[**Tags**|Нина фон О., Статьи, Стругацкие, гностики, советская фантастика] Доклад, прочитанный 26 марта 2014 г. на философском монтеневском обществе, г. Луганск Гностики это эзотерическая секта, возникшая в Римской империи во 2-м веке нашей эры. Гностики были реакцией умирающего античного мира на появление христианства, это была хорошая попытка перехватить инициативу, использовать в своих целях новые и набирающие популярность христианские образы и идеи. Гностики хотели использовать христианскую оболочку, но сохранить старый языческий смысл. Попытка не удалась и после нескольких веков упорной борьбы гностики сошли со сцены. На некоторых моментах этого идейного противостояния я и хочу сейчас остановиться.Учение гностиков было эзотерическим. В гностических сектах было несколько ступеней посвящения. В отличие от христиан, которые проповедовали свои священные тексты на улицах и площадях всем,кто хотел и не хотел их слушать, гностики открывали свои тексты только избранным после многолетних испытаний. Потому неудивительно, что после поражения гностиков именно гностических текстов почти не осталось, так что в исследовании гнозиса приходится опираться на христианских полемистов. Надо сказать, что христианские теологи хорошо знали свое дело. Уже в 20-м веке были открыты подлинные гностические тексты, и они не прибавили ничего существенного к уже известной картине.Итак, гностики задаются вопросом: как возможно зло в мире? Как добрый совершенный Бог мог сотворить злой и несовершенный мир? Гностических сект было великое множество и подробно пересказать все варианты их ответов нет возможности, так что я опишу суть дела, сам принцип гностического решения вопроса, который однозначно маркирует гностическое мировоззрение. Решение это следующее. Существует наивысший Бог,который абсолютно благ, хорош и совершенен. От Бога отпадает некий мир. Этот мир тоже благ, хорош и совершенен, но уже несколько хуже, чем сам Бог, потому что таким же абсолютно хорошим не может быть ничего кроме Бога. От этого мира отпадает еще один мир, который в свою очередь немножко и незначительно хуже первого. От второго мира отпадает третий, и так далее. Разные секты насчитывают от тридцати до трехсот шестидесяти пяти миров, каждый из которых немного хуже предыдущего. В самом низу лестницы находится наша земля, и это уже сущий ад. Наш мир сотворен из материи, которая так ухудшилась, что по существу является злом. Некоторые гностические секты считали, что Бог Ветхого Завета это сам Сатана, что Творец нашего мира это Люцифер. В этом мире всё зло, всё плохо, это обреченное тлению и ужасу место. Но в этом ужасном аду есть светлые моменты — это души людей. Души людей как искры истинного света, они занесены в этом мир из того самого высшего и самого светлого, они состоят по существу из добра, противоположного злу. И тут самая главная гностическая идея, ради которой всё и затевалось — такие души-искры имеют не все, а только некоторые. Большинство людей имеют душу из той же материи, что и всё в этом мире. Такие люди зовутся людьми природными, они погибнут вместе с душой когда умрут. Есть люди душевные, которые имеют шанс попасть в нижний круг рая, если будут вести строгий образ жизни и соблюдать все предписания морали. И наконец есть истинные люди, люди духовные, пневматики. Только их души заброшены к нам сюда из верхнего мира, и только эти души возвратятся туда после смерти. Однако для того, чтобы вернуться в высшую сферу, пневматик должен владеть некоторыми особыми техниками и обладать неким особым знанием. Знание по-гречески гнозис, отсюда и происходит название «гностики». По учению гностиков Иисус пришел в наш мир только ради них, ради пневматиков. Всё, что написано в Евангелиях, это пустяки для простаков, на самом деле Иисус принес тайное знание, тот самый гнозис, который с тех пор гностики передают друг другу, чтобы вернуться на свою сияющую родину. Нужно особо отметить, что пневматики попадают в самую высшую сферу не за свое поведение и не за свои заслуги, а только по своей природе. Они не обязаны соблюдать моральные нормы, они могут вести себя как угодно, они будут спасены просто потому, что их души изначально оттуда, из царства света, туда они и вернутся. Мы видим тут разделение людей на два сорта, на две породы если можно так сказать. Пневматики высшие по своей природе и стоят над моралью, им позволено всё, и они спасутся. Остальные же низшие по своей природе, погибнут вместе с миром и по сути эти люди даже при жизни не имеют особой цены. В описании нашего мира гностицизм смыкается с манихейством. Манихеи не признают иерархии миров, по их учению наш единый мир сотворили добрый и злой бог, которые равны по силе между собой. Злой бог сотворил материю и человеческие тела, а добрый — души. Смерть это освобождение из этого ада, из плена материи, после смерти души возвращаются к светлому богу. Казалось бы, для манихея естественный выход — самоубийство. Однако и гностики, и манихеи признавали переселение душ. То есть уходить надо всем вместе, пока на земле рождаются дети, душе придется возвращаться обратно, и хорошо если на день или на год, а если нужно будет провести в этом плену лет пятьдесят? Потому манихеи, как и гностики выбирают следующую стратегию — нужно обратить в свою веру всё человечество, и коллективно покончить с собой. Не в смысле всем выпить яду, а перестать рожать детей. Тогда в следующем поколении человечество вымрет и все освободятся. Христианство конечно же не могло отнестись к этому учению равнодушно. У христианства было что противопоставить гностицизму догматически, и Церковь, тогда еще гонимая и преследуемая, бросилась в бой. Христиане