Она и символизирует единение Бога – символа Неба – с Землёй, воспринимаемой как вечная Дева и вечная Мать. Вспомним также и праздник Преображения (19 августа). Этот праздник отмечается под знаком Льва, сущностью которого являются космические свет, Огонь: Христос «преобразился перед ними: и просияло лицо Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет».( Мф. 17.2): « И когда молился, вид лица Его изменился, и одежда Его сделалась белою, блистающею» (Лк. 9.29).

Но наиболее очевидна астрологическая первооснова в символах, сопутствующих евангелистам. Это все четыре сущности, воплощённые в четырёх равноудалённых знаках зодиака, составляющих квадрат: Лука – Телец («земля») , Марк – Лев («огонь»), Матфей – Скорпион («вода»), - напомним, что в эзотерическом зодиаке скорпион обозначает падшего Орла, потому символ Матфея – орёл, выполняющий заместительную роль скорпиона, так как речь идёт о провозвестнике божественного начала. И наконец, Иоанн – Водолей, то есть Человек или Ангел («воздух»). Все эти четыре символа полностью соответствуют «четырём Животным» в видениях Иезекииля, и в Апокалипсисе. Они даже упоминаются в известной песне Б. Гребенщикова. Так что совсем наивным выглядит суждение А. Кураева о том, что будто бы еврейский религиозный опыт уникален тем, что в нём отсутствует влияние астрологии (со ссылкой на Оригена: «Астральная религия была дана Богом всем народам, сущим под небом, кроме тех, которых Господь желал сохранить среди народов как свою избранную часть».

(Цит. соч. стр. 228). Почитайте внимательно Св. Писание, и будет ясно, что астральную религию дал господь и евреям, и христианам, и не такие уж они «избранные», как кажется А. Кураеву. Между прочим, в первой же главе Библии сказано: «Да будут светила на Тверди Небесной для свещения Земли и для отделения дня от ночи и для Знамений, и времени, и дней и годов». (Быт. 1.14). Но это рождает вопрос о том, что же собственно представляет из себя Израиль, как избранный народ, тождественно ли это понятие понятию «еврейства», а также, что вообще представляет из себя «Бог Ветхого Завета», если судить объективно, «научно», а не по т.наз. церковным преданиям. Последнее, между прочим, неминуемо включают в себя библейскую хронологию «от сотворения мира», о которой сегодня говорить не принято.

А. Кураев неоднократно повторяет и акцентирует мысль о том, что вера в Единого Бога, стержневая идея ВЗ, отнюдь не является народной верой евреев, даже как избранного народа, в том смысле, что вовсе не евреи избирают себе Бога, чтобы он был их покровителем. Напротив, Бог – Иегова, Саваоф, Адонаи – сам , даже не «избирает» евреев, а создаёт их, нарекая именем Израиль, то есть народ священный. У А. Кураева – «И о старом Израиле и о новом (христианах) сказано, что он весь – народ священников. Это народ, который весь состоит из избранных Богом и посвящённых. Народ эзотериков…» («Сатанизм…» кн.2, стр. 24).

Это заставляет нас задуматься о двух аспектах существования израильского народа, которые имеют непосредственное отношение не просто к его духовному бытию, но бытию физическому, и даже, более того, - эротическому и сексуальному. Во-первых, для Бога Израиль собственно даже и не народ, а невеста и жена, которую он наполняет своим семенем, так что дети Израиля – почти в буквальном смысле – плоть Божия, а обрезание – знак Завета Бога с Израилем, знак брачного обручения. Об этом, как известно, много писал В.В. Розанов, подчёркивая именно плотский характер единения Бога с Израилем. Но достаточно ясно об этом написано и в Библии. Вся «Песнь Песней» - яркое тому свидетельство. Наивно думать, что Возлюбленная Соломона – это символический образ христианской церкви, как полагал Григорий Богослов, и сегодня А. Кураев.

