Стиль (original) (raw)

Стиль

(от лат. stilus, stylus — остроконечная палочка для письма, манера письма) в языко­зна­нии —

разновидность языка, закреплённая в данном обществе традицией за одной из наиболее общих сфер социальной жизни и частично отличающаяся от других разновидностей того же языка по всем основным параметрам — лексикой, грамматикой, фонетикой; то же, что стиль языка. В совре­мен­ных развитых национальных языках существуют 3 наиболее крупных стиля языка в этом значе­нии: а) нейтральный, б) более «высокий», книжный, в) более «низкий», разговорный (или фамильяр­но-разговор­ный, или разговорно-просто­реч­ный);

то же, что функциональный стиль;

общепринятая манера, обычный способ исполнения какого-либо конкретного типа рече­вых актов: ораторская речь, передовая статья в газете, научная (не узко­спе­ци­аль­ная) лекция, судеб­ная речь, бытовойдиалог, дружеское письмо и т. д.; стиль в этом смысле характе­ри­зу­ет­ся не только набором (параметрами) языковых средств, но и композицией акта;

индивидуальная манера, способ, которым исполнены данный речевой акт или произ­ве­де­ние, в т. ч. литературно-художественное (ср., напри­мер, «стиль вашего выступ­ле­ния на собрании»; «язык и стиль ранних стихов Лермонтова»);

то же, что языковая парадигма эпохи, состояние языка в стилевом отношении в данную эпоху (ср. выражение «в стиле русского литературного языка 1‑й половины 19 века»).

Несмотря на различия приведённых пяти пониманий стиля, в каждом из них присутствует основной общий инвариантный признак; стиль всегда характе­ри­зу­ет­ся принципом отбора и комбина­ции наличных языковых средств, их трансформаций; различия стиля опреде­ля­ют­ся различиями этих принципов. Каждый стиль характеризуется некоторыми диффе­рен­ци­аль­ны­ми признаками, отличиями от другого, сопоставимого с ним, т. е. отклонениями. Этот признак достигает максимума в индивидуальном стиле, который есть «мера отклонения от нейтральной нормы». Кроме того, «изнутри» стиль характеризуется некоторыми постоянными компонентами, «интегральными признаками», кото­рые тоже достигают максимума в индивидуальном стиле, приводя к его определению как «высшей меры соразмерности и сообразности». Понятие отбора, в свою очередь, предполагает представление о том, что является правильным, с чем следует сравнивать отклонения, — понятие нормы (см. Норма языковая). Понятие комбинации предполагает понятие о соразмерности, гармонии. Таким образом, стиль является категорией не только исторической, но и субъективно-объективной, поскольку в истории изменяются как объективные материальные элементы стиля, так и субъективные принципы их отбора и комбинации. Есть случаи, когда национальный язык (например, эстонский) не имеет чётких границ между стилями.

В истории стилей с точки зрения материального состава элементов три основных стиля языка имеют 3 различных исторических источника. В современных европейских языках книж­ный стиль обычно восходит к литературно-письменному языку предшествующего периода, нередко иному, чем повседневный разговорный язык основной массы населения. Так, книжный стиль в странах романской речи — Франции, Италии, Испании и др. — восходит к латыни как литературному языку средне­ве­ко­вья по составу лексики и частично синтаксиса; английский язык в его книжном стиле в этом отношении также восходит к латинскому и частично французскому языкам средне­ве­ко­вья. Книжный стиль во всех славянских языках во многом восходит кстарославянскому (церковно­сла­вян­ско­му) языку — литературному языку средне­ве­ко­вья. Вместе с тем в романских и славянских языках опреде­лён­ную роль играл литературный язык на национальной основе, напри­мер язык героического эпоса во Франции и Испании, язык летописания и других письменных документов в Киевской Руси; при этом вопрос о соотношении двух языков в Киевской Руси и других русских государствах средне­ве­ко­вья остаётся дискусси­он­ным.

