Руслана ЛЯШЕВА (original) (raw)

О проекте
Редакция
Авторы
Галерея
Книжн. шкаф
Архив 2001 г.
Архив 2002 г.
Архив 2003 г.
Архив 2004 г.
Архив 2005 г.
Архив 2006 г.
Архив 2007 г.
Архив 2008 г.
Архив 2009 г.
Архив 2010 г.
Архив 2011 г.
Архив 2012 г.
Архив 2013 г.

"МОЛОКО"

"РУССКАЯ ЖИЗНЬ"

СЛАВЯНСТВО

РОМАН-ГАЗЕТА

"ПОЛДЕНЬ"

"ПАРУС"

"ПОДЪЕМ"

"БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"

ЖУРНАЛ "СЛОВО"

"ВЕСТНИК МСПС"

"ПОДВИГ"

"СИБИРСКИЕ ОГНИ"

ГАЗДАНОВ

ПЛАТОНОВ

ФЛОРЕНСКИЙ

НАУКА

Руслана ЛЯШЕВА

Турнир прозаиков: Лидия Сычёва и Ксения Букша

Имя Ксении Букши – питерского прозаика – давно обретается на слуху, а книги или хотя бы отдельные произведения мне как-то не попадались. Можно себе представить, как я обрадовалась подборке из трех рассказов в столичном журнале (Ксения Букша. Странные люди. Три рассказа. «Знамя», № 2, 2011). Наконец-то тексты в руках, можно отмахнуться от кривотолков и экивоков критиков и литературной общественности и обзавестись собственным представлением о 28-летней писательнице из Петербурга: выпускница экономического факультета СПбГУ, работает журналистом, замужем, имеет детей. При всем при том успевает писать рассказы? Подвижница, да и только. Это еще больше подогрело интерес к чтению, в предвкушении долгожданного знакомства я уткнулась в раскрытый журнал...

1. «Коля из Страны Советов» меня несколько озадачил. Бытовая бессюжетная зарисовка о нелепом Коле, зажатом обстоятельствами между странной женой Нелей и слегка придурошной соседкой Надей. «Пеньки вроде меня» – характеризует себя главный герой. Как мы помним, Андрей Миронов пел: «Я не красивый, может быть, снаружи, зато красив внутри наверняка». Так вот, Коля в отличие от покойного актера снаружи и внутри, по словам другой песенки, зимой и летом одним цветом. Снаружи: «На колиных ногах шерстяные носки и галоши. Штаны неопределенного цвета, вытянутые на коленях. Серо-буро-малиновый свитер. Засаленная кепка с надписью California Dream на седых вихрах». О внутренней неприглядности Коли свидетельствуют неуютные обстоятельства, им самим обусловленные. Соседку Надю Коля не любил, а дом ей построил, но после смерти своей матери женился на Неле, и соседка «теперь злится». О жизненных принципах Коли ярко живописует его «собственный дом», который «сбит добротно, крепко и нелепо: из чего попало. Коля его постоянно то подпирает, то перестраивает... Краска давно облетела, ну а что его красить? Красиво? Главное, чтобы стоял и не рухнул. То-то. А ты говоришь – «красиво».

Прагматик, короче: «Цветы – сор. Капуста и картошка – жизнь. Пенсия – цель. Дом – это фундамент и печка. Инструменты – топор и лопата. Вместе с тем, Коля оптимист. Когда с неба всё лето льет, Коля любит, проходя мимо, бросить: – Ну, наконец-то дождик собирается. Хоть пыль-то прибьет».

Подстать странному Коле – жена Неля: «Она создана как-то криво, кособоко. Ходит, прихрамывая. Зубы у нее торчат, глаза косят. Неля худа и молчалива... прошипит сквозь зубы что-нибудь недоброжелательное. Такой ее сделала природа и жизнь».

Где же Ксения Букша отыскала столько странных людей? Под Петербургом? Русские как будто.