А во-вторых, даже из того, что Бог Израиля и народ Его – единое целое, вовсе не следует, что мы знаем о месте, где и когда был заключён этот брак. Иными словами, библейская география – явление такое же мифологическое, как и библейская история. С этим связано одно из характернейших библейских представлений – миф о рассеянии израильского народа, пронизывающий всё Св. Писание. Из реальной истории мы прекрасно знаем, что даже к началу Нового времени (XVI - XVII века) подавляющее большинство евреев (около 6 миллионов человек) проживало компактной массой на территориях Восточной Германии, Польши и Западной Украины вплоть до начала ХХ века, и говорили они на языке, который считается диалектом старонемецкого. Количество евреев в других европейских странах, за исключением Испании, где их было около 500 тысяч, не превышало 50-100 тысяч человек. И уж, конечно, никто не говорил о каком-либо «рассеянии» евреев в Азии или в Африке. Это заставляет задуматься и о еврейской географии. Откуда такие географические названия на территории России, как Самара, Москва (по преданию от библ. Мосох), « татары» (не самоназвание теперешнего народа, а от греческого Тартар – ад) и другие? Некоторые историки полагают, что Палестина – это чуть искажённое название греческого поселения Палестрина (в Италии) и др., и даже слово Иерусалим может толковаться как по-еврейски, так и по-гречески, означая примерно одно – священный центр мира. А уж, где этот центр мира может находиться, - вопрос открытый, так как археологам хорошо известно, что на месте современного Иерусалима не найдено остатков ни одного здания, построенного раньше ХII –XIII веков, не говоря уже о мифическом Храме Соломона.

Между прочим, Р. Генон тое косвенно говорит об этом, констатируя перемещение «центра мира» вместе с Израилем: «Священная скиния Иеговы, место пребывания Шехины, представляет собой святая святых, центр Храма, тогда как последний является центром Иерусалима, а Иерусалим, в свою очередь, является центром Израиля, который, в свою очередь есть центр мира». ( Цит. соч. стр.245). Шехине подробнее мы ещё скажем.

Но будучи верным своему «научно-православному» методу, А. Кураев игнорирует эти предания и возникающие из них вопросы, несмотря на то, что многие из них появились уже не в годы деятельности Е. Блаватской и семьи Рёрихов, а в самое последнее время.

При рассмотрении понятия Бога, указывая на коренное отличие библейского Бога от Абсолюта теософов, А. Кураев кладёт в основу представление о личном Боге, которое вполне справедливо считает уникальной особенностью христианства. Имеется в виду Бог как личность, заключившая с человеком, тоже как личностью, неповторимый мистический Завет. При этом теософскому богу - Абсолюту - приписывается категория безличности. Он будто бы действует не свободно по доброте и всеблагости своей, творя мир и человека, а по какой-то необходимости потому, что иначе поступить не мог бы. К тому же, у оккультистов он и не «творит» (т.е. не создаёт из ничего нечто отдельное от Себя), а лишь являет себя в образах и представлениях внешнего мира , доступных для человеческого восприятия, но по существу представляющего собой лишь Майю, видимость, иллюзию.

На первый взгляд это представляется логичным. Однако в теософской литературе под категорией личности подразумевается нечто совсем иное, более близкое к нашему обычному словоупотреблению. Личность – человек со свойственными ему житейскими привычками, страстями и желаниями, особенностями внешнего облика, - словом всё , отчётливо своеобразное, но не глубокое. Не случайно ведь говорится в паспорте: удостоверение личности. Такой личности теософия противополагает индивидуальность, то есть духовную самобытность, нечто скрытое в глубинах духа, но являющее себя вовне как неповторимый стиль, почерк, духовный образ. И в повседневности мы говорим и слышим: творение мастера такого-то глубоко индивидуально, а такого-то обезличено. Поэтому ясно, что А. Кураев, оперируя терминами, принятыми в каноническом богословии, просто не обращает внимания на их смысловое различие и даже противоположность в иных религиозно-философских концепциях.

Конечно же, Абсолют в теософии это и есть высшая индивидуальность в прямом смысле этого слова: неделимое, от которого и происходит вся множественность, то есть делимое и многообразное, рождающееся и умирающее, меняющая свои лики и личины в процессе своего бытования и эволюции. Кто бы спросил у Христа удостоверение личности? Его узнали сразу.

Упрекая теософов в создании концепции безличного Абсолюта, А. Кураев приписывает им и своего рода возврат к языческой идеологии, понимая под последней разновидность пантеизма, то есть учения, не различающего Творца и творения бога и мироздания. В подтверждение такого рода представлений он часто обращается к свидетельству различных учёных, стремясь оставаться в рамках научного исследования. Чтобы не повторяться, цитируя А. Кураева, мы тоже обратимся к этим свидетельствам. Как пишет востоковед В.К. Шохин (цитируемый Кураевым), в теософии «мир не может быть бытийно отделён от божества ( которое не является личностью), космогенез мировых начал не мыслится как имеющий «авторство», но осуществляется в иерархизированном порядке – каждые низшие восходят к каждым высшим. Потому генезис этих начал никак не может быть описан через «творение», но только через серии эманаций.(…)

Будучи необходимым самораскрытием божества (которое, не являясь личностью, не является свободным), мир оказывается и его «самоотчуждением», а потому несёт в себе потенцию зла, которое видится как естественный, природный феномен».(Цит.:«Сатанизм…», кн. 2, стр. 330). А. Кураев полностью поддерживает это мнение и вместе с В. Шохиным природу зла тавтологически видит в «злоупотреблении свободной волей», а задачу человека – в «спасении», а не в освобождении от уз материального мира, пленённого им духовного начала человека, имеющее перспективой приближение к божественной сущности, как полагают сторонники теософии. Разумеется, единственным путём к спасению А. Кураев считает воцерковление и веру в личного Бога – Богочеловека – Иисуса Христа. А это даётся только литургией и Св. причастием.