Нейтрально-разговорный стиль восходит к общенародному языку, в особенности к языку город­ской части населения. Фамильярно-просторечный стиль имеет своим источником язык город­ских низов и крестьянские диалекты, а также языки профессиональных групп, жаргоны — ремеслен­ни­ков, солдат, студентов и т. д.

На системе стилей сказывается их литературная обработка и кодификация. Так, нормализация француз­ско­го литературного языка в 17 в., в эпоху литературного классицизма, способствовала жёсткой кодификации письменной речи и её отличию от разговорной по принципу «никогда не пишут, как говорят»; поэтому нейтральный стиль французского языка был закреплён в его близости к книж­ной, письменной речи. Норма жерусского литературного языка складывалась в конце 18 — начале 19 вв., в эпоху Пушкина, эпоху становления литературного реализма, благодаря чему в книжный стиль гораздо шире были допущены демократические элементы языка, а нейтральный стиль оказался приближен­ным к разговор­ной речи.

Прообраз трёх стилей языка существовал уже в латинском языке Древнего Рима: 1) urbanitas — речь самого г. Рима (Urbs), считавшаяся образцом; 2) rusticitas (от rusticus — деревенский, сельский) — речь сельских местностей, не вполне правильная, «неотёсанная»; 3) peregrinitas (от peregrinus — чуже­зем­ный), воспри­ни­мав­ша­я­ся римлянами как неправиль­ная латинская речь отдалённых римских провин­ций, из кото­рой впоследствии развились романские языки.

У трёх стилей был и другой источник, тоже трёхчастный: три основных жанра тогдашней словес­но­сти — «низкий», «средний» и «высокий». В Риме они обычно ассоциировались с тремя различ­ны­ми жанро­вы­ми циклами произведений Вергилия — «Буколики» (букв. — пастушеские стихотворения), «Георгики» (букв. — земледельческие стихотворения), «Энеида» — герои­че­ская эпическая поэма. Соответ­ствен­но трём жанрам не только слова, но и обозна­ча­е­мые ими предметы, а также имена собствен­ные должны были быть различны. В позднеримскую эпоху они иллюстри­ро­ва­лись так:

Низкий стиль Средний стиль Высокий стиль
Персонаж Ленивый пастух Земледелец Воин-властитель
Его имя Титир, Мелибей Триптолем, Целий Гектор, Аякс
Его животное овца, баран бык конь
Его орудие палка плуг меч
Его место пастбище поле город, воинский лагерь
Его дерево бук яблоня лавр, кедр

Это стилевое различие имеет более древний аналог — различие языков эпоса и трагедии («высо­кий»), лирики («средний»), комедии («низкий») в Древней Греции, которое, в свою очередь, восходит, по-видимому, к ещё более древним различиям сакрального, в т. ч. поэтического, языка и языка обыден­но­го общения. «Теория трёх стилей» была особенно актуальной в Европе в эпоху литератур­но­го классицизма 17—18 вв. В России её разрабатывал М. В. Ломоносов (см. Язык художественной литера­ту­ры).

В истории стиля с точки зрения принципов отбора наиболее древним принципом разли­чия стилей оказывается социальный престиж, прямо соответствующий понятиям-оценкам «высокий», «средний», «низкий» слов и предметов, кото­рые словами обозначаются. Изъясняться в высоком стиле значило изъясняться высоким слогом и о высоких предметах; одновременно высокий стиль речи указывал на высокое общественное положение говорящего. Практика языковых оценок речи, принятых в Древнем Риме, удерживается вплоть до нового времени. Так, согласно определению грамматиста 17 в. К. де Вожла (Франция), «хорошее употребление языка», или «добрый обычай», — это «манера гово­рить самой здравой части королевского двора, в соответствии с манерой писать самой здравой части писателей данного времени». «Добрый обычай» в современной терминологии соответствует нейтральному и книжному стилю, или языковой норме в самом жёстком смысле слова. В определении Вожла содержится и другой важный признак — «сообразность» речи, её соответствие социальному положению говорящего. Таким образом, «низкая» речь крестьянина не отвечает «доброму обычаю», но отвечает «сообразности».