не признают иерархии миров, наш мир единственный. Этом мир не отпал от Бога, как у гностиков, а сознательно сотворен благим Богом. Сотворив мир, Бог сказал, что это хорошо, то есть наш мир по природе своей добр и хорош, а не зол. Далее, человеческое тело в его нынешнем состоянии конечно слабо и убого, но Господ воплотился именно в человека, а не в ангела или какую-то высшую силу. Господь почтил и освятил человеческое тело и презирать тело как таковое значит идти против Господа. Христиане признают воскресение в телах, то есть тело достойно вечной жизни не меньше, чем душа. Этим разбиваются гностические тезисы о том, что тело это изначальное зло, обреченное на вечную гибель. Церковь благословляет брак и деторождение. Церковь не учит о переселении душ. Августин говорит об этом так: если человек жил праведно и после смерти должен удостоиться Царства Небесного, не будет ли бесчеловечной жестокостью отправить его опять на землю, в душу какого-нибудь животного? Это невозможно, Бог никогда не отдаляет от себя тех, кто приходит к нему. Далее, воскресение телесное прямо противоречит идее о переселении душ. Разумеется, не могли христиане смириться и с заявлением, что Христос пришел только ради пневматиков. Христос умер за всех и пришел ради всех и каждого, не выделяя какую-то особую породу людей. Спасутся те, кто принял дар бессмертия, кто подтвердил это своими поступками, так как вера без дел мертва. Никакие заклятия, психотехники и тайное знание тут не помогут. Что нужно знать для спасения, Церковь говорит открыто всем. Каждое свое утверждение христиане могли подтвердить ссылкой на Писание и таким образом показать тем, кто искренне заблуждался, что гностики не христиане, и вывести этих людей из секты. После трех веков активной борьбы гностицизм сошёл со сцены, или погиб, или ушел в глубокое подполье. Какое-то время империя жила, занимаясь внутрицерковными спорами, тринитарными и христологическими, пока в 8-м веке не появились знаменитые павликиане. Это были открытые манихеи, с которыми ромейская империя долго вела борьбу, в том числе и вооруженную. Но самым значительным выступлением гностиков было противостояние в Провансе, в 13-м веке, которое завершилось знаменитым Альбигойским крестовым походом. Гностики, которые тогда выступили против католической церкви, назывались катарами, чистыми. Это означало, что им дозволено всё, их не загрязнить никакая нечистота. У секты было несколько ступеней посвящения. Для простецов ограничивались антикатолической пропагандой, благо папский Рим давал для этого поводы, посвященные же практиковали безбрачие в смысле отказ от брака одного мужчины с одной женщиной, полную сексуальную свободу для членов секты, и эндуру. Эндурой называется умерщвление голодом. Эндуре подвергали больных, стариков и детей, мотивы легко понять из изложенного. В конце 12-го века катарская ересь захватила северную Италию и южную Францию. Местные сеньоры поддерживали катаров и вступали в секту по политическим соображениям. Появились целые области, где католические священники не смели показываться под страхом расправы, а когда в одном южнофранцузском городе сенешаль-катар арестовал католического епископа, папский престол наконец-то осознал, что время полумер прошло. Против катаров был созван крестовый поход, и через несколько лет катаров полностью уничтожили, сравняв Прованс с землей. Однако, как всегда бывает в таких случаях, главари секты оставили простецов на убой, а сами скрылись. Катары считали дозволенным врать и убивать ради своих целей и допускали ложную клятву. Именно для борьбы с катарами, для того, чтобы не дать распространиться ереси снова, была создана Первая инквизиция. В дальнейшем инквизиция выродилась в довольно одиозную организацию, но о Первой инквизиции этого сказать нельзя. Я не склонна преувеличивать благость и доброту католической церкви,но тогда в Провансе католики столкнулись с силой, которая могла уничтожить человечество каким мы его знаем. Гуревич описывает, как в одной деревне в Пиренеях была обнаружена катарская секта. Женщины этой секты рассказывали инквизитору, как им было жалко морить голодом своих только что рожденных детей, просто сердце разрывалось, а глава их секты и отец всех этих детей говорил им, что это дьявольское искушение и им надо молиться, чтобы не обращать на это внимания. Если бы это победило и стало нормой, мир был бы значительно хуже. В той битве я на стороне католиков, их победа — наша победа. Если в 13-м веке католики отбились, то триста лет спустя они потерпели поражение. Я оставляю открытым вопрос о том, были ли первые протестанты связаны с теми самыми первыми древними гностиками. В любом случае главную гностическую идею о двух типах людей протестанты переоткрыли и стали воплощать в жизнь. Большинство протестантских сект признают двойное предопределение, а именно: некоторые люди еще до их рождения предопределены Богом к раю, а все остальные тоже еще до их рождения предопределены к аду. Поступками этого изменить нельзя, переход между категориями абсолютно невозможен. После победы протестантизма гностицизм уже никогда не уходил со сцены и всегда был в поле зрения любого европейски образованного человека. Повлияли гностические идеи и на западную фантастику, а через нее — на фантастику советскую. Я не касаюсь вопроса о путях этого влияния, я хочу показать элементы гностического мировоззрения в известных произведениях. В фильме «Кин-дза-дза» мы сразу же видим иерархию миров. Земля где-то посередине, высший и светлый мир — Альфа, низший и худший — Плюк. Путешествие между мирами возможно, для этого нужно иметь определенное знание, гнозис. В данном случае это координаты