Маргарита ЗАЙЦЕВА (original) (raw)

О проекте
Редакция
Авторы
Галерея
Книжн. шкаф
Архив 2001 г.
Архив 2002 г.
Архив 2003 г.
Архив 2004 г.
Архив 2005 г.
Архив 2006 г.
Архив 2007 г.
Архив 2008 г.
Архив 2009 г.
Архив 2010 г.
Архив 2011 г.
Архив 2012 г.
Архив 2013 г.

"МОЛОКО"

"РУССКАЯ ЖИЗНЬ"

СЛАВЯНСТВО

РОМАН-ГАЗЕТА

"ПОЛДЕНЬ"

"ПАРУС"

"ПОДЪЕМ"

"БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"

ЖУРНАЛ "СЛОВО"

"ВЕСТНИК МСПС"

"ПОДВИГ"

"СИБИРСКИЕ ОГНИ"

ГАЗДАНОВ

ПЛАТОНОВ

ФЛОРЕНСКИЙ

НАУКА

Маргарита ЗАЙЦЕВА

Женщина и «женщины» в романе Б. Пастернака «Доктор Живаго»

Борис Пастернак. 1942 г.

В современном литературоведении существуют два подхода в осмыслении романа «Доктор Живаго» Бориса Пастернака. Одни исследователи называют это произведение вершиной русской классической литературы. Другие – их значительно меньше – полным творческим провалом писателя. Не оспаривая правомерность выводов обеих сторон, нам хочется найти то, что называют «золотой серединой».

Полный крах личности, замкнувшейся в крохотном мире собственных амбиций, отпавшей от Бога, от Родины, от народа, кризис семейных ценностей, отсутствие сколько-нибудь цельного мировоззрения у главных героев в произведении Б. Пастернака, их одиночество, раскрывают, с нашей точки зрения, глубокую трагедию потери человеком себя, начавшуюся ещё до революции. То, что писатель увидел этот процесс и так глубоко, тонко раскрыл его на примере образов Юрия Живаго, Ларисы Антиповой, Павла Стрельникова, позволяет нам согласиться с Н. Струве, который писал, что «Доктор Живаго» «книга судьбоносная, в ней Пастернак обрёл то, что так долго от него ускальзывало: смысл истории, смысл жизни, смысл смерти», это «утверждение Бога» (Струве Н.. Православие и культура. – М., 2000, с. 348).

При изображении женских образов автор романа «Доктор Живаго» следует традиции русской классической литературы. Попробуем раскрыть пастернаковское понимание духовно-нравственной сути человека, женщины в частности, воплотившееся в образах членов семей Гишар и Живаго.

Родительский дом играет важнейшую роль в становлении личности ребенка. В родительском доме – начало человека, зачатки его судьбы, фундамент всей его жизни. Духовная атмосфера семьи формирует склонности и приоритеты ребенка, определяет путь, по которому он пойдет.

Жизнь семей Гишар и Живаго в романе Б. Пастернака «Доктор Живаго» с самого начала не складывается: потеря кормильцев-отцов, смена социального статуса в силу обеднения обеих семей, потеря матерей, круглое сиротство детей (в случае с Ларой – моральное, при живой матери) – всё это ведёт к стрессам и к глубоким душевным потрясениям Юры, Лары, Родиона. «Обстановка вечной нескладицы» порождает эту «нескладицу» в ранимых детских сердцах, формируя заведомо ущербные личности: «В Юриной душе всё было сдвинуто и перепутано».

Однако мать Юрия, в отличие от мадам Гишар, успевает заронить в душу сына зёрна света и тепла. Эта добрая женщина очень любила своего мужа, несмотря на все его многочисленные грехи: кутежи, мотовство, распутство и т.д. Мария Николаевна простила мужа и учила Юру молиться за отца.