В 19 в. везде, где имела место общая демократизация общественной жизни, понятие нормы расши­ря­ет­ся, и «низкий» стиль, естественная речь демократических слоёв населения, включается в норму в широком смысле, в систему стилей литературного языка. Диалектная речь и жаргоны остаются за пределами нормы. Однако признак социального престижа сохраняется; в известной мере это даёт себя знать даже в определении нормы в советской научной литературе 30—40‑х гг., ср.: «Норма опреде­ля­ет­ся степенью употреб­ле­ния при условии авторитетности источников» (Е. С. Истрина). В лингви­сти­че­ской литературе 80‑х гг. в развитых странах, в соответ­ствии с развива­ю­щей­ся структурой общества, признак «высокой» или «низкой» социальной оценки постепенно исключа­ет­ся из понятия нормы языка и соответственно из оценки стилей; ср. примени­тель­но к современному русскому языку, где норма — правила речи, «принятые в общественно-речевой практике образо­ван­ных людей» (однако этот признак сохраняется для современного французского языка).

Параллельно этому происходит разделение таких признаков стиля, как слово и его предметная соотнесённость; последний признак исключается из определения стиля: в современных литературных языках в любом стиле языка можно говорить об одной и той же действительности, одних и тех же предме­тах. Этому способствуют развитые синонимические ряды (см. Синонимия), сложившиеся из различных источников (например, в русском языке старославянизмы и исконно русская лексика: «битва» — «сражение», «бой» — «стычка», «лик» — «лицо» — «физиономия», «метать» — «бросать» — «кидать», «швырять» и т. п.).

Понятие стиля как индивидуальной манеры речи или письма оформляется в 18 в. и достигает расцвета в эпоху литературного романтизма в связи с развитием понятия индивидуального «гения» — человека-творца, писателя, художника. В 1753 Ж. Л. Л. Бюффон формулирует следующее определение стиля: «Знания, факты и открытия легко отчуждаются и преобразовываются... эти вещи — вне челове­ка. Стиль — это сам человек. Стиль не может ни отчуждаться, ни преобразовываться, ни переда­вать­ся». Это определение, отражающее одну из объективных сторон явления «стиля», играет большую роль в литературо­вед­че­ской стилистике. Во французской лингвистике на его основе опреде­ля­ют­ся задачи стилистики в целом.

В 19 в., в связи с осмыслением многообразных речевых функций человека (бытовая речь, публичное выступление, речь в суде и т. п.) возникает понимание стиля как переменной величины, как_языко­во­го приспособления_ человека к общественной среде (А. И. Соболевский, 1909). Этому понима­нию отвечает в определённой мере понимание стиля как общепринятой манеры исполнения речевых актов. Наиболее полно стиль в этом понимании исследуется в теории речевых актов как одно из условий их успешности (см. Прагматика).

В 50—70‑х гг. 20 в., в связи с развитием истории науки, истории человеческого познания, было сформули­ро­ва­но общее для науки, искусства и языка понятие стиля как «стиль мышления, миро­по­ни­ма­ния». В этом значении используются разные термины: «эпохэ́» (М. П. Фуко), «письмо» (примени­тель­но к художественной литературе, Р. Барт), «парадигма» (примени­тель­но к науке и научному стилю, Т. Кун). Но наиболее общим и удачным термином и здесь остаётся «стиль», в соответ­ствии с опреде­ле­ни­ем М. Борна (1953): «...существуют... общие тенденции мысли, изменя­ю­щи­е­ся очень медленно и образу­ю­щие определён­ные философ­ские периоды с характерными для них идеями во всех областях человеческой деятельности, в том числе и в науке... Стили мышления — стили не только в искусстве, но и в науке».

Ю. С. Степанов.