планеты. Заметьте, что на Землю в конце концов попадают те, кто изначально был с Земли, люди другой породы, плюканцы, на Землю не попали. Хочу также обратить внимание на то, что Альфа, которая по замыслу гностиков должна быть самой привлекательной, оказывается самой отвратительной планетой. Плюканцы не ангелы, но их вредности какие-то детские — заполучить цветные штаны или ходить на всех плевать. Жители Альфы другое дело, это царство серьезной недетской гордыни. Они знают, что они лучше всех, что они другой породы, они имеют право решать, кому жить, а кто будет кактусом, и ни на минуту не сомневаются в этом своем праве. Наивысший круг гностического рая оказывается самым последним кругом христианского ада. Со Стругацкими мне будет гораздо легче. Еще когда я смутно представляла себе, кто такие гностики, но была большой поклонницей дуэта АБС, я прочитала в одном их интервью, что они по мифологическому словарю искали, как называется их мировоззрение, и нашли, что это гностицизм. Не будем подвергать сомнению эрудицию авторов. Поищем элементы гностического мировоззрения в их творчестве. Далеко ходить не надо. В романах, посвященных прогрессорству, мы наблюдаем хорошо знакомую нам иерархию миров. В качестве самого светлого мира выступает Земля, все остальные миры хуже и должны быть культурно уничтожены, не должны быть сохраняемы в том виде, в каком они есть. Путем прогресса эти миры должны стать такими, как и Земля. Добиться этого прогрессоры пытаются, интегрируясь в элиту. Они там дворяне, руководители, министры, начальники охраны, а не простые люди из нижних социальных слоев. Сравните: Еще очевиднее обнаруживается ложность их толков относительно семени и может быть усмотрена каждым в том, что они говорят, будто те души, которые получили семя от Матери, гораздо превосходнее других, почему и почтены Демиургом и поставлены князьями, царями и священниками. Ириней Лионский, «Против ересей», 2, 19. Прогрессоры в этих мирах ведут себя как гностическая секта — скрываются, прячутся, хранят тайну, открывают правду о высшем светлом мире только посвященным. Прогрессоры ищут в этих мирах людей, которые достойны стать в один ряд с землянами, и только им помогают, только их могут в любой момент забрать на Землю из этого ада. Такие люди воспринимаются как равные, в отличие от всех остальных. Румата смотрит на Будаха как на равного себе землянина. В последней сцене «Парня из преисподней» Гаг встречает доктора, который везет лекарство в город, где свирепствует эпидемия. Это маленький заляпанный грязью человечек, но Гаг смотрит на него и видит высокие светлые залы, дворцы, полные прекрасных людей, и вот этот врач — такой как они, той же самой природы. Ради таких и стоит стараться. Там, где Стругацкие не описывают контакт цивилизаций, а пишут об одном обществе, в их борьбе с мещанством явно видно презрение пневматиков к гиликам, к природным людям. Разделение людей на две породы, на два несмешиваемых вида является центральной идеей АБС. В «Обитаемом острове» люди делятся на две группы — одни чувствительны к излучению, другие нет. Отбор происходит не по моральным или физическим данным, принадлежность к группе врожденная, изменить группу путем сознательных усилий невозможно. Выделение из человечества иной, высшей расы является главной темой романа «Волны гасят ветер». В качестве гнозиса у Стругацких выступает научное знание. До инициации людены могли заниматься чем угодно, быть пряхой или агротехником, но после инициации они занимаются лишь наукой, познанием как таковым. Особняком стоит роман «ОЗ, Отягощенные Злом». Это роман явно гностический, где гностики упоминаются прямо. Отягощенная злом это гностический термин, так гностики называли материю нашего мира. Один из главных действующих лиц — Демиург, это тоже гностический термин, так гностики называли творца нашего низшего мира. Все люди на Земле делятся на обычных людей, в которых ничего примечательного, и на тех, у кого есть душа, прекрасная как жемчужина. Эти души собирает Агасфер Лукич, и на этой почве с ним сходится Демиург. Он хочет заполучить портфель Агасфера Лукича, где тот хранит эти души-жемчужины, потому что ради этого он, Демиург сюда и пришел. Изложенная в этом романе версия евангельских событий тоже восходит к гностикам. Августин пишет, что в его время, через сто лет после миланского эдикта, некоторые представляли Иисуса мягким и добрым учителем нравственности, который вовсе не собирался умирать на кресте, а арест и смерть его были подстроены Петром. Петр хотел таким образом прославиться и добиться власти, заставив верить в того, кто Богом не являлся. Эту же версию повторяют АБС в книге. Таким образом, мы видим созданный умными и талантливыми людьми настоящий гностический космос. Разные стороны жизни регламентируются гностическими идеями. Перед нами замечательная модель, на которой можно проследить разные моменты гностического учения в их развитии и взаимодействии. Есть мнение, что фантастика это такой жанр, изначально приспособленный для выражения именно гностических идей. Не хочешь гностической картины мира — смотри на иконы, а в фантастике ничего другого быть не может. Это было бы интересной задачей именно с точки зрение эстетики — исследовать, так ли это на самом деле, действительно ли перед нами форма, приспособленная только для одного типа содержания. В связи с этим можно упомянуть «Аэлиту» Толстого и «Час Быка» Ефремова — произведения явно не гностические, однако и вершинами жанра в чисто литературном плане их не назовешь. Оставляю эту идею будущим исследователям. Оригинальный пост опубликован на сайте «Давление света». Вы можете прокомментировать его (поддерживается OpenID и ЖЖ-авторизация). |
