Николай КОЛЫЧЕВ (original) (raw)

О проекте
Редакция
Авторы
Галерея
Книжн. шкаф
Архив 2001 г.
Архив 2002 г.
Архив 2003 г.
Архив 2004 г.
Архив 2005 г.
Архив 2006 г.
Архив 2007 г.
Архив 2008 г.
Архив 2009 г.
Архив 2010 г.
Архив 2011 г.
Архив 2012 г.
Архив 2013 г.

"МОЛОКО"

"РУССКАЯ ЖИЗНЬ"

СЛАВЯНСТВО

РОМАН-ГАЗЕТА

"ПОЛДЕНЬ"

"ПАРУС"

"ПОДЪЕМ"

"БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"

ЖУРНАЛ "СЛОВО"

"ВЕСТНИК МСПС"

"ПОДВИГ"

"СИБИРСКИЕ ОГНИ"

ГАЗДАНОВ

ПЛАТОНОВ

ФЛОРЕНСКИЙ

НАУКА

Николай КОЛЫЧЕВ

Звонарь

Стихотворения

* * *

Невмоготу – себя перетерпеть!
Вновь душу грустью осыпает осень,
И так охота все дела забросить,
И пить, и плакать, снова пить и петь...

О, птичий крик, упавший свысока!
О, тишина, готовая взорваться!
Огромная, крылатая тоска...
Нет, на нее нельзя не отозваться.

Нехитрый стол, в стакане – самогон,
Вонючий и на цвет – какой-то синий.
Давно в деревне нету магазина,
Но не прижился здесь сухой закон.

Уж близок вечер. И столбы дымов
Спешат тепло живое обозначить,
И сразу видно, где – дома, где – дачи...
И дач – намного больше, чем домов.

Как горько мне!
Как страшно понимать,
Что летом жизнь кипела понарошку!
Вот вывезут последнюю картошку,
И грянет смерть по имени Зима.

Придут ко мне бездомные коты,
Придут ко мне бездомные собаки...
Темнеет. В небе – тусклый свет звезды
И горький свет – в лесхозовском бараке.

Еще стакан! За все, что я люблю!
И долго на луну глядеть, вздыхая...
Я пью не потому, что жизнь плохая,
А просто – осень. Потому и пью.

Звонарь

Мне снился гулкий колокольный звон
И виделось неведомое что-что.
Я закричал - и непонятный сон
Сменила явь холодных капель пота.

Рвалось со стен страданье рук!
Ах нет, ах нет!.. Нагих деревьев тени.
Ушли виденья. Но остался звук,
Тяжелый и неясный, как виденье.

Метался, бился зыбкий свет в окне,
Ударам в такт качал деревья ветер.
Перекликаясь, плакали во мне
Колокола, которых нет на свете.

Кололась ночь, как черная скала,
Я зря к ушам прикладывал ладони.
Колокола, зашлись колокола
По Николаю Колычеву в стоне.

И впрямь по мне. Иль я схожу с ума?
Уж лучше сон, забвенье, неизвестность.
Я засыпаю. Снова ночь и тьма,
Но этой тьме во мне темно и тесно.

И понял я тогда, что обречен
Увидеть то, что шире восприятья:
Ведь эта тьма – лишь звонаря зрачок,
А этот сон – велик и необъятен.

Но взгляд понятен сердцу и уму,
В нем – небо, колокольня и усталость.
И больше ничему и никому
В зрачке огромном места не осталось.

* * *

В небе серо, в небе грустно.
Луг пожух, и лес испуган.
Плачут лебеди да гуси
И текут по небу к югу.

Птицы плачут – сердцу больно,
Оттого ль за острым клином
Побежал мужик по полю
От хибары, от скотины.

От жены, трудом согбенной,
От детей, вослед кричащих,
От скирды гнилого сена...
Он хотел взлететь над чащей.

Он хотел обняться с высью,
Он хотел расстаться с пашней,
Он хотел взлететь над жизнью,
Над собой – смешным и страшным.

И вонзал он в небо руки
С криком – чуть не журавлиным,
И ветвились в сладкой муке
Струны жил на шее длинной.

"Улечу!" – и с этой верой
Он бежал, взлетая в волю...
И упал комочком серым
На краю родного поля.