Молитва Юры-ребёнка после смерти матери свидетельствует уже о некоторой сформированности его духовного мира. Для ребёнка вполне закономерными были бы мысли о своём одиночестве и несчастье, о своей незащищённости в результате потери родителей. Такие чувства были бы более оправданы в этот момент, чем жалость к себе в зрелые годы, которую будет испытывать уже доктор Живаго. Однако в своей детской молитве Юрий предстаёт как зрелый христианин, способный на большую искреннюю любовь. Несмотря на собственную боль, все его мысли сосредоточены на матери. Вспомним для сравнения переживания семьи Турбиных о потери матери: мысли о собственном одиночестве у них преобладают.

После смерти мужа мадам Гишар испытывает страх перед будущим, её охватывает отчаяние, «всё валится у неё из рук». Но не боль об утраченном любимом человеке, об отце своих детей, тому причина. Амалия Карловна – эгоцентричная личность, замкнувшаяся на мыслях о своей судьбе, на своей материальной нестабильности. Женщина совершенно не думает о двух невинных душах, ответственность за которые полностью лежит на ней: ни одного ласкового слова не звучит в адрес детей, ни одной мысли не возникает у матери об их будущем. Эгоцентризм вкупе с безвольностью определяют жалкую сущность этой женщины, вызывающей отвращение. Кульминацией грехопадения героини становится сцена после попытки самоубийства Амалии Карловны: «Громко плача и свесив над тазом голову с прядями слипшихся волос, лежала на кровати мокрая от воды, слез и пота полуголая женщина». Именно такой запомнит её навсегда Юрий Живаго.

Результатом воспитания мадам Гишар стали две заблудшие души, две несчастные судьбы её детей. Своим детям Амалия Карловна определила путь погибели, не дав им представление о подлинных духовно-нравственных ценностях, тем самым во многом предопределив тупиковость их судьбы. О таких женщинах, как мать Ларисы и Родиона, И. Ильин писал, что «родители этих людей сумели их только родить и дать им жизнь, но открыть им путь к любви, к внутренней свободе, вере и совести, т.е. ко всему тому, что составляет источник духовного характера и истинного счастья, не сумели» (Ильин И.А. Собр. соч.: В 10 т. – Т.1. – М., 1996.).

Амалию Карловну, Родиона и Лару с трудом можно назвать семьей: они родные только по крови. Ничего кроме происхождения не связывает этих людей, между ними бездна отчуждения. Не случайно и показательно то, что Лариса, заботясь и хлопоча о совершенно чужих людях, совсем не интересуется судьбой матери и брата. Когда расстреляли Родиона, жизнь Амалии Карловны, находящейся в тюрьме, висит на волоске. Но борется за её спасение не Лариса, а Оля Дёмина.

Дети Амалии Карловны – сироты при живой матери. Совсем мало романных строк уделено её сыну Родиону, жизнь которого была коротка и сложилась трагично. Образ Родиона раскрывается в сцене встречи с Ларой. С сестрой он не виделся уже четыре года, но радости не испытывают ни один, ни другой. Поведение Родиона цинично, ничто не указывает на кровное родство двух молодых людей: «Фатовато покачиваясь на длинных ногах и для пущей важности произнося слова в нос и неестественно растягивая их, он рассказал ей, что юнкера его выпуска собрали деньги на прощальный подарок начальнику училища, дали их Роде и поручили ему приискать и приобрести подарок. И вот эти деньги третьего дня он проиграл до копейки. Сказав это, Родя плюхнулся всей долговязой своей фигурой в кресло и заплакал». Он – жалкий, безвольный, циничный, трусливый и безжалостный к сестре – словно отражение мадам Гишар. Позднее, уже во время гражданской войны, из уст Оли Дёминой мы узнаем, что Родиона расстреляли.

С одной стороны, трудности закалили детей Гишар, приучили к труду. С другой, несформированность духовно-нравственной системы ценностей делает их крайне уязвимыми, слабыми, словно слепыми в лабиринте жизни.