|
Доклад, прочитанный 26 марта 2014 г. на философском монтеневском обществе, г. Луганск Гностики это эзотерическая секта, возникшая в Римской империи во 2-м веке нашей эры. Гностики были реакцией умирающего античного мира на появление христианства, это была хорошая попытка перехватить инициативу, использовать в своих целях новые и набирающие популярность христианские образы и идеи. Гностики хотели использовать христианскую оболочку, но сохранить старый языческий смысл. Попытка не удалась и после нескольких веков упорной борьбы гностики сошли со сцены. На некоторых моментах этого идейного противостояния я и хочу сейчас остановиться.Учение гностиков было эзотерическим. В гностических сектах было несколько ступеней посвящения. В отличие от христиан, которые проповедовали свои священные тексты на улицах и площадях всем,кто хотел и не хотел их слушать, гностики открывали свои тексты только избранным после многолетних испытаний. Потому неудивительно, что после поражения гностиков именно гностических текстов почти не осталось, так что в исследовании гнозиса приходится опираться на христианских полемистов. Надо сказать, что христианские теологи хорошо знали свое дело. Уже в 20-м веке были открыты подлинные гностические тексты, и они не прибавили ничего существенного к уже известной картине.Итак, гностики задаются вопросом: как возможно зло в мире? Как добрый совершенный Бог мог сотворить злой и несовершенный мир? Гностических сект было великое множество и подробно пересказать все варианты их ответов нет возможности, так что я опишу суть дела, сам принцип гностического решения вопроса, который однозначно маркирует гностическое мировоззрение. Решение это следующее. Существует наивысший Бог,который абсолютно благ, хорош и совершенен. От Бога отпадает некий мир. Этот мир тоже благ, хорош и совершенен, но уже несколько хуже, чем сам Бог, потому что таким же абсолютно хорошим не может быть ничего кроме Бога. От этого мира отпадает еще один мир, который в свою очередь немножко и незначительно хуже первого. От второго мира отпадает третий, и так далее. Разные секты насчитывают от тридцати до трехсот шестидесяти пяти миров, каждый из которых немного хуже предыдущего. В самом низу лестницы находится наша земля, и это уже сущий ад. Наш мир сотворен из материи, которая так ухудшилась, что по существу является злом. Некоторые гностические секты считали, что Бог Ветхого Завета это сам Сатана, что Творец нашего мира это Люцифер. В этом мире всё зло, всё плохо, это обреченное тлению и ужасу место. Но в этом ужасном аду есть светлые моменты — это души людей. Души людей как искры истинного света, они занесены в этом мир из того самого высшего и самого светлого, они состоят по существу из добра, противоположного злу. И тут самая главная гностическая идея, ради которой всё и затевалось — такие души-искры имеют не все, а только некоторые. Большинство людей имеют душу из той же материи, что и всё в этом мире. Такие люди зовутся людьми природными, они погибнут вместе с душой когда умрут. Есть люди душевные, которые имеют шанс попасть в нижний круг рая, если будут вести строгий образ жизни и соблюдать все предписания морали. И наконец есть истинные люди, люди духовные, пневматики. Только их души заброшены к нам сюда из верхнего мира, и только эти души возвратятся туда после смерти. Однако для того, чтобы вернуться в высшую сферу, пневматик должен владеть некоторыми особыми техниками и обладать неким особым знанием. Знание по-гречески гнозис, отсюда и происходит название «гностики». По учению гностиков Иисус пришел в наш мир только ради них, ради пневматиков. Всё, что написано в Евангелиях, это пустяки для простаков, на самом деле Иисус принес тайное знание, тот самый гнозис, который с тех пор гностики передают друг другу, чтобы вернуться на свою сияющую родину. Нужно особо отметить, что пневматики попадают в самую высшую сферу не за свое поведение и не за свои заслуги, а только по своей природе. Они не обязаны соблюдать моральные нормы, они могут вести себя как угодно, они будут спасены просто потому, что их души изначально оттуда, из царства света, туда они и вернутся. Мы видим тут разделение людей на два сорта, на две породы если можно так сказать. Пневматики высшие по своей природе и стоят над моралью, им позволено всё, и они спасутся. Остальные же низшие по своей природе, погибнут вместе с миром и по сути эти люди даже при жизни не имеют особой цены. В описании нашего мира гностицизм смыкается с манихейством. Манихеи не признают иерархии миров, по их учению наш единый мир сотворили добрый и злой бог, которые равны по силе между собой. Злой бог сотворил материю и человеческие тела, а добрый — души. Смерть это освобождение из этого ада, из плена материи, после смерти души возвращаются к светлому богу. Казалось бы, для манихея естественный выход — самоубийство. Однако и гностики, и манихеи признавали переселение душ. То есть уходить надо всем вместе, пока на земле рождаются дети, душе придется возвращаться обратно, и хорошо если на день или на год, а если нужно будет провести в этом плену лет пятьдесят? Потому манихеи, как и гностики выбирают следующую стратегию — нужно обратить в свою веру всё человечество, и коллективно покончить с собой. Не в смысле всем выпить яду, а перестать рожать детей. Тогда в следующем поколении человечество вымрет и все освободятся. Христианство конечно же не могло отнестись к этому учению равнодушно. У христианства было что противопоставить гностицизму догматически, и Церковь, тогда еще гонимая и преследуемая, бросилась в бой. Христиане не признают иерархии миров, наш мир