2. «Грета» – второй рассказ о сумасшедшей больной старухе Аделаиде Казимировне, у которой «четкая» писательница тоже предполагает порок. Сиделка Грета почему-то догадывается (читателю этого не видно), что старуха мучается какой-то виной. За что? Перед кем? Ни сиделка Грета, ни дочь больной Ирена не знают, но Грета на всякий случай молится Богородице, чтобы та отпустила бабке грехи: «И избавь меня от многих и лютых воспоминаний и предприятий и от всех действ злых освободи мя».

3. «Мысль нельзя» – воспринимается уже обреченно: ни быт, ни религию, ни науку, конечно, странность не миновала. Опять сумасшедший, но выдающий себя за гения. Профессор Лев Наумович, математик, перестал ходить на работу, сидит дома и что-то вычисляет и вычисляет. Ученик Петя Ковальский уговаривает профессора прочитать цикл публичных лекций («До чего-то ведь он дошел, так сидя»...), он вроде и соглашается с оговоркой, мол, «моя работа, понимаете, она не в формате», но не приходит, хотя полная аудитория слушателей ожидает. Лев Наумович понимает: «мысль нельзя» (передать другому).

У меня после рассказов Ксении Букши осталось ощущение, похожее на тупую зубную боль... Прежде, чем размышлять, надо было от боли избавиться.

Не раздумывая долго, я перечитала пару рассказов Лидии Сычёвой – тоже прозаика и журналиста, но проживающей в Москве. Тут я действовала наверняка: я писала рецензию на книгу Сычёвой, доводилось делать с ней интервью, а главное лет десять уже мы с ней общаемся. В прозе, в публицистике и в жизни Лида – человек гармоничный, бодрый, смелый в отстаивании истины, всей душой связанный с русским народом. Вспоминается пародия на поэтическую популярную строку: все, мол, мы вышли из народа, как нам вернуться к нему? Так вот Сычёва не озабочена таким «возвратом», она из народа не выходила и не собирается выходить. Достаточно прочесть любой ее рассказ, чтобы в этом убедиться.

Открываю ежемесячник «Литературный меридиан», № 2, 2011 (Приморский край, г. Арсеньев) и пробегаю глазами Рождественский рассказ «Иней». Кстати, просверкивает какая-то перекличка с рассказом Ксении Букши «Коля из Страны Советов» – в странные обстоятельства, подстать персонажам петербургской писательницы, попадает и Аня, главная героиня произведения Лидии Сычёвой. Аня – переводчица из фирмы в большом городе с сынишком Митей оказалась в морозную предновогоднюю ночь на улицах райцентра, потому что опоздала на последний рейс автобуса в деревню к больной матери. Гостиница переполнена, люди в холле сидят прямо на полу, постелив газету, малыша даже некуда посадить. В телеграф! Приходит спасительная мысль Ане, и она с сыном и тяжелой сумкой двинулась по пустой морозной улице в поисках телеграфа... Ее нагоняют трое (странных!) мужчин, один подхватывает на руки Митю, другой освобождает Аню от тяжести сумки, и все вместе, выслушивая о злоключениях ее дня, приходят на телеграф. Не обломилось!

Высокий, весь в татуировках и с бледным лицом, как из погреба или из тех мест, где Макар телят не пас, предлагает Ане переночевать в его комнате, а он уйдет на ночь к друзьям и утром в 6 часов постучит: «Аня, открой», – и проводит на автобус. Ей страшно, но по его лицу она догадывается, что этому человеку, недавно вернувшемуся из заключения, очень важно, чтобы ему поверили... Аня соглашается! Это место – изюминка рассказа. Она с сыном переночевала в маленькой комнатке барака, рано утром «честные воры» проводили ее с первым автобусом. В деревне мать, обрадованная ее приездом, стала поправляться, и отец был рад и счастлив. Ну да, жанр рождественского рассказа выдержан. Доброта и доверие людей друг к другу, возможность душевного контакта – это, утверждает прозаик Сычёва, вносит гармонию в запутанные обстоятельства и укрепляет жизнь русского человека.