О путанице с понятиями личности и индивидуальности мы уже говорили, а вопрос о «спасении» и о природе зла далеко не так прост. В русском языке слово спасение имеет корень пас, тот же, что в слове «пасти» или опасаться. Быть спасённым в сущности значит быть пасомым, что исходит из представлений библейского пастушеского народа с его представлениями о Пастыре и стаде. Образ вовсе не такой уж привлекательный. Даже «пасомое» стадо никогда не соединится со своим пастырем, да и цель, предназначенная стаду, далека от целей пастыря.

Зло в изображении А. Кураева – явление, чуждое Богу, не только Иисусу Христу, но даже и ветхозаветному Иегове. Однако, даже поверхностно читая ВЗ, то и дело наталкиваешься на самые людоедские в буквальном смысле слова призывы последнего. То он наводит жуткие казни на египтян:»так говорит Господь:»В полночь Я пройду среди Египта — и умрёт всякий первенец в Земле Египетской ( т первенца Фараона , который сидит на престоле своём, до первенца рабыни, которая при жерновах, и всё первородное из скота; и будет вопль по всей Земле Египетской, какого не бывало и какого не будет более». (Исх. 11, 4-6) И далее: «Это -Пасхальная Жертва Господу, Который прошёл мимо дома Сынов Изхраилевых в Египте, когда поражал египтян и домы наши избавил». (Исх. 12,27). В другой раз Бог т о призывает истребить каждого «мочащегося к стене», то советует Моисею: «Истребишь все народы, которые Господь Бог даёт тебе: да не пощадит их глас твой» (Втор. 7.16), да мало ли ещё чего. К тому же понятие Ада для Библии вовсе не чуждо и постоянно в ней употребляется, что А. Кураев не то, чтобы замалчивает, но как-то скромно избегает упоминать. Спросим прямо: кто создал Ад? Пока внятного ответа мы не имеем, - ну не грешный же человек, такая конструкция была бы покруче Вавилонской башни!

Конечно, современное православие, и в частности РПЦ, так же, как А. Кураев никогда не сомневались, что «всё Писание богодухновенно», причём ВЗ должен рассматриваться с точки зрения НЗ. Основу такого толкования заложил ап. Павел, который , кстати, и вообще «впервые» употребил сам термин ВЗ. (2Кор. 3,14). До того существовал только термина Тора (закон) и Пророки, которыми обозначались самые важные части ВЗ. О том, какие мнения существуют о времени возникновения Библии мы уже говорили, а здесь отметим, что по суждению, приведённому в ПЭ, «свершение евангельской истории рассматривается как ключ к пониманию ВЗ. Поэтому иудеи, не принявшие благовестие Иисуса Христа, лишаются этой возможности». По православному вероучению евреи (если это были они), писали ВЗ, в том числе и Пятикнижие Моисеево, даже не понимая, что они пишут. Разумеется, А. Кураев разделяет это мнение, хотя резоннее было бы предположить, что терминология и образная система ВЗ используется создателями НЗ как наиболее приемлемая для пропаганды в еврейской среде в чисто прагматических целях (термины вроде «абсолюта», «аватары» и т.п. малограмотные иудеи, ещё занимавшиеся кровавыми жертвоприношениями, при которых кровь закалаемых животных стояла в Храме Соломона «по щиколотку», просто не поняли бы). Однако это суждение, увы! не канонично.

Е. Блаватская называет Бога ВЗ «вражеский, лживый, хитрый и ревнивый Бог» («Тайная Доктрина»). Для неё это Бог – узурпатор, демиург, создавший такой же порочный и исполненный ненависти мир, каким был и он сам. Исполнителями его воли в земной практике являются посланцы демиурга – архонты, космократоры, действующие безлично и далеко не на благо человека. Они обычно осмысляются как законы природы, и человек может либо постараться использовать их, либо преодолеть.