единственный. Этом мир не отпал от Бога, как у гностиков, а сознательно сотворен благим Богом. Сотворив мир, Бог сказал, что это хорошо, то есть наш мир по природе своей добр и хорош, а не зол. Далее, человеческое тело в его нынешнем состоянии конечно слабо и убого, но Господ воплотился именно в человека, а не в ангела или какую-то высшую силу. Господь почтил и освятил человеческое тело и презирать тело как таковое значит идти против Господа. Христиане признают воскресение в телах, то есть тело достойно вечной жизни не меньше, чем душа. Этим разбиваются гностические тезисы о том, что тело это изначальное зло, обреченное на вечную гибель. Церковь благословляет брак и деторождение. Церковь не учит о переселении душ. Августин говорит об этом так: если человек жил праведно и после смерти должен удостоиться Царства Небесного, не будет ли бесчеловечной жестокостью отправить его опять на землю, в душу какого-нибудь животного? Это невозможно, Бог никогда не отдаляет от себя тех, кто приходит к нему. Далее, воскресение телесное прямо противоречит идее о переселении душ. Разумеется, не могли христиане смириться и с заявлением, что Христос пришел только ради пневматиков. Христос умер за всех и пришел ради всех и каждого, не выделяя какую-то особую породу людей. Спасутся те, кто принял дар бессмертия, кто подтвердил это своими поступками, так как вера без дел мертва. Никакие заклятия, психотехники и тайное знание тут не помогут. Что нужно знать для спасения, Церковь говорит открыто всем. Каждое свое утверждение христиане могли подтвердить ссылкой на Писание и таким образом показать тем, кто искренне заблуждался, что гностики не христиане, и вывести этих людей из секты. После трех веков активной борьбы гностицизм сошёл со сцены, или погиб, или ушел в глубокое подполье. Какое-то время империя жила, занимаясь внутрицерковными спорами, тринитарными и христологическими, пока в 8-м веке не появились знаменитые павликиане. Это были открытые манихеи, с которыми ромейская империя долго вела борьбу, в том числе и вооруженную. Но самым значительным выступлением гностиков было противостояние в Провансе, в 13-м веке, которое завершилось знаменитым Альбигойским крестовым походом. Гностики, которые тогда выступили против католической церкви, назывались катарами, чистыми. Это означало, что им дозволено всё, их не загрязнить никакая нечистота. У секты было несколько ступеней посвящения. Для простецов ограничивались антикатолической пропагандой, благо папский Рим давал для этого поводы, посвященные же практиковали безбрачие в смысле отказ от брака одного мужчины с одной женщиной, полную сексуальную свободу для членов секты, и эндуру. Эндурой называется умерщвление голодом. Эндуре подвергали больных, стариков и детей, мотивы легко понять из изложенного. В конце 12-го века катарская ересь захватила северную Италию и южную Францию. Местные сеньоры поддерживали катаров и вступали в секту по политическим соображениям. Появились целые области, где католические священники не смели показываться под страхом расправы, а когда в одном южнофранцузском городе сенешаль-катар арестовал католического епископа, папский престол наконец-то осознал, что время полумер прошло. Против катаров был созван крестовый поход, и через несколько лет катаров полностью уничтожили, сравняв Прованс с землей. Однако, как всегда бывает в таких случаях, главари секты оставили простецов на убой, а сами скрылись. Катары считали дозволенным врать и убивать ради своих целей и допускали ложную клятву. Именно для борьбы с катарами, для того, чтобы не дать распространиться ереси снова, была создана Первая инквизиция. В дальнейшем инквизиция выродилась в довольно одиозную организацию, но о Первой инквизиции этого сказать нельзя. Я не склонна преувеличивать благость и доброту католической церкви,но тогда в Провансе католики столкнулись с силой, которая могла уничтожить человечество каким мы его знаем. Гуревич описывает, как в одной деревне в Пиренеях была обнаружена катарская секта. Женщины этой секты рассказывали инквизитору, как им было жалко морить голодом своих только что рожденных детей, просто сердце разрывалось, а глава их секты и отец всех этих детей говорил им, что это дьявольское искушение и им надо молиться, чтобы не обращать на это внимания. Если бы это победило и стало нормой, мир был бы значительно хуже. В той битве я на стороне католиков, их победа — наша победа. Если в 13-м веке католики отбились, то триста лет спустя они потерпели поражение. Я оставляю открытым вопрос о том, были ли первые протестанты связаны с теми самыми первыми древними гностиками. В любом случае главную гностическую идею о двух типах людей протестанты переоткрыли и стали воплощать в жизнь. Большинство протестантских сект признают двойное предопределение, а именно: некоторые люди еще до их рождения предопределены Богом к раю, а все остальные тоже еще до их рождения предопределены к аду. Поступками этого изменить нельзя, переход между категориями абсолютно невозможен. После победы протестантизма гностицизм уже никогда не уходил со сцены и всегда был в поле зрения любого европейски образованного человека. Повлияли гностические идеи и на западную фантастику, а через нее — на фантастику советскую. Я не касаюсь вопроса о путях этого влияния, я хочу показать элементы гностического мировоззрения в известных произведениях. В фильме «Кин-дза-дза» мы сразу же видим иерархию миров. Земля где-то посередине, высший и светлый мир — Альфа, низший и худший — Плюк. Путешествие между мирами возможно, для этого нужно иметь определенное знание, гнозис. В данном случае это координаты планеты. Заметьте, что на Землю