Лара Антипова ошибается, перекладывая всю вину за внутренний надлом в себе на Комаровского, развратившего её юную душу. Это больная атмосфера в семье мадам Гишар, моральная нездоровость её матери подготовили почву для связи юной девушки со зрелым богатым мужчиной: «Детей не удивляла грязь в номерах, клопы, убожество меблировки. После смерти отца мать жила в вечном страхе обнищания. Родя и Лара привыкли слышать, что они на краю гибели. Они понимали, что они не дети улицы, но в них глубоко сидела робость перед богатыми, как у питомцев сиротских домов. Живой пример этого страха подавала им мать». Амалия Карловна Гишар не только не смогла воспрепятствовать моральному разложению своих детей, но и сама посеяла в сердцах Роди и Лары чувство ущербности, сформировала у них множество комплексов, сделала своих детей крайне уязвимыми.

Так, в поисках какой-то стабильности и защищённости, возможно, в поисках рано потерянного отца юная девушка бросается в объятья Комаровского. В восприятии девочки этот мужчина стал мнимым оплотом, дающим некоторую уверенность в будущем. Ларе казалось, что появился защитник и теперь она не одна. Ведь с матерью девушка чувствовала себя в полном одиночестве. Внимание и страсть Комаровского Лара принимает и как замену родительской любви, которой у неё не было. Кроме того, девушке кажется, что эта связь возвышает её, помогает самоутвердиться в жизни. В результате Лара оказывается рабыней, униженной и оскорблённой несравненно больше, чем ранее: «Ноющая надломленность и ужас перед собой надолго укоренялись в ней».

Настрадавшись с Комаровским, Лара с воодушевлением воспринимает забастовки, как правое дело в защиту слабых и угнетённых, к коим относит и себя, якобы жертву несправедливого общественного устройства. Слова монаха Симеона Афонского о том, что «совершив зло, человеку приятно утвердиться в мысли, что кто-то другой был этому причиной», помогают понять позицию Лары (Монах Симеон Афонский. Книга, написанная скорбью, или Восхождение к Небу. – М., 2009). Она с радостью слушает звуки выстрелов, воспринимая их как выстрелы по всему плохому, что уже было в её жизни, и связывает с ними мечту о лучшем будущем. Ей даже не приходит в голову мысль, что, может быть, эти выстрелы совсем не дарят новую жизнь, а уносят чью-то.

Судьба благосклонна к Ларе, давая ей постоянно возможность выбора. Порвав с семьёй и Комаровским, она попадает к Кологривовым. Хозяева приняли Лару как родную дочь, относились к ней с любовью и уважением. Их любовь, словно живительный эликсир, лечит израненную юную душу. В здоровой домашней атмосфере начинается душевное возрождение Лары, и главная её мечта теперь - счастливая семейная жизнь.

Лариса трудится не покладая рук, тайно помогает Антипову, посылает деньги его отцу, поддерживает часто болеющую мать Павла. Однако сказать с полной уверенностью, что Лара искренне, от всей души делает добрые дела, мы не можем. Создаётся впечатление, что героиня всеми силами старается заслужить своё собственное уважение, она очень хочет быть хорошей. При поразительной чуткости к чужим людям, Лариса совершенно не интересуется собственной семьей, судьбой матери и Родиона. И это характеризует героиню совсем с другой стороны. Настоящая христианская любовь носит всепрощающий характер, а родственная любовь тем и сильна в особенности, что родных мы любим любыми. Но ни одной мысли, ни одного слова, выдающего хотя бы скрываемую тревогу за свою семью, не возникает у Лары. Показательно и другое: в страшные и опасные годы она легко оставляет Катеньку на попечение чужих людей и бросается на поиски Павла.

