dolboeb, posts by tag: литература - LiveJournal (original) (raw)
dolboeb, записи по тегу литература — Живой Журнал Anton Nossik at LiveJournal

15:23 Июнь, 21, 2017
dolboeb Пожаловаться Почему поэты — не сумасшедшие Если у вас есть знакомые поэты, то вы наверняка со мной согласитесь, что по складу характера они очень между собою похожи. И если попытаться описать главную черту их поведения, то самое правильное слово тут — «инфантилизм».Поэты обидчивы, ранимы, капризны, мнительны, подвержены резким перепадам настроения, которые они сами себе, как правило, не могут рационально обосновать. А.С. Пушкин пытался объяснить эту особенность психологии поэтов в духе известной повести про доктора Джекила и мистера Хайда. По его теории, поэт в момент сочинительства и в остальное время — это два разных человека, которые между собой слабо связаны, и даже не общаются. Вот топчет землю такое последнее ничтожество из ничтожеств, а потом вдруг Аполлон его призывает к священной жертве — и перед вами возникает сверхчеловек, гордый в своём величии…Противоположной точки зрения, вслед за Фрейдом, придерживался покойный психиатр Давид Абрамович Черняховский, много лет проработавший в центральной поликлинике Литфонда, где ему довелось лечить многих известных советских литераторов от их душевных страданий. Основываясь и на собственной богатой практике, и на изучении биографий великих писателей прошлого, Черняховский развивал теорию эвропатологии, согласно которой всякая гениальность является формой психического расстройства. Я не уверен, что он успел что-то по этому поводу опубликовать, потому что при советской власти он эти труды писал в основном в стол, а после распада СССР переключился с писательских душевных терзаний на проблемы героиновых наркоманов. Но в самиздате его тексты имели хождение, а за рубежом эвропатология, хоть и не признана самостоятельной медицинской дисциплиной, но вполне себе уважаема как направление, и иностранные книги по ней продавались даже в Советском Союзе. В середине 1980-х мне одну такую бельгийскую книжку удалось купить в «Прогрессе» на Зубовском бульваре, там развивалась и популярно доказывалась на разных примерах идея Фрейда, что вообще любой великий человек, не только поэт, но прежде всего политический лидер, выделяется из толпы прежде всего за счёт своего душевного недуга.Я, конечно, ни разу не психиатр, хоть и имел «пятёрку» по соответствующей дисциплине в экзаменационной ведомости за 1987 год. Люди, которые преподавали мне психиатрию, были, на самом деле, не врачи и не учёные, а самые обычные менты в белых халатах, с квадратным ключом от этажа в кармане. Учебники, по которым я учился, написал покойный Снежневский, автор термина «вялотекущая шизофрения», корифей карательной психиатрии. Психушки, где я составлял истории болезни, общаясь с шизофрениками и наркоманами, по своим психотерапевтическим возможностям не сильно отличались от обычной тюрьмы. Так что суждение моё совершенно дилетантское, но я убеждён, что одинаково ошибаются и Пушкин, и Фрейд с Черняховским.Просто поэт так устроен, что его обострённая чувствительность — необходимая часть и фундамент дарования. Патологии тут никакой нет, а есть особенный склад восприятия — мира, людей, эмоций, переживаний. Склад, при котором огромные душевные силы отдаются своему собственному внутреннему миру, прислушиванию к его шорохам, так что на окружающих не остаётся должного количества внимания и участия. Но поэт, пишущий стихи, и поэт, много лет лелеющий чудовищную, трагическую обиду по совершенно пустячному поводу — это не два разных человека, и не шизофреник с расщеплённым сознанием, а именно что один и тот же человек, очень цельный и последовательный в своём чувствовании.