в конце концов попадают те, кто изначально был с Земли, люди другой породы, плюканцы, на Землю не попали. Хочу также обратить внимание на то, что Альфа, которая по замыслу гностиков должна быть самой привлекательной, оказывается самой отвратительной планетой. Плюканцы не ангелы, но их вредности какие-то детские — заполучить цветные штаны или ходить на всех плевать. Жители Альфы другое дело, это царство серьезной недетской гордыни. Они знают, что они лучше всех, что они другой породы, они имеют право решать, кому жить, а кто будет кактусом, и ни на минуту не сомневаются в этом своем праве. Наивысший круг гностического рая оказывается самым последним кругом христианского ада. Со Стругацкими мне будет гораздо легче. Еще когда я смутно представляла себе, кто такие гностики, но была большой поклонницей дуэта АБС, я прочитала в одном их интервью, что они по мифологическому словарю искали, как называется их мировоззрение, и нашли, что это гностицизм. Не будем подвергать сомнению эрудицию авторов. Поищем элементы гностического мировоззрения в их творчестве. Далеко ходить не надо. В романах, посвященных прогрессорству, мы наблюдаем хорошо знакомую нам иерархию миров. В качестве самого светлого мира выступает Земля, все остальные миры хуже и должны быть культурно уничтожены, не должны быть сохраняемы в том виде, в каком они есть. Путем прогресса эти миры должны стать такими, как и Земля. Добиться этого прогрессоры пытаются, интегрируясь в элиту. Они там дворяне, руководители, министры, начальники охраны, а не простые люди из нижних социальных слоев. Сравните: Еще очевиднее обнаруживается ложность их толков относительно семени и может быть усмотрена каждым в том, что они говорят, будто те души, которые получили семя от Матери, гораздо превосходнее других, почему и почтены Демиургом и поставлены князьями, царями и священниками. Ириней Лионский, «Против ересей», 2, 19. Прогрессоры в этих мирах ведут себя как гностическая секта — скрываются, прячутся, хранят тайну, открывают правду о высшем светлом мире только посвященным. Прогрессоры ищут в этих мирах людей, которые достойны стать в один ряд с землянами, и только им помогают, только их могут в любой момент забрать на Землю из этого ада. Такие люди воспринимаются как равные, в отличие от всех остальных. Румата смотрит на Будаха как на равного себе землянина. В последней сцене «Парня из преисподней» Гаг встречает доктора, который везет лекарство в город, где свирепствует эпидемия. Это маленький заляпанный грязью человечек, но Гаг смотрит на него и видит высокие светлые залы, дворцы, полные прекрасных людей, и вот этот врач — такой как они, той же самой природы. Ради таких и стоит стараться. Там, где Стругацкие не описывают контакт цивилизаций, а пишут об одном обществе, в их борьбе с мещанством явно видно презрение пневматиков к гиликам, к природным людям. Разделение людей на две породы, на два несмешиваемых вида является центральной идеей АБС. В «Обитаемом острове» люди делятся на две группы — одни чувствительны к излучению, другие нет. Отбор происходит не по моральным или физическим данным, принадлежность к группе врожденная, изменить группу путем сознательных усилий невозможно. Выделение из человечества иной, высшей расы является главной темой романа «Волны гасят ветер». В качестве гнозиса у Стругацких выступает научное знание. До инициации людены могли заниматься чем угодно, быть пряхой или агротехником, но после инициации они занимаются лишь наукой, познанием как таковым. Особняком стоит роман «ОЗ, Отягощенные Злом». Это роман явно гностический, где гностики упоминаются прямо. Отягощенная злом это гностический термин, так гностики называли материю нашего мира. Один из главных действующих лиц — Демиург, это тоже гностический термин, так гностики называли творца нашего низшего мира. Все люди на Земле делятся на обычных людей, в которых ничего примечательного, и на тех, у кого есть душа, прекрасная как жемчужина. Эти души собирает Агасфер Лукич, и на этой почве с ним сходится Демиург. Он хочет заполучить портфель Агасфера Лукича, где тот хранит эти души-жемчужины, потому что ради этого он, Демиург сюда и пришел. Изложенная в этом романе версия евангельских событий тоже восходит к гностикам. Августин пишет, что в его время, через сто лет после миланского эдикта, некоторые представляли Иисуса мягким и добрым учителем нравственности, который вовсе не собирался умирать на кресте, а арест и смерть его были подстроены Петром. Петр хотел таким образом прославиться и добиться власти, заставив верить в того, кто Богом не являлся. Эту же версию повторяют АБС в книге. Таким образом, мы видим созданный умными и талантливыми людьми настоящий гностический космос. Разные стороны жизни регламентируются гностическими идеями. Перед нами замечательная модель, на которой можно проследить разные моменты гностического учения в их развитии и взаимодействии. Есть мнение, что фантастика это такой жанр, изначально приспособленный для выражения именно гностических идей. Не хочешь гностической картины мира — смотри на иконы, а в фантастике ничего другого быть не может. Это было бы интересной задачей именно с точки зрение эстетики — исследовать, так ли это на самом деле, действительно ли перед нами форма, приспособленная только для одного типа содержания. В связи с этим можно упомянуть «Аэлиту» Толстого и «Час Быка» Ефремова — произведения явно не гностические, однако и вершинами жанра в чисто литературном плане их не назовешь. Оставляю эту идею будущим исследователям. Оригинальный пост опубликован на сайте «Давление света». Вы можете прокомментировать его (поддерживается OpenID и ЖЖ-авторизация).