Подошла жена родная,
Голову взяла в ладони:
– Ты куда бежал?
– Не знаю.
– Ты чего хотел?
– Не помню.

Ангел белый

Побирушка, побирушка...
Жизнь рожденьем наказала.
Большеглазая девчушка –
Побирушка у вокзала.

Платьице на тонких ножках,
Личико ... да горстка боли –
Утлой лодочкой ладошка
Плещется в народном горе.

Наливаясь солнцем рыжим,
Задыхался город душный.
И слетал, толпе неслышный,
Детский лепет с губ синюшных:

"Ангел белый, ангел белый,
Забери на небо, к маме..."
Взгляд переполняла вера,
Разум истекал слезами.

Но, безликим злом гонимо,
Месиво мужчин и женщин
Протекало молча мимо
Девочки, с ума сошедшей.

"Ангел белый, ангел белый..."
Большекрылый плеск во взгляде, –
"В этом мире добрый – беден,
А богатый – зол и жаден..."

Тощий звон ей в ноги падал
Милосердием грошовым.
А глаза искали – взгляда,
А душа просила – Слова!..

К ней, в безумие тоски я
Сердцем не сумел пробиться.
Не должны глаза такие
Прорастать на детских лицах.

Я стоял оторопело,
Призывая смерти чудо:
"Ангел белый, ангел белый,
Забери меня отсюда!"

* * *

Мир осенен из глубины небес
Смирением и светлою тоскою.
Струится благодать в поля и лес,
Над руслом, полным света и покоя.
Спаси меня, земля! Я так устал,
Живя во зле. Я болен жаждой мщенья,
А от тебя исходит доброта.
Прости меня и научи прощенью.
Учи виниться и прощать другим,
Идти с улыбкой к незнакомым людям.
И старые отпустятся грехи,
И, может, новых – никогда не будет.
Как подшутила надо мной судьба!
Ведь я из мутной лужи у колодца
Напился веры в то, что жизнь – борьба,
Но жить куда труднее, чем бороться!
Борьба... И местью подменили честь,
И умер дивный звук в кромешном гуле.
Мир жив не потому, что бури есть,
А потому, что утихают бури!
Идущим по слезам да по крови
Вовек не суждено дойти до счастья.
Не противостоянью, а согласью
Учи меня, земля,
Учи любви.

* * *

Ветер, ветер... Звезды кружатся, дрожа.
В темноте снега колючие шуршат,
Словно по полю катают белый шар,
Шар, похожий на огромного ежа.
Ой, настигнет! Попаду под белый гнет.
Ой, близка моя бессонница, близка!
Мягкой лапой память душу шевельнет,
Острый коготь в сердце выпустит тоска.
Побреду в снега, куда глядят глаза,
Припаду плечом к вздыхающей сосне,
И покатится горючая слеза,
И сорвется со щеки, сжигая снег.
Задержись, пора ночная, на земле!
Не всходи на небе, алая заря!
Целую год скотину холил и жалел,
А наутро буду резать да шкурять.
А по полю ветер сеет из горсти
Темный лепет обезлиствевших осин,
И так хочется прощения просить,
Словно кто-нибудь услышит и простит.

* * *

Прощай, листва. Прощайте, птицы.
Оплакан скорбный ваш отлет.
Душа к высокому стремится,
Туда, откуда снег идет.

Я слышу неземное пенье.
Туда, туда мой путь лежит.
Земля – снегов успокоенье,
А небеса – земля души.

Не проклиная мир нелепый,
Увязший в безнадежной мгле,
Поэты выпадают в небо,
Когда им тяжко на земле.

И вечный сон гнетет ресницы,
И вечный хор поет: " Прощай..."
Душа к высокому стремится,
Куда-то выше, чем печаль.

* * *

Поезд замер, словно вкопанный,
И - ни с места. Вот беда!
Рядом Мурманск. Вот он. Вот он - он!
Рядом. Ну - рукой подать!

Ждем. Чего? Какого... встречного?
Я глаза все проглядел.
За окном - как будто вечер.
На часах - как будто день.

На ветру деревья корчатся.
Дождь на стеклах... Боже мой!
Очи осени. Мне очень,
Очень хочется домой!