Замкнутость на себе во взаимоотношениях с окружающими не позволяет Ларе увидеть и оценить благосклонность к ней судьбы. Девушка сама постоянно осложняет себе жизнь. Так, у Кологривовых Ларе казалось, что все ею тяготятся, но «она сама была в тягость себе». К тому же, «во всем ей чудились признаки небрежности. Оказывали ли ей повышенное внимание наезжавшие к Кологривовым знакомые, это значило, что к ней относятся как к безответной «воспитаннице» и легкой добыче. А когда её оставляли в покое, это доказывало, что её считают пустым местом и не замечают». Так, в понимании Лары, весь мир крутится вокруг неё, все заняты мыслями о ней. То есть, героиня, на наш взгляд, эгоцентрическая личность, капризная и своенравная. В её мыслях, поступках всё время присутствует какая-то натянутость, искусственность.

Именно эта фальшивость сыграет роковую роль в её отношениях с Павлом. И снова Лара будет всё объяснять обстоятельствами, неправильным пониманием её поступков мужем. А ведь с самого начала, отношения с Павлом были у Лары рассчитаны – «серьёзно ссориться с ним Лара остерегалась, потому что считала его своею последней защитой».

Лара часто и много говорит о несправедливости общественного устройства, о своем долге матери, о своей любви к Павлу, о том, что «строить счастье на чужом страдании, топтать то, что душе дорого и свято», она не способна... Но дела героини часто не подтверждают искренность её слов.

В отличие от Ларисы, Тоня ни о чём таком не говорит (женщина вообще мало говорит в романе) – за неё говорят её поступки. В этой связи вспоминаются следующие слова: «Говорить правдивые слова об Истине, это всё равно – слова. Но сама Истина выше слов…» (Рим. 14:17).

В непрерывном поиске «правды», «истины» Лара постоянно находит оправдание и объяснение своим бедам. Характерно, что её размышления о судьбе России и народа всегда связаны с мыслями о её судьбе. Лара ищет причины своего личного неблагополучия во вне. И тогда виноваты все: мать, Комаровский, Родион, общественный порядок и социальная несправедливость, потом новый революционный порядок и война. «Никогда не вини обстоятельства и людей – всегда вини одного себя», – гласит христианская мудрость устами монаха Симеона Афонского (Монах Симеон Афонский. Книга, написанная скорбью, или Восхождение к Небу. – М., 2009).

Лара не способна понять «простые» христианские истины, собственно и делающие человека человеком, женщину настоящей женщиной, и как следствие – приоритеты в её жизни сменяются как калейдоскоп: Комаровский (как материальная защита), революция (как новая жизнь, которая сможет уничтожить вместе со старым режимом всё плохое в ней самой и позволит начать ей все заново), семейная жизнь (как образец счастливой жизни и доказательство её порядочности), Катенька (хорошо исполняемый материнский долг возвышает героиню в её собственных глазах), Павел, Юрий.

Подчеркнём, что Катенька так же важна для Лары в определённый период жизни, как важен Юрий или Павел в другой. С нашей же точки зрения, знак равенства в этом случае невозможен для настоящей матери. Получается, что любовь к мужчине в определённые периоды жизни задвигает любовь к дочери на второй план, что есть уже по сути утрата женского, материнского начала. Ларе же всё время приходится выбирать: Павел или Катенька, Юрий или Катенька…

Главная проблема Антиповой в том, что она сама не знает, что хочет. «Её намерения были неясны, – говорится в романе. – Сейчас она полжизни отдала бы за то, чтобы оба они не были так хаотически свободны, а вынужденно подчинялись какому угодно строгому, но раз навсегда заведенному порядку, чтобы они ходили на службу, чтобы у них были обязанности, чтобы можно было жить разумно и честно». «Отчаянной, сумасшедшей» представляется она Юрию: «Как она мечется, как всё время восстаёт и бунтует в стремлении переделать судьбу по-своему и начать существовать сызнова». Красота Лары «умопомрачительна». Её пугающая своей силой и царственностью красота сбивает Юрия и Павла с дороги, запутывает в лабиринте жизни.