В начале фильма обозначилась одна из центральных тем: противостояние патриархального общества и современной цивилизации. И изначально даже испытываешь симпатию к этому архаичному, суровому обществу, способному ответить на вызовы цивилизации. Триер иронично рисует этот вызов и этот отклик: приезжий парень на глазах старейшины выпивает одним глотком баночку пива – старейшина также не отрываясь и не напрягаясь выпивает стакан мутного самогона. Приезжий юнец сдавливает в кулаке жестяную баночку и с ухмылкой смотрит на старейшину. Старик в этот раз напрягается и в его кулаке лопается стеклянный стакан. Так может архаичное патриархальное общество (которое мы потеряли) и было населено настоящими людьми, титанами, способными выстоять в сложных природных условиях, усмиряя плоть и ведя при этом неторопливый диалог с Богом? Оказалось, нет. В этом обществе главной является задача усмирить плоть, избегнуть мирских утех, жить в страдании, стойко пронести свой крест, а попутно – жестоко осуждать тех, кто не смог или не захотел так прожить. Осуждать вплоть до того, что на кладбище, перед погребением, пастор, посовещавшись со старейшинами, говорит: «Да, усопший был грешником и направляется в ад». Это они выписывают билет в ад, не утруждая божий суд. Ведь это так очевидно – усопший в жизни не демонстрировал надлежащего уныния, не устоял перед мирскими радостями. Ярким символом этого патриархального общества является храм без колоколов. Даже колокола для них слишком радостны, слишком чувственны (примечательно, что Бесс в состоянии эмоционального напряжения бежит к гулкому индустриальному сооружению и стучит в него трубой – проявляет вовне чувства, сообщает о них миру). «Зачем нам колокола?», – говорит один из местных, – «они не нужны, чтобы славить Господа». Всё должно быть тихо, мирно, смиренно, спокойно. А приезжий юнец констатирует: «без колоколов – скучно». Для многих из нас – зачем ещё ходить в храм, как не за эстетическим удовольствием? Примечательно также, что на вопрос старейшины, обращенный к Бесс перед свадьбой – «Можешь назвать хоть что-нибудь хорошее, что дали нам приезжие?», та отвечает: «Музыку!». Музыка как непосредственное проявление, излитие чувств – и глубоких, и простых, и негативных, и положительных – любых. Патриархальное же общество избегает проявления эмоций, даже женщины, даже матери, даже в экстремальных ситуациях – достаточно вспомнить рассудительную речь матери накануне падения Бесс. Ян, жених Бесс, это представитель совершенно другого мира, современной цивилизации, обязательно рвущейся к тем радостям, которые предоставляет тело. Он любит Бесс. А Бесс для него – это её тело (и для себя самого он – это его тело). Бесс понимает, что до этого любили не её. Любили её слова, любили её поступки – когда они «правильны». И все вокруг в её фарисейском обществе любят не людей, любят правильные слова и правильные дела. Но как можно любить не человека? – недоумевает она в храме. Впервые любят её. Любовь для Яна – это как раз любовь плотская, это секс и другие радости тела. Но когда Ян парализован, он с каждой секундой всё тяжелее чувствует, что не может любить. В попытке вернуть, вспомнить любовь он провоцирует Бесс на сексуальные интрижки, чтобы хоть в её рассказах быть причастным к любви. К той любви, которую он знал до этого, к любви телесной. В любовь без тела он не верит, как и вся наша цивилизация и я с ней. Бесс же видит другой путь, отличный от пуританского избегания тела и от полного сосредоточения на нём. Бесс ведёт диалог с Богом. Экзистенциализм говорит нам об обязательности такого диалога для каждого человека хоть раз в жизни, хоть в пограничной ситуации, чаще всего – это голос совести. А те, кто явно слышат чужой голос и идентифицируют его как Чужой – те или пророки, или психи (собственно, «психически неуравновешенный человек» это «человек добросердечный», – говорится в судебном фарсе в последней главе). Псих ли Бесс или блаженная – неважно. Вспомним, как Сартр прекрасно трактует библейский сюжет об Аврааме, который на старости лет услышал повеление Бога принести в жертву любимого и единственного сына. Сартр говорит: у Авраама была – не могла не быть! – тень сомнения. Он сомневался не в том, что слышит чужой голос – он сомневался в том, Чей голос он слышит: Бога или дьявола. Бесс умирает со словами: «наверное, я всё поняла неправильно». Она тоже сомневалась в том, что слышит голос Бога. Сомневается и зритель до последних кадров фильма. Главный вопрос фильма – что значит любить. Любят ли фарисеи, восхваляющие унылую святость, подавление радости и плоти? Ведь суть религии – любовь? Любим ли мы, в нашем