Второй ее рассказ – «Перед исповедью» (Дальневосточный журнал «СИХОТЭ-АЛИНЬ», № 8, 2010, Владивосток) тоже перекликается с произведением К. Букши – с рассказом «Грета», поскольку там и там речь идет о раскаянии за вину, но тема трактуется с противоположных точек зрения. Больная и сумасшедшая старуха у Букши, якобы, переживает мучения совести за неясно какую вину; с тем она и остается даже после сострадательной молитвы сиделки Греты. А у Сычёвой в северном монастыре паломник Павел готовится к исповеди на следующий день и вечером изливает душу труднику Ивану – убил, мол, человека! Нелюбимая жена Катя умерла в 40 лет от сердечнососудистой болезни. Павел осознает свою вину – равнодушием довел до смерти. Трудник Иван, которому паломник днем помог монастырский огород прополоть и полить, выслушал и посоветовал: «А я тебе так скажу: не веришь в прощение – не верь. Но и не усугубляй. Это тоже грех – лишку на себя наговаривать. А в Господа – верь. И молись. Н все по твоему помыслу устроится. Господь наставит. А теперь – пора ко сну отходить. Поскорбели – и хватит...»

«Иней» и «Перед исповедью» – из числа лучших рассказов у Сычёвой. Она видит человека в тот момент, когда жизнь берет его на излом. Выдержит человек или сломается? Выстоять и распрямиться ему помогает другой человек – Аня возвращает бывшему зэку доверие окружающих людей, без чего он бы не смог достойно жить. Паломнику Павлу помогает другой человек со своей нелегкой судьбой – трудник Иван: выслушал и подсказал, что вера в Господа и молитва всё по «твоему помыслу» устроит. Господь наставит. Бог, подсказывает Иван, возвышает человека.

Несколько месяцев я собиралась написать эту рецензию о рассказах московской и петербургской писательниц, но что-то удерживало. В конце июня я бежала по Арбату к кинотеатру «Октябрь» на просмотр фильма 33-го Московского международного кинофестивале и по дороге (полчаса оказалось в запасе) заскочила в книжный магазин. Книга Сергея Кара-Мурзы «Кто такие русские» (Политическое расследование. М., издательство «Эксмо», 2010) меня словно поджидала. Тоненькая книжка (240 страниц), читала я ее целую неделю. Рассказы Ксении Букши и Лидии Сычёвой – это просто художественная иллюстрация концепции политолога. Холодная война – информационная, психологическая и т.д. – после разрушения СССР не закончилась, теперь она продолжается против России и русского народа, как самого большого в стране. Русских стремятся «опустить» (опорочить, как Букша Колю), пробудить у них чувство вины неизвестно за что, лишь бы они каялись и каялись (но Иван говорит Павлу: не усугубляй – тоже грех), высмеять их научные исследования, разрушить науку (опять же «опустить»), что Букша старательно иллюстрирует «Мысль нельзя...»

Мне очень понравилось у Сергея Георгиевича Кара-Мурзы, что он наставляет своих читателей: не поддаваться страху, сохранять спокойствие и научиться противодействовать внешним (и внутренним) манипуляторам народного сознания русских. Все встало на свои места.

Литературный критик Руслана Ляшева применила в своем анализе стандартный прием - сопоставление творчества двух писателей. Весьма доходчивая для читателя форма: через творчество первого познается особенность творчества второго и наоборот. Руслана сравнивает Лидию Сычёву и Ксению Букшу. У последней одно из центральных мест в одноименном рассказет занимаетсиделка Грета (рассказ «Грета»), которая смотрит за сумасшедшей больной старухой Аделаидой Казимировной. После критической статьи знакомится с творчеством этого прозаика почему-то уже не хочется.