Лара естеством своим всё время тянется к свету, к добру. Она не была религиозна, «в обряды она не верила», но сердце её не равнодушно к Божьему слову. В поисках «внутренней музыки», гармонии, которой сама Лара не обладает, она ходит в Церковь. Показательно, что слово «бог» в романе пишется с маленькой буквы и только в молитвах Лары и Тони «Бог» – с большой буквы. Минуты гармонии и счастья испытывает Лара и на лоне природы, где ей открывался «на одно мгновение смысл существования». В полной мере же героиня счастлива, добросовестно выполняя долг жены и матери, в семье, которую она сама построила.

Однако чистота души и сердца остаются для Лары мечтой, недостижимым идеалом. «Отсутствие добра не скроешь добрыми словами и смиренным выражением лица» – справедливо пишет Симеон Афонский (Монах Симеон Афонский. Книга, написанная скорбью, или Восхождение к Небу. – М., 2009). Во всех хороших поступках этой женщины главенствует разум, а не сердце: она делает хорошие дела, чтобы быть хорошей, чтобы завоевать своё уважение. Но от себя не убежишь. «Я всегда в опасности», – говорит она Павлу. И опасность эта – она сама. «Я плохая <…> я тебя не стою», – говорит Лара Паше. Однако её героическая попытка спасти Павла от себя, от опасности связи с ней оказывается очередным блефом, насыщенным фальшивым пафосом. В женщине берёт верх жалость к себе, а не любовь к Павлу: «Чтобы избавить Пашу от пятнающей привязанности, вырвать её с корнем и положить конец мучениям, Лара объявила Паше, что наотрез отказывается от него, потому что не любит его, но так рыдала, произнося это отречение, что ей нельзя было поверить». Героиня выстроила себе модель счастья, важнейшим элементом которой был Антипов, и она не только не будет спасать его от себя, наоборот – она ни за что не выпустит его из рук.

Близкие люди, нуждающиеся в помощи Лары, не получают её. В тех же случаях, когда героиня проявляет доброту, ответная реакция, как правило, не следует. Так, Антипов, которому она помогала в ссылке, позднее ополчится на неё и станет угрозой жизни Лары и Катеньки.

Результат жизни Лары – печальная судьба дочери Татьяны: «А как я потом в слезах билась, какой тоской сердечко детское изошло, про то лучше не поминать. Вешаться я хотела, чуть я во младенчестве с ума не сошла». В лице этой девочки Ларисе Антиповой выносится жестокий и непоколебимый «смертельный» приговор как женщине.

Таким образом, подвигу в судьбе Ларисы Антиповой, каждому героическому порыву всегда противопоставляется «антиподвиг»: забота о людях с риском для собственной жизни – равнодушие к судьбе родных; готова хоть на край земли идти за мужем – оставляет ребёнка в тревожное время. А факт отказа от дочери в конце романа кощунственен и сводит на «нет» все её благие намерения и поступки.

Владимир Соловьев в работе «Оправдание добра» писал о том, что «если бы война всех против всех не встречала противовеса в родовой связи, коренящейся в материнском инстинкте, развивающейся посредством семейных чувств и отношений и закрепляемой в религии предков», то человечество давно бы уже вымерло (В.Соловьёв. Чтения о богочеловечестве. Духовные основы жизни. Оправдание добра. – Минск, 1999). Хранительницей семьи, домашнего очага, человеческой жизни является в романе Б. Пастернака «Доктор Живаго» Антонина Громеко – образ «тихий» в сравнении с «кричащим» образом Ларисы Антиповой.

Образы женщин-матерей в русской литературе ХХ-го века: Ильинична, Наталья (М. Шолохов «Тихий Дон»), Галузина (Б. Пастернак «Доктор Живаго»), Карпова (П. Краснов «От Двуглавого Орла к красному знамени»), – в восприятии многих незаслуженно второстепенны, словно находятся в тени главных героинь. Но это мировоззренчески и сюжетно обоснованно. «Малая вера – многословна, большая вера – любит молчать…», – отмечает монах Симеон Афонский (Монах Симеон Афонский. Книга, написанная скорбью, или Восхождение к Небу. - М., 2009).