При этом у поэтов-мужчин оборотной стороной их характера является совершенно обязательная рыцарственность. В целом свете не отыскать других таких заботливых и жертвенных людей, как поэты. Они абсолютно готовы воспринять чужую боль как свою, вписаться в любые проблемы, защитить, спасти, помочь. Беда с этой стороной поэтического характера состоит в том, что проявляется она порывами, как вдохновение, и очень часто оказывается не востребована окружающим миром. Потому что прекрасные порывы души поэта слышит он один, а те, что вокруг, зачастую их просто не понимают, или о них не догадываются. Когда же поэт видит, что его высокий, героический порыв не понят и не востребован, он реагирует на этот афронт со всем инфантилизмом, о котором уже сказано выше. Идеальный пример такого поэта, капризного и взбалмошного рыцаря без страха и упрёка — Николай Степанович Гумилёв. Каждая строка, которую он произносит от первого лица, звучит как чудовищное позёрство и самолюбование. А потом вспомнишь его гибель, и понятно становится, что никакой позы-то и не было. Он совершенно честно, простыми словами, описывал себя таким, каким сам себя видел — и по концовке оказалось, что таков он и был на самом деле. Просто у земных красавиц в тот блядский век его рыцарство было не слишком востребовано, так что жизнь свою он в итоге бесстрашно отдал за прекрасную даму по имени Контрреволюция. Несколько другая история с позитивной изнанкой у поэтов-женщин. По моему ощущению, опять-таки, крайне субъективному, светлой стороной женской поэтической натуры является чудовищный, совершенно ядерный запас доброты, которую в повседневной жизни поэтессе не удаётся толком проявить. По-моему, это совершенно изумительно сыграла Чулпан в недавнем сериале по Аксёнову, где ей досталась роль Беллы Ахмадулиной. Её героиня, конечно, и божественно красива, и бесконечно обаятельна (тут стоит вспомнить рассказ Карла Проффера, как в лучах этого обаяния подавился своей фирменной желчью Иосиф Бродский, планировавший уничтожить Беллу Ахатовну в интервью для американского глянца — а вышел в итоге панегирик). Но главное в хаматовской Белле — как раз бесконечная, нерастраченная, рвущаяся из берегов доброта. И если вам тут захочется мне в качестве контрпримера напомнить Цветаеву, с её хрестоматийными признаниями в недоброте к собственным детям, то мне как раз сдаётся, читая какую-нибудь «Повесть о Сонечке», что как раз у Марины Ивановны проблема невостребованности «души прекрасных порывов» стояла острей, чем у всех других великих поэтесс. Она страшно хотела одаривать любовью, у неё просто не получалось, и эта неудача была куда более серьёзным источником её страдания, чем любые бытовые неурядицы или трагедии, выпавшие на её горький век. Метки: литература, медицина, поэзия, психологияМестонахождение: Москва, Новинский бульвар, дом 25 корпус 1

18:47 Июнь, 6, 2017
dolboeb Пожаловаться Наше всё: «Медный всадник» + лекция Быкова У Пушкина сегодня опять день рождения.Как говорится, если б не роковая пуля Дантеса, поэту сегодня исполнилось бы 218 лет.Год назад я отмечал этот праздник дважды: в ЖЖ и Фейсбуке.В ЖЖ поверстал и выложил «Медного всадника», бессмертный пушкинский кавер на стихи Адама Мицкевича о реальном персонаже польско-русско-литовской истории, эксцентричном живописце Юозасе Олешкявичюсе, вегетарианце, умершем в 1830 году в Санкт-Петербурге от подагры. Мицкевич в «Дзядах» пересказывает легенду о том, что Олешкявичюс обладал даром провидца, и тратил его на предсказание наводнений в Санкт-Петербурге (злые языки утверждают, что для их предсказания в те годы никакого особенного дара предвидения не требовалось). Если не поленитесь заглянуть к Мицкевичу, то можете заметить, что Пушкин там не только сюжетом вдохновлялся, но и силлаботоникой его ямба, и картинами природы (не забыв упрекнуть польского друга в неточном описании погодных условий). [МѢДНЫЙ ВСАДНИКЪ. Петербургская повѣсть]П Р Е Д И С Л О В И ЕПроисшествие, описанное в сей повести, основано на истине. Подробности наводнения заимствованы из тогдашних журналов. Любопытные могут справиться с известием, составленным В. Н. Берхом.ВСТУПЛЕНИЕ На берегу пустынных волнСтоял он, дум великих полн,И вдаль глядел. Пред ним широкоРека неслася; бедный чёлнПо ней стремился одиноко.По мшистым, топким берегамЧернели избы здесь и там,Приют убогого чухонца;И лес, неведомый лучамВ тумане спрятанного солнца,Кругом шумел.