Такое представление об Иегове было свойственно, как известно, ещё гностикам, считавшим, что телесно человек был создан демиургом, а духовно - Змием (по заданию Верховного Бога). Чем больше человек познаёт мир демиурга (это и есть одна из задач науки в высшем смысле этого слова, но не «православной» науки), тем больше он самовоспитывается, устремляясь к Высшему богу, Абсолюту, и преодолевая козни демиурга. Но действует он по «зову» свыше, через посланца Высшего Бога – «внутреннего Христа». Здесь можно вспомнить, не углубляясь в богословскую литературу, что мифический характер исторической личности Иисуса Христа стремился показать уже в новое время Д. Штраус, но этот вопрос, видимо, следует оставить на рассмотрение специалистов, чтобы не заслужить упрёков в дилетантизме.

Но чтобы обвинить теософию в неоязычестве, следовало бы полностью извратить это понятие о язычестве. В Библии язычниками названы вовсе не те, кто придерживается мысли о сопричастности Бога мирозданию. Нет, язычники – это «делающие идолов» (Ис. 44, 9).

«Кто сделал «бога» и вылил идола, не приносящего никакой пользы? Все участвующие в этом будут постыжены» (там же, 10-11). Напротив, единство Бога Иеговы и созданного им мира еврейские источники всячески подчёркивают. Особенно в определении одного из сокровенных имён Господних – Шехины. Вот как об этом пишет Еврейская энциклопедия:

Шехина – «слово, служившее в побиблейское время для обозначения имени Бога и выражавшее один из его аттрибутов, - отношение Его к миру, особенно к еврейскому народу». Еврейские «законоучители Палестины и Вавилонии строго следовали библейской концепции Божества, согласно которой Бог проявляет Себя не вне мира, а в нём самом. Бог присутствует в мире, живёт и пребывает при Своём народе и Своей могучей десницей непосредственно направляет его судьбу». (ЕЭ, т. 16).

Лишь истолковывая эти слова в смысле прямо противоположном их содержанию, можно считать такого «бога» - «единым Богом Отцом, Вседержителем, Творцом небу и земли, видимым же всем и невидимым». В некоторых местах НЗ Христос говорит о том, что он пришёл не отменить Закон, но «исполнить» его. В других же – прямо противоречит представлениям о ветхозаветном законе. Особенно это относится к вопросу о любви к «ближним» и любви к «врагам»: «Вы слышали, что сказано: “люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего”.

А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас,

да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных». (Мф. 5,43 -45).

Здесь слова Закона (данного Богом через Моисея) противопоставляются воле Отца Небесного. Гностики и теософы толкуют эти слова в своём смысле, а христианские богословы ( и А.Кураев) – в своём. Но следует обратить внимание на это место, как и на множество других, которые не позволяют столь отрицательно трактовать духовные искания теософии, как это делается в сочинениях А. Кураева, обвиняя её во всевозможных фальсификациях, передёргиваниях и сознательных подлогах.

Когда кто-либо из видных государственных деятелей России оказывается «замеченным» не в полной лояльности к православным догматам, которые церковь считает нужным соблюдать на том или ином этапе своего развития, он попадает в «чёрный список» А. Кураева. Мы уж не говорим о Блаватской и Рёрихах, но это и Евгений Примаков, который замечен в симпатиях к учению Рёрихов, и даже фельдмаршал М.И. Кутузов, который, как известно, был масоном, а «потому» не очень-то и хорошим полководцем: «Надо заметить, что репутация Кутузова как “спасителя России” небесспорна». («Кто послал Блаватскую?», стр. 28). Зато мы можем догадаться, почему Кутузов заслужил такое одобрение у Льва Толстого: последний был отлучён от православной церкви. С удовольствием А. Кураев приводит такой страстный выпад о нём о. Иоанна Кронштадтского: «Желаете ли, православные, знать, что я думаю о Льве Толстом?: Он объявил войну… всему христианству. И как денница…отторгнул своим хребтом третью часть звёзд небесных, то есть Ангелов, сделал их единомышленниками с собою, так наш Лев сын противления, носящий в себе дух его, своим рыканием и хвостом (см.: Откр. 12,4) отторг…едва ли не третью часть русской интеллигенции, особенно из юношества». (Цит. у А. Кураева «Оккультизм в православии», стр. 77).