Так сложилось, что женщина, рожая детей, воспитывая и оберегая их, бережно храня домашний очаг, выполняет нечто обыденное, должное. Большинство людей привыкли к этому и не видят в женском деле чего-то особенного. («То, что не главное, – живёт и укрепляется, а то, что главное, – не замечается, и его словно бы не видно» (Монах Симеон Афонский. Книга, написанная скорбью, или Восхождение к Небу. – М., 2009)). Так, в письме Тоня сравнивает свою жизнь с Лариной: «<…> удивительная сестра, шествующая по жизни в сопровождении таких знамений и стечений обстоятельств, с которыми не сравниться её, Тониному, скромному жизненному пути».

Значительно меньше художественного пространства в произведениях русских писателей уделяется молчаливому подвигу женщины-матери, женщины-хранительницы домашнего очага. «Женщина сама производит на свет своё потомство, сама забирается с ним на второй план существования, где тише, и куда без страха можно поставить люльку. Она сама в молчаливом смирении вскармливает и выращивает его» – размышляет Юрий Живаго.

Одной из таких героинь является в романе Б. Пастернака «Доктор Живаго» Антонина Громеко. Естественно и незаметно Тоня стала неотъемлемой, необходимой частью жизни Юрия Живаго, взяв «на свои худенькие и слабые плечи» всю ношу звания «женщины». Писатель позволяет нам заглянуть в её душу, приводя письмо, пронизанное глубокой настоящей любовью и горечью утраты Юрия. Знающая все потайные уголки сердца мужа, на огромном расстоянии от него, из писем, она улавливает то, что, может быть, Живаго скрывает даже от самого себя – зарождающуюся страсть к Антиповой.

Будучи не способной причинить боль кому бы то ни было, Тоня искренне верит в ту же чистоту в людях: «Из одного страха перед тем, какое унизительное, уничтожающее наказание нелюбовь, я бессознательно остереглась бы понять, что не люблю тебя. Ни я ни ты никогда этого бы не узнали. <…> потому что нелюбовь почти как убийство, и я никому не в силах была бы нанести этого удара». В романе Тоня ни разу не выказывает ни к кому отрицательного отношения. Хорошие люди склонны видеть в других лучшее, а потому Тоня с радостью заглушает в себе голос интуиции, женского чутья и, полностью отдавшись счастью долгожданной встречи, бросается в объятья любимого мужа, отца её ребёнка.

У Тони страшная душевная боль не выливается в ненависть к объекту своей ревности. Она лишь хочет, чтобы Юрий был счастлив, пусть с другой женщиной, но жив, здоров и счастлив: «О Сашеньке и его будущем не беспокойся, – писала она. – Тебе не придется за него стыдиться. Обещаю воспитать его в тех правилах, пример которых ты ребенком видел в нашем доме».

Упоминание дома родителей Тони не случайно. Сашенька выступает здесь как приемник опыта, накопленного предками, Тоня – проводницей этого знания. А семья Громеко духовно богата, ей есть, что передать детям и внукам. Юрий в этих людях обрёл настоящую благополучную семью, отношения в которой были построены на любви и уважении друг к другу.

Мир Громеко, в отличие от мира Гишар, представляется идеалом семейного счастья: «образованные люди, хлебосолы и большие знатоки музыки. Они собирали у себя общество и устраивали вечера камерной музыки, на которых исполнялись фортепианные трио, скрипичные сонаты и струнные квартеты». Члены семьи относятся друг к другу чутко и нежно, с уважением. Эти честные, искренние, добрые люди, ставшие для совершенно чужого им Юрия Живаго настоящей семьей, заменившие ему отца и мать, сумели создать в доме такую атмосферу, в которой не разрушалась чистота детских сердец: «У них такой триумвират, – думал Николай Николаевич. – Юра, его товарищ и одноклассник Гордон и дочь хозяев Тоня Громеко. Этот тройственный союз начитался «Смысла любви» и «Крейцоровой сонаты» и помешан на проповеди целомудрия».