( И думал он:Свернуть ) П Р И М Е Ч А Н И Я 1 Альгаротти где-то сказал: «Pétersbourg est la fenêtre par laquelle la Russie regarde en Europe».2 Смотри стихи кн. Вяземского к графине З***.3 Мицкевич прекрасными стихами описал день, предшествовавший петербургскому наводнению, в одном из лучших своих стихотворений — Oleszkiewicz. Жаль только, что описание его не точно. Снегу не было — Нева не была покрыта льдом. Наше описание вернее, хотя в нем и нет ярких красок польского поэта.4 Граф Милорадович и генерал-адъютант Бенкендорф.5 Смотри описание памятника в Мицкевиче. Оно заимствовано из Рубана — как замечает сам Мицкевич.Вечером того же дня, 6 июня 2016, я сходил на лекцию Быкова про «Медного всадника», и сделал её прямую трансляцию у себя в Фейсбуке.Формат видео в ту пору был ещё квадратен, и трансляции разрешались только евреям тем пользователям, которые с синей галочкой (она же, по версии «Одноглазников» жёлтая звезда). Много с тех пор утекло воды, и журнал «Прямая речь», который анонсируется на первой минуте, признан экстремистским из-за наличия в нём одной моей заметки, а Быков — вообще в Лос-Анджелесе нынче, празднует там день Победы в Шестидневной войне, с бездуховными геями-русофобами, и до 20 июня никаких лекций в Москве не прочтёт, только с детьми будет возиться в городском летнем лагере. Так что смотрим и ностальгируем.Метки: быков, история, литература, питер, поэзия, пушкин, стихи, юбилейМестонахождение: Москва, Новинский бульвар, дом 25 корпус 1

10:54 Май, 29, 2017
dolboeb Пожаловаться Плохой Преображенский и хороший Швондер. Нет ли здесь антисемитизма Написал на днях про «Собачье сердце» — нарвался в комментариях на «альтернативную трактовку».Суть её состоит в том, что профессор Преображенский — редкая бесчеловечная сволочь, а Швондер — правильный мужик. Очевидно, сам Булгаков симпатизирует профессору (потому что врач) и ненавидит Швондера (например, в порядке антисемитизма). Но если рассматривать сюжет повести в отрыве от явных авторских симпатий, то получится «Франкенштейн» и «Пигмалион»: история о самонадеянном человеке, который взял на себя функции Бога, и с ними не справился. Такому герою можно, конечно же, посочувствовать, но явно эта история — не о его мудрости, а с точностью до наоборот. О том, как он слишком много о себе возомнил, а в результате сделал несчастными себя и окружающих. Любая симпатия, которую мы испытываем к профессору Преображенскому, Франкенштейну или Хиггинсу, не отменяет того факта, что в центре сюжета находится ошибка главного героя, поломавшего чужие судьбы в порыве гордыни.Что же касается Швондера, то он, чисто по-человечески, ведёт себя по отношению к Шарикову и достойно, и гуманно: пытается устроить судьбу незнакомого парня, печётся о его образовании, трудоустройстве и правах… Его попытки ограничить профессора в жилплощади, если вдуматься, тоже ведь связаны не с корыстным желанием расширить свою собственную квартиру, а с большим количеством нуждающихся в жилье в Москве образца 1925 года, в чём нет вины Швондера, но он обязан эту проблему решать.Начну с того, что трактовка эта — совершенно легитимная и допустимая.Примерно как «Обломов — загадочная русская душа, а Штольц — бездушная немецкая машина».Или «Анна Каренина — жертва современной медицины, прописывавшей опиаты в качестве успокоительного для нервов, а её нелюбимый муж — стоик, достойный христианин и большой молодец».Любая великая литература допускает прочтения, противоположные общепринятому.Продолжу тем, что миф об антисемитизме Булгакова знаком мне примерно с детства. Поскольку сам я об этом услышал раньше, чем научился понимать хорошую литературу, — много лет прожил с этим убеждением. И, естественно, находил подтверждения в самых разных текстах (включая диалог Иешуа с Пилатом про мать и отца). Но когда стал старше и перечитал, ни намёка на антисемитизм не увидел ни в одной из сцен, которыми это представление обосновывается. Включая и тот самый диалог с Пилатом. Наоборот, увидел в «Белой гвардии» брезгливую нетерпимость к антисемитам, какими там показаны жестокие и трусливые петлюровцы, главные антигерои этой заслуженно запрещённой в/на Украине книги. Перечитайте 20-ю главу, о бегстве гайдамаков из Киева. Через сцену убийства безымянного еврея на Цепном мосту автор там выражает всё своё отношение к ним и их ценностям совершенно недвусмысленно.