Справедливость, однако, требует сказать, что он не обходит вниманием серьёзные нравственные утраты, которая понесла РПЦ в последнее время. Прежде всего, это награждение из чисто финансовых соображений церковными орденами и медалями целого ряда государственных и общественных деятелей, не только весьма далёких от христианских убеждений, но и откровенных еретиков. Среди них академики А.Л. Яншин и И.В. Бестужев-Лада. Им был вручён в 1996 оду орден св. князя Даниила Московского. Между тем, сам А.Л. Яншин признавался: «Видите ли, я естествоиспытатель. Естественно, в душе я атеист. (…) Для меня все религии равны. Я не вижу принципиальной разницы не только между ветвями христианской религии: католичеством, протестантизмом, учением Лао Цзы и буддизмом. (…) Предпочесть Православную Церковь какой-нибудь другой я не могу». (Цит. у А. Кураева, там же, стр.60). Ещё более сомнительные «заслуги перед Церковью» бывшего министра юстиции Ковалёва, посещавшего бани с проститутками, оказались отмечены орденом князя Даниила I-ой степени. А самым главным миссионером России, кавалером миссионерского ордена за номером один (орден св. Иннокентия) оказался президент Газпрома Рэм Вяхирев». (Там же, стр.60-61).

От себя добавим к этому списку новых кавалеров православных орденов. Орденом св. Даниила Московского были награждены: некий «Аким» Мангистауской области Болат Палымбетов (в 2004 году) с прямым указанием, что он награждён «за финансовую помощь», а в последние годы, тем же орденом – глава столичного стройкомплекса В. Ресин (в 2005 году), сербский бизнесмен Н. Попович (в 2009 году), а глава Счётной палаты С. Степашин удостоился ордена Серафима Саровского (в 2009 году). Как говорится, продолжение следует.

Но это ещё не всё. А. Кураев справедливо негодует, что в современной РПЦ процветает внутреннее неоязычество и идолопоклонство. Например, вокруг образа уже упомянутого о. Иоанна Кронштадтского создаётся нечто вроде культа или секты «иоаннитов» (там же, стр. 205). Процветает культ некоей матушки- Матроны или пророчицы девы Пелагии, которая, например, своим почитателям внушает, что «нельзя молиться о тех, кто сжигает тела своих родственниках, и о самих сожжённых! …Сжигание телес – это даже и не грех, а само служение сатане!.. Или: «Без головного убора женщина не должна ходить и даже спать!». Иначе ей грозит заболевание раком головы». (Там же, стр. 208-209). Опять-таки от себя добавим, что и в Петербурге есть такие «продвинутые» «православные» вероучители.

А. Кураев прав. В современном православии что-то неладно.

Но мы не согласимся с ним, когда он пишет, что РПЦ будто бы задыхается под натиском теософов и рёриховцев. Напротив, теперешние власти с самых времён начала перестройки отчётливо осознали, что без православия, понятого как господствующая идеология (на смену марксизму-ленинизму), им не обойтись. На какие, интересно, деньги «возрождён» храм Христа Спасителя в Москве? А вот цифры из опубликованных в церковной же литературе: при Брежневе в России насчитывалось 13,5 тысяч православных приходов. Сейчас – более 150 тысяч. При этом сам же А. Кураев сетует, что у церкви не хватает сил для их обслуживания. Едва ли хотя бы 1 из 10 священников имеет хотя бы семинарское образование. Необычайно остро в церковных кадрах стоит национальный вопрос. Многочисленные престижные вакансии заполняются за счёт близких к униатам выходцев с Западной Украины и перекрещенцев. Процветает непатизм. И т.д.

А. Кураев с горечью констатирует: «В конце концов, это логично: если оккультистам дают церковные ордена, то на долю православных должны остаться только выговоры». (Там же, стр. 75). Но естественно спросить: только ли грехами священнослужителей РПЦ и её паствы обусловлено столь явное падение нравственного авторитета церковности? Унижая себя в глазах истинно верующих, церковь явно дискредитирует и саму веру, и её догматы. И уже можно спросить, а всё ли было верно в церковном вероучении с самого начала, если мы дошли «до жизни такой»? Мы имеем полное право поставить вопрос именно так, но, конечно, А. Кураев с нами не согласится. Однако факты говорят сами за себя.

Нам думается, что главный просчёт декларируемого А. Кураевым «научного» православия – это принимаемый им безоговорочно тезис о том, что творение мира завершено и что вся Истина о мире уже сказана. Мы напротив уверены в том, что пытаться раскрыть Небесные Тайны только с помощью цитат из Св. Писания и сочинений Отцов Церкви, не обращая никакого внимания на то, что жизнь продолжается, а значит продолжаются и Откровения – глубочайшая ошибка. Как известно, Евангелие от Иоанна заканчивается многозначительной фразой: сей ученик «и свидетельствует о сем, и написал сие; и знаем, что истинно свидетельство его.

Многое и другое сотворил Иисус; но если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг. Аминь». (Ин. 21, 24-25). Нам остаётся только присоединиться к этой мысли, а не стараться «исчерпать» Откровение, вкривь и вкось толкуя отдельные цитаты из Библии.