«Семья, внутренно спаянная любовью и счастьем, есть школа душевного здоровья, уравновешенного характера, творческой предприимчивости» (Ильин И.А. Собрание сочинений: в 10 т. - М., 1996. Т.1). Именно такой школой стала семья Громеко для своих подопечных. Закономерным представляется то, что Тоня, не смотря на достаток родителей, выросла трудолюбивой и неизбалованной девушкой: «Я наблюдал, как расторопна, сильна и неутомима Тоня, как сообразительна в подборе работ, чтобы при их смене терялось как можно меньше времени», – читаем в записках Живаго. Терпеливо она переносит все тяготы нищенской жизни во времена гражданской войны, когда «Живаго бедствовали», как миллионы других семей в России. Трудности не ожесточают и не ломают Тоню. Она последовательна во всех поступках и ситуациях.

В личности Тони материнское начало доминирует на протяжении всего повествования. «Он – её слава. Так может сказать каждая женщина. Её бог в ребёнке», – пишет Живаго. Разве меньше Лары любит Тоня Юрия?! На наш взгляд, сильнее и искреннее. Лара ничего не жертвует ради Юры, принимает его как нечто временное, хотя и называет Живаго самым дорогим, что есть у неё. Позднее ребёнка от этого, «самого дорогого», по её словам, человека, она бросит на произвол судьбы.

Тоня же на протяжении всего романа ни разу не оставляет своих детей. Они для неё – главное. Ей даже не нужно об этом говорить. И несмотря на страшные сердечные муки («Ах, как я люблю тебя, если бы ты мог себе представить!»), мысль о том, чтобы хоть не на долго расстаться со своими детьми, не возникает у неё. Тоня очень страдает, но у неё хватает мужества все невзгоды принимать со смирением: «Это – несчастие, в особенности в отсутствии тебя, но надо подчиниться и благодарить Бога за такую мягкую форму изгнания в такое страшное время, могло ведь быть гораздо хуже». Она прощает Юрия за всё и лишь мечтает о встрече с ним и молит Бога за него: «Ни в чём не виню, ни одного упрёка, сложи жизнь свою так, как тебе хочется, только бы тебе было хорошо».

Тоня несёт в мир тихое счастье, Лара, напротив, многим причиняет боль. «Я родилась на свет, чтобы упрощать жизнь и искать правильного выхода, а она, чтобы осложнять её и сбивать с пути», – пишет Антонина. В русских народных сказках герой не получает вознаграждения или освобождения от недуга до тех пор, пока не совершит хороший поступок искренне, от всего сердца, бескорыстно. Не исчезнет медвежья голова, не спадёт змеиная кожа до тех пор, пока благие намерения не станут законом поведения человека, частью его души, пока человек не забудет о себе и не задумается о других. Лариса же своими хорошими поступками старается заслужить своё собственное прощение, возвыситься в своих собственных глазах. Однако результат оказывается противоположным: женщина шаг за шагом приближается к пропасти, и к этой пропасти она подводит себя сама. «Жизнь отвергает самолюбивых и гордых, и они сами себе служат наказанием» – эти слова Симеона Афонского как нельзя лучше определяют суть Лары Антиповой (Монах Симеон Афонский. Книга, написанная скорбью, или Восхождение к Небу. – М., 2009).

Для большинства героев романа Б. Пастернака семейный уют, тепло домашнего очага – лишь мечта, к которой они то прикасаются, и тогда они по-настоящему счастливы, то теряют её либо в силу обстоятельств, либо не осознав во время, что этот смысл жизни, эта земля обетованная совсем рядом.

Естественно, что невозможно всерьёз воспринимать оценки «левых» авторов, в частности, Д. Быкова, согласно которым Лара – одна из новых христиан, с которых якобы начнётся возрождение человечества. На наш взгляд, Антипова – это не только не христианка, но и не женщина, или почти не женщина в православном понимании. Настоящая женщина в романе – Тоня.

Далее читайте:

Пастернак Борис Леонидович (1890-1960) поэт, переводчик, прозаик.