...Тронулись? Неужто тронулись?!
Ну, давай, быстрей, быстрей!
Я гляжу в окно вагонное
На Фадеев на ручей.

Захлебнувшись удовольствием,
И от чувств почти без чувств
Птицей вдоль проспекта Кольского
Я лечу, лечу, лечу!

Здравствуй, слякоть!
Здравствуй, грязь моя!
Гниль листвы на мостовой.
Я вернулся! Мурманск, с праздником!
Мурманск! Я опять с тобой!

Кажется, вокруг все кружится.
Я спешу - на всех парах -
Отразиться в каждой лужице
Сквера на Пяти Углах.

Мне не жаль ботинки новые,
Этих луж не обойду.
То ль шагаю, пританцовывая,
То ль танцую на ходу.

И от счастья невозможного
Так, чтоб слышал весь народ,
Я пою. Пускай прохожие
Думают, что идиот.

Звездочка
Прошлой ночью
(не знаю, рассказывать надо ли)
Почти все спали,
но некоторые - видели,
Как маленькая звездочка,
с неба ночного падая,
Кричала людям:
«Ловите меня! Ловите меня!».

«Скорее! Ну, что же вы!
Подставляйте ладошки!
Кого из вас выберу -
тому счастье будет!».
Но, усмехаясь горько,
тысячу раз облапошенные,
В чудеса не верили
эти неспящие люди.

Маленькую звездочку
охватил большой ужас:
Все ближе земля -
и ни одной человечьей ладошки.
Для счастливой звезды
ничего не может быть хуже,
Чем бездарно о землю
расплющиться синей лепешкой.

И зашлась она в крике -
визгливом, пронзительном:
«Слышите?!
Неужели я не нужна
никому в этом мире?!»
...Проснулся бомж
и, звякнув чугунною крышкою,
Из канализации вытянул руку,
ладонь растопырив.

Сгреб звездочку
в теплый вонючий кулак,
Сунул за пазуху, где вшей больше,
чем звезд у неба.
И получил то, что давно желал -
Целую буханку теплого черного хлеба.

...А наутро люди,
у которых сна всю ночь не было,
Опечалили улицы
невыспавшимися кислыми лицами,
И олигарх, накануне купивший небо,
О пропаже звезды
написал заявленье в милицию.

* * *

«Все стыло вокруг. Все мертво.
Уйду я из этих мест.
Куда? - На кулички, к черту!..».
И сзади остался Крест.
«На что это все сдалось мне?
Зачем я вообще здесь жил?»
...А ветер трепал колосья
Неубранной спелой ржи.

И что-то орал он ветру.
И ветер ответно дул...
Протопаны километры...
И вновь он пришел к Кресту.

Зарылась в снега дорога.
Торчит из сугроба рожь...
Куда ты, дурак, от Бога,
Бродя по Руси, уйдешь...

* * *

Пахло в ее избе хлебом и ладаном,
Медная длань проползла
по лицу бледному.
С белых волос перышко вниз падало.
Медленно.
Медленно…
Ликам икон пела псалмы женщина,
Время текло голосу в лад - плавное.
Тестом,
с края стола свешивающимся,
Воска слезой,
выплавленной пламенем.

Медленно-медленно пола
коснулась коленями,
Длилось и длилось мгновенье
поклона последнего…
Малая малость
уже оставалась времени
И потому и для нее
текло оно - медленно.

Внук заглянул в окно
с улицы - надо же! -
Запечатлелось краткое, заоконное:
Как перед смертью
встала с лежанки бабушка
И повалилась со стоном перед иконами.

Мурманск

Об авторе: Николай Владимирович Колычев родился в 1959 году. Учился в Ленинградском арктическом училище (1975-77). Служил в армии, работал электриком, шофером. В 1990-м основал в селе Лувеньга, что неподалеку от Кандалакши, одно из первых в стране фермерских хозяйств. Крестьянствовал шесть лет, два года из них – в Норвегии. Стипендиат Союза писателей России и Фонда мира. Лауреат Всероссийской литературной премии им. А. Прокофьева «Ладога» (2005), Большой литературной премии России и премии им. Н. Тряпкина «Неизбывный вертоград» (2009). С 1998 года живет в Мурманске. Книги: "Звонаря зрачок" (1993), "И вновь свиваются снега" (М., 1997) и другие.