Возвращаясь к профессору Преображенскому, надо заметить, что есть очень большой корпус текстов Дмитрия Быкова, где вопрос о собственной булгаковской позиции подробно анализируется. Например, «Воланд вчера, сегодня, завтра» в третьем томе недавно изданной расшифровки быковских лекций по литературе. Или его комментарии прессе по поводу сталинистского каминг-аута режиссёра Бортко. Если пересказывать схематично, то, по Быкову, профессор Преображенский не пытается быть Богом, он Им и является. Бог создал Человека, попытался вдохнуть в него смысл, добро и разум, но убедился, что затея обречена — и отправил в расход материалы неудавшегося эксперимента. В Библии мы встречаем такой сюжет многократно: Всемирный Потоп, Содом и Гоморра, истребление отступников в пустыне, разрушение Храма. В советской истории такими сюжетами являются Голодомор, коллективизация и 1937-й год: эксперимент по созданию нового Человека признан неудачным, и Демиург отправляет под нож свои творения, не оправдавшие надежд. В «Собачьем сердце» таким демиургом является профессор Преображенский, в «Мастере и Маргарите» — Воланд, в окружающей Булгакова действительности — Сталин. Соответственно, «Собачье сердце» является совершенно сталинистским по духу произведением о неисправимости человеческой природы, и создателю лучшей из экранизаций вполне естественно оказаться сталинистом, заключает Быков.Открытым тут остаётся ровно один вопрос: как жить с этим знанием. Ведь мы привыкли использовать сентенции Преображенского и Воланда («квартирный вопрос только испортил их») как истину в последней инстанции, не задумываясь об альтернативном прочтении.А вот так же дальше и жить, как раньше. Если профессор Преображенский потерпел неудачу в попытке цивилизовать своего Франкенштейна — это не делает его мысли о разрухе в головах менее ценными, или неприменимыми к нашему времени. Профессор Преображенский всё равно мудрец, и нам, дуракам, сам Бог велел у него учиться.Метки: антисемитизм, библия, булгаков, быков, евреи, классика, книги, литература, сталинМестонахождение: Москва, Новинский бульвар, дом 25 корпус 1

16:44 Апрель, 29, 2017
dolboeb Пожаловаться 7 мая погибнет Европа и наша цивилизация Михаил Веллер объяснил, чего ему не удалось сказать в эфире «Эха»:Причина, по которой я попросил Венедиктова о приглашении в «Особое мнение» — оно единственное из передач «Эха» принимается в телевизионном формате за рубежом: и если бы хоть один французский избиратель русского происхождения, услышав мои аргументы, проголосовал не за Макрона, а за Ле Пен, я внес бы хоть ничтожный, как неразличимая пылинка, вклад в дело огромного мирового значения. В предотвращение гибели Европы и нашей цивилизации. Мне не удалось этого сказать.Save the date: 7 мая с закрытием избирательных участков во Франции погибнут Европа и наша цивилизация.И виноваты в этом будут, как обычно, евреи. Не уберегли.Метки: выборы, литература, радио, скандал, франция, эхоМестонахождение: Москва, Новинский бульвар, дом 25 корпус 1

13:35 Апрель, 24, 2017
dolboeb Пожаловаться Вечер памяти Аркана Карива Обещал ближе к делу напомнить про вечер Аркана — исполняю.Вечер памяти писателя, журналиста, переводчика, просветителя и тангеро Аркана Карива (25.04.1963 - 22.04.2012) состоится в эту среду, 26 апреля, в 19:00, в мезонине Еврейского музея в Москве (ул. Образцова, 11 стр. 1А).В программе вечера — чтение текстов Аркана, воспоминания друзей, просмотр видео, презентация электронного издания его текстов. Ведущий — Николай Александров, участвуют Эрнест Аранов, Александр Елин, Демьян Кудрявцев, Арсен Ревазов и ваш покорный слуга.Вход свободный, но правильная идея зарегистрироваться на событие в Фейсбуке или на сайте музея, чтобы организаторы просто знали, сколько стульев/пуфов понадобится.Метки: аркан, книги, литература, памятьМестонахождение: Москва, Новинский бульвар, дом 25 корпус 1

18:50 Апрель, 18, 2017