мире, погрязшем в чувственных удовольствиях? Ведь интенция всех наших поступков – любовь? А Бесс – любит. Как? Интересно, что в Ветхом завете содержится призыв «возлюби ближнего, как самого себя», то есть критерием любви служит любовь к себе. А в Новом завете Христос призывает «любите других, как я возлюбил вас». Бесс так и любит, принеся себя в жертву. Путь Бесс – не для всех. Путь пуританского лицемерного общества окончательно отталкивает в конце. Путь Яна, путь современного мира, нам ближе. Кстати есть в нём два персонажа, которые любят Бесс (не так, как Ян) – не случайно они врачеватели – доктор Ричардсон и вдова брата Бесс. После смерти Бесс происходит чудесное исцеления её вдовца. Ян излечивается. Ян снова в теле. Ян начинает что-то понимать: тела Бесс уже нет, а он её по-прежнему любит. Чтобы избежать позорного погребения, он с друзьями вытаскивает тело Бесс из гроба, чтобы спустить его в море. И вот тут наконец проясняется название фильма. С самого начала мне неясно название фильма: «рассекая волны» у меня устойчиво ассоциируется с виндсёрфингом. Breaking the waves можно бы перевести как «разбивая волны», думаю я в этот момент. Последней главе фильма предшествует, как и каждой другой главе, маленькая заставка (которая много может сказать внимательному зрителю с воображением). Последняя глава называется «Похороны Бесс», на заставке – мостик на другой берег (ведь символ!). На заставке ещё – ручеёк, речушка, впадающая в море (разбивающая на ней волны?). Тоже символ, тоже образ: все мы – ручьи, речушки, все мы всю жизнь тоскуем по всеединству, всё мы после смерти сольёмся в одно море, чтобы потом – может быть – снова выпасть дождём (как «Плачущий луг» Ангелопулоса). В стихах Суинберна это звучит как «но верю – все сольются реки когда-нибудь в морскую гладь». В гладь! Может Бесс всё-таки «сгладила волны», а не разбила их, поскольку наутро над тихим морем звучит колокол. Это Триер и Бесс дают нам знать, что услышали тот самый голос! Оригинальный пост опубликован на сайте «Давление света». Вы можете прокомментировать его (поддерживается OpenID и ЖЖ-авторизация).
После неоднократных рекомендаций одного из виднейших сетевых философов не посмотреть анимэ-сериал «Тетрадь смерти» было решительно невозможно. Я и посмотрел. Похоже, для меня это в некотором роде утрата невинности боевое крещение: я до сих пор смотрел у японских мультипликаторов только полнометражки. Ну да всё случается когда-нибудь в первый раз. Сюжет «Тетради» хорошо знаком каждому выпускнику советско-российской средней школы. Подросток, которого мы условно будем называть Родион Раскольников, оказывается в поле зрения инфернальных сил и получает от них магический артефакт, позволяющий укладывать старух-процентщиц штабелями, ту самую Тетрадь. 
В отличие от русского Раскольникова, японский не мучает себя терзаниями и угрызениями, а в целях улучшения нравов во всём мире сразу же приступает к традиционному азиатскому массакру. Но на пути Родиона встаёт исполненный очей (и мозгов) Порфирий Петрович, такой же подросток, только ещё яойнее. Давить на совесть японскому сверхчеловеку невозможно: вместо совести в тех местах культивируется чувство собственного достоинства и боязнь потерять лицо. Поэтому Порфирий Петрович разыгрывает блистательную и рискованную многоходовку с целью вывести студента-бунтаря на чистую воду агатокристиевскими методами, без какой-либо достоевщины. В зависимости от того, смотрите вы мультик или версию с живыми актёрами, ему это либо удастся, либо не удастся (спойлер). Собственно, наш виднейший сетевой философ довольно уже пропел хвалы и скучающим демонам, подсевшим на яблоки, и диалектике свой-чужой в ситуации коллективного расследования убийств с участием самого убийцы. Я хочу остановиться ещё на двух моментах, зацепивших моё внимание. ( Read the rest of this entry »Collapse )Оригинальный пост опубликован на сайте «Давление света». Вы можете прокомментировать его (поддерживается OpenID и ЖЖ-авторизация).
«Бог смерти Рюк» наркомански зависит от яблок (абсолютно «карлсоновский» момент – Карлсон перся от варенья, этот от яблок).Так то красиво получается: «бог смерти» обожает есть яблоки, яблоко это символ грехопадения, результат грехопадения – человек стал смертен, бог смерти обожает яблоки…Красивая кольцовка. ( Read the rest of this entry »Collapse )Оригинальный пост опубликован на сайте «Давление света». Вы можете прокомментировать его (поддерживается OpenID и ЖЖ-авторизация).
( Read the rest of this entry »Collapse )Оригинальный пост опубликован на сайте «Давление света». Вы можете прокомментировать его (поддерживается OpenID и ЖЖ-авторизация).