dolboeb Пожаловаться Про Эллендею, Карла и издательство «Ардис» Неделю назад обещал написать тут про Эллендею, исполняю, покуда не поздно.Эллендея Проффер-Тисли (Ellendea Proffer Teasley) — вдова умершего в 1984 году американского литературоведа, слависта и переводчика Карла Проффера — в этот раз приехала в Россию, чтобы представить первое русское издание записок её покойного мужа. Книга, озаглавленная «Без купюр», выпущена в 2017 году московским издательством «Corpus» и состоит из двух частей. Первая часть — сделанный Виктором Голышевым перевод книги Карла Проффера Widows of Russia, посвящённой встречам автора с «русскими литературными вдовами» Надеждой Мандельштам, Еленой Булгаковой, Любовью Белозерской, Лилей Брик и Тамарой Ивановой. Эти воспоминания Проффера никогда прежде не издавались по-русски, но в США опубликованы ещё в 1987 году. Вторая часть — «Заметки к воспоминаниям об Иосифе Бродском» в русском переводе Владимира Бабкова — текст, публикуемый вообще впервые, на каком бы то ни было языке. Это записи о советском периоде жизни Бродского (с которым Профферы познакомились в 1969 году в Ленинграде), его эмиграции и первых годах жизни в США. Над этим текстом умирающий Карл Проффер работал перед самой смертью, в 1982-1984 годах, но в изданный посмертно его сборник заметки не вошли: против публикации категорически возражал сам Бродский, которому остро не понравился его собственный образ в воспоминаниях умершего друга, редактора и издателя. «Заметки к воспоминаниям об Иосифе Бродском» стали той самой купюрой в корпусе текстов о поэте, от которой удалось избавиться лишь теперь — оттого книга и озаглавлена «Без купюр». До этого, в юбилейном 2015 году, то же издательство «Corpus» выпустило в переводе Голышева книгу воспоминаний Эллендеи Проффер-Тисли «Бродский среди нас». В частности, история о том, как Бродский запретил Эллендее публиковать воспоминания мужа о себе, там рассказывается. Почему-то думаю, что и её собственные мемуары он тоже бы запретил, только не с кем стола вертануть.Это, впрочем, всё достаточно известные истории. При всей большой моей любви к Бродскому, мне кажется, что Карла Рея Проффера и вспомнить, и прочесть сегодня важней из-за других сюжетов. И его рассказы о встречах в брежневской Москве, и вообще всю историю «гаражного» издательства Ardis Publishing, учреждённого в 1971 году Карлом и Эллендеей в далёком Мичигане и успевшего, до поглощения издательской группой Outlook в 2002 году, выпустить «на коленке» 400 названий книг по-русски, по-английски, на двух языках сразу… Ardis Publishing — это ярчайшая глава «тамиздата». В их изданиях, окольными путями просачивавшихся в СССР, я впервые читал Бродского, Набокова, Платонова, Пильняка, Сашу Соколова, Владимира Войновича, запрещённую или не издававшуюся в России прозу и поэзию живших там писателей. Именно в «Ардисе» вышло первое полное собрание сочинений Михаила Булгакова, которое в СССР мучительно готовилось к изданию, но по цензурным соображениям так и не случилось. Кроме того, они издавали русскую классику по-английски: протопопа Аввакума, Пушкина, Салтыкова-Щедрина, Гоголя, Достоевского, Сологуба, Иннокентия Анненского… Экономического смысла деятельность Профферов не имела: в США такие издания пользовались очень ограниченным спросом в Америке и не могли легально распространяться в СССР. Факсимильные издания сборников поэтов Серебряного века предпринимались больше для сохранения этих книг, чем для их распространения…Советская власть эту деятельность как-то терпела на первых порах и мирилась с её существованием, даже допустила участие «Ардиса» в московских книжных выставках-ярмарках на ВДНХ в 1977 и 1979 году — впрочем, изъяв на стенде книги по-русски. Запретили «Ардис» в Советском Союзе (и закрыли Профферам въезд в страну) только после издания альманаха «Метрополь», выход которого был расценен советской цензурой как политическая диверсия.Ardis Publishing создавался в эпоху до копирастии. Многие их издания в сегодняшней Америке были бы невозможны. Причём помешали бы им не авторы и/или наследники, а Советский Союз, присоединившийся в 1972 году к международной конвенции об охране авторских прав — не ради теоретических гонораров, а прежде всего именно для того, чтобы с помощью копирайтных рычагов помешать изданию на Западе запрещённых в СССР текстов, коллективным правообладателем которых за рубежом выступала советская власть в лице «Межкниги» и ВААПа. Создатели «Ардиса» первыми осознали эту угрозу, и тогда же, в 1970-х, добивались того, чтобы в Америке «авторские» права СССР на тексты замученных в ГУЛаге русских писателей (Мандельштама, Бабеля, Пильняка, Клюева, Введенского) не признавались и не «охранялись». «Копирайтные» претензии советская власть предъявляла и по Булгакову, и по Платонову, утверждая, что издание их запрещённых в СССР текстов «нарушает авторские права». Но тогда Ardis отбился от этих наездов. А сегодня американский издатель едва ли рискнул бы разместить тексты даже в Интернете, сознавая, что ответом на публикацию может стать копирастический иск…На вечере памяти Карла Рея Проффера в 1985 году Бродский сказал, что создание «Ардиса» было самым важным событием в истории русской словесности со времён изобретения книгопечатания. Даже если это и звучит преувеличением, это издательство долгие годы оставалось единственным в мире местом, где могли напечатать свои книги многие запрещённые в СССР русские авторы, и где впервые изданы многие важнейшие произведения довоенной советской литературы.Ближайшая встреча Эллендеи с московскими читателями состоится сегодня в 19:30 в ММОМА на Петровке, 25, но пишут, что регистрация на неё уже закрыта. В четверг в 19:30 будет презентация книги в Еврейском музее, и там пока регистрация открыта. Затем пройдут четыре мероприятия в Питере. 22 апреля в 18:00 Эллендея выступит в «Открытых диалогах» на площадке Главного штаба Эрмитажа. Там вход свободный и без регистрации, но чтобы занять сколько-нибудь нормальное человеческое место, имеет смысл прийти за час до начала. 25 апреля в 19:00 будет встреча с читателями в «Подписных изданиях» на Литейном проспекте, 57. 26 апреля — в «Буквоеде» на Невском, 46. В пятницу 28 апреля — в книжном магазине «Порядок слов» на Новой сцене (набережная Фонтанки, 49А). Метки: бродский, история, книги, литература, набоковМестонахождение: Москва, Новинский бульвар, дом 25 корпус 1

21:51 Март, 14, 2017
dolboeb Пожаловаться Наверняка многие из подписчиков этого ЖЖ в том или ином возрасте читали «Кентервильское привидение» Оскара Уайлда. Если нет — самое время это сделать.Вот один русский перевод, вот другой, вот третий, а вот английский оригинал.Честно вам сказать, я совершенно не понимаю смысл заключительной сцены.В ней героиня, Вирджиния Отис, отказывается рассказать любимому мужу, что произошло между ней и призраком.Вот как выглядит эта сцена в оригинале и русском переводе:"Dear Cecil! I have no secrets from you.""Yes, you have," he answered, smiling, "you have never told me what happened to you when you were locked up with the ghost.""I have never told any one, Cecil," said Virginia, gravely."I know that, but you might tell me.""Please don't ask me, Cecil, I cannot tell you. Poor Sir Simon! I owe him a great deal. Yes, don't laugh, Cecil, I really do. He made me see what Life is, and what Death signifies, and why Love is stronger than both."The Duke rose and kissed his wife lovingly."You can have your secret as long as I have your heart," he murmured."You have always had that, Cecil.""And you will tell our children some day, won't you?"Virginia blushed.– А у меня и нет от тебя никаких секретов, дорогой Сесл.– Нет, есть,- ответил он с улыбкой.- Ты никогда не рассказывала мне, что случилось, когда вы заперлись вдвоем с привидением.– Я никому этого не рассказывала, Сесл,- сказала Вирджиния серьезно.– Знаю, но мне ты могла бы рассказать.– Не спрашивай меня об этом, Сесл, я правда не могу тебе рассказать.Бедный сэр Симон! Я стольким ему обязана! Нет, не смейся, Сесл, это в самом деле так. Он открыл мне, что такое Жизнь, и что такое Смерть, и почему Любовь сильнее Жизни и Смерти.Герцог встал и нежно поцеловал свою жену.– Пусть эта тайна остается твоей, лишь бы сердце твое принадлежало мне,шепнул он.– Оно всегда было твоим, Сесл.– Но ты ведь расскажешь когда-нибудь все нашим детям? Правда?Вирджиния вспыхнула.Внимание, вопрос: что такого стыдного сделал покойный сэр Саймон с пятнадцатилетней Вирджинией, о чём она, достигнув совершеннолетия и выйдя замуж, стесняется рассказать мужу и будущим детям?!По версии советского мультика, девочка просто проводила призрака на тот свет, по тоннелю, проложенному ещё Иеронимом Босхом. Кстати сказать, мультик снят за 5 лет до выхода книги Реймонда Муди, где этот тоннель был подробно описан. В любом случае, у Уайльда мятежный дух сэра Саймона упокоился при совершенно других обстоятельствах: его довольно торжественно похоронили в гробу. И никаких указаний на то, что девочка побывала с ним в загробном мире, рассказ не содержит. А содержит намёк на какое-то приключение, пережитое девочкой в обществе призрака. И, очевидно, читателю-современнику Уайлда в 1887 году этот намёк был понятен. Но для меня спустя 130 лет его смысл остаётся совершенной загадкой.А для вас? Есть объяснения?Метки: англия, загадка, классика, литература, сказкаМестонахождение: Москва, Новинский бульвар, дом 25 корпус 1

13:07 Февраль, 18, 2017
dolboeb Пожаловаться Но всех первее — хрен и нахер Юнна Пинхусовна Мориц, может, и выжила некоторое время назад из ума (на пару с Жанной Бичевской), но поэтического дара в ней всегда хватало на четверых, и он, как можно иногда заметить, никуда не делся по ходу замещения серого вещества — ватным.Она, может быть, не Саша Соколов, но явно артель имени Даниила Заточника ночевала когда-то в её сложносочинённом сознании, и колом её оттудова не выбьешь.Свежий её панегирик Прилепину — чистейшей прелести чистейший образец:_Захар Прилепин – тринадцать букв, прекрасное число, внутри – полсотни слов и более того, но всех первее – хрен и нахер!Слова внутри захарприлепин вот какие: нахал, пахан, рапира, залп, арена, храп, нахрап, реприза, пена, рана, резина, лапа, липа, лира, пир, анализ, хиппи, зал, перила, приз, папаха, нерпа, плаха, репа, риза, плен, запал, арап, релиз, пенал, пар, запах, пара, перина, линза, низ, хрип, хан, лаз, пиала, прах, лапание, хапание, лепра, хина, прана, пахание, хазар, + хрен и нахер!_Вот умри, Захар, а лучше не напишешь. Метки: война, литература, поэзия, прилепин, стихиМестонахождение: Москва, Новинский бульвар, дом 25 корпус 1

17:48 Февраль, 16, 2017
dolboeb Пожаловаться Саша Соколов и Сэлинджер: чем заточник отличается от буддиста С некоторым опозданием посмотрел на сайте Первого канала фильм Желнова и Картозии «Саша Соколов: последний русский писатель».Полемика вокруг фильма в моей фейсбучной и телеграмной ленте, не утихающая с самой предпремьеры в «Пионере», 10 дней назад, насчитывает к этому дню тысячи экранов. И отражает она в основном одно печальное свойство нашей публики в последнюю пару лет. Мы вообще разучились смотреть и слышать то, что нам рассказывают и показывают. Нам больше не интересно быть зрителями, слушателями, читателями. Мы готовы быть только судьями — причём, увы, не в библейском, а в басманном смысле. Всё, что мы видим и слышим, оценивается прежде всего на соответствие статьям нашего внутреннего УК — а на выходе всегда приговор, и лишь в 0,3% случаев он оправдательный.По большому счёту, при таком подходе и сам-то фильм смотреть не обязательно: ведь и без просмотра известно, что он снят на деньги Первого канала, по нему же и показан, что на премьере его представлял Константин Эрнст, а накануне выхода каждое лакейское госСМИ откликнулось каким-нибудь панегириком в адрес прежде наглухо забытого в России писателя — причём из его интервью ТАССу от 06.02.2017 мы узнали, что он, оказывается, #крымнаш… У тех, кто, несмотря на все эти знания, тем не менее, посмотрел картину, возникли и другие претензии. Почему в фильме ничего не рассказано про СМОГ? Почему там так мало прямой речи, и зачем так много музыки? Почему герою не дают сказать, что он думает о самоубийстве родителей? Почему в фильме замалчиваются 10 важных фактов из жизни Соколова? Лучше всех, наверное, просуммировал эту критику блоггер Сталингулаг в своей телеграмной реплике. Она вообще не про фильм (из текста не ясно, смотрел ли его Сталингулаг), а про новый способ глядеть, не видя, и слушать, не воспринимая — но непременно с осуждением. Если же говорить о самом фильме, то он совершенно самодостаточен. Это красивая, светлая, очень уважительно и трепетно снятая, история Человека, идущего по жизни своим собственным путём, не отвлекаясь на обстоятельства непреодолимой силы. Биография миллионов его сверстников и соотечественников — это грустная повесть о том, как эти обстоятельства что-то там сломали, чему-то помешали и не дали случиться в жизни. А Саша Соколов через все вехи классической диссидентской истории — пожизненный разрыв с семьёй из-за политики, проблемы с армией, проблемы с КГБ, попытка бегства из СССР, психушки, тюрьмы, самиздат, внутренняя эмиграция, затем внешняя — прошёл, как нож сквозь масло, со спокойным упорством героя дипломной работы Андрея Хржановского. При этом путь его лежал не к литературной славе, университетской кафедре, нобелевке и мировому признанию, как принято у героев жанра biopic, а к деревянной избушке с тренажёром в глухих лесах Британской Колумбии, неподалёку от тихоокеанского побережья Канады. Если в Безбородовском лесхозе Калининской области Саша Соколов служил егерем, то в канадском Уистлере устроился лыжным инструктором. И со дня выхода «Палисандрии» 32 года назад не опубликовал больше ни одного романа. В фильме мы слышим историю про ещё одну его большую рукопись, четвёртый роман — но она сгорела однажды летом 1989 года вместе с домом на греческих островах, издательствам не предлагалась и с тех пор не восстанавливалась.Является ли Саша Соколов русским Сэлинджером? В ответ стоит, наверное, вспомнить набоковское: Maeterlinck-Schmetterling, says I. Сэлинджер-Хуелинджер. Впрочем, в одном их сходство безусловно: ни Сэлинджер в Корнише, штат Нью Хэмпшир, ни Саша Соколов в своём Уистлере, не отрёкся от писательства. Оба остались литераторами, просто явочным порядком перешли на много десятилетий в статус Писателя, Который Молчит. Но этой новости больше полувека в случае Сэлинджера и больше 30 лет у Соколова. Что там ещё обсуждать, что можно рассказать про это нового?! Фильм — не о молчании (хоть оно и является в нём важной подспудной темой: недаром критики возмущаются, что экранный Саша «так мало говорит»). Фильм — о писателе и человеке. О нашем умном, интересном, бесконечно талантливом собеседнике, сделавшем очень редкий по нынешним суетливым временам, твёрдый экзистенциальный выбор.Конечно же, к этому образу много десятилетий клеится ярлык «буддизма», что самому Саше Соколову и смешно, и удивительно, потому что когда его так впервые определили, он об этой религии ничего не знал, и не задумывался. На самом деле, тут скорей всего заслуга покойного профессора А.М. Пятигорского, который в конце 1960-х сделал именно буддизм самой модной среди советской интеллигенции апологией внутренней эмиграции, небрежения к социальным статусам и экзистенциального похуизма. Но сам Саша Соколов во втором своём романе прямым текстом расшифровал то, что в завещании героя «Школы для дураков» проскочило намёком:Потом мы работали контролерами, кондукторами, сцепщиками, ревизорами железнодорожных почтовых отделений, санитарами, экскаваторщиками, стекольщиками, ночными сторожами, перевозчиками на реке, аптекарями, плотниками в пустыне, откатчиками, истопниками, зачинщиками, вернее – заточниками, а точнее – точильщиками карандашей. Мы работали там и тут, здесь и там – повсюду, где была возможность наложить, то есть, приложить руки.Может, в «Школе» этих заточников никто и не заметил, но роман «Между собакой и волком» безо всяких намёков начинается с указания, что артель, где трудится главный его герой, носит имя Даниила Заточника. Этого прямого, как палка, и простого, как Ленин в Октябре, авторского Послания совершенно достаточно, чтобы начать разматывать весёлый клубок путеводных нитей, ведущих к тому самому Заточнику, его широко известным сочинениям и никому не известной биографии. «Заточничество» — куда более внятное жанровое определение и для текстов Саши Соколова, и для всей его одиссеи, от Оттавы до Уистлера, чем любой буддизм-шмудизм.Пожалуй, пришла мне пора завалить хлебала, пока не начался Джойс. Кратко резюмирую, про фильм Картозии/Желнова.В нём всего 48 минут, блеать.Его стоит просто посмотреть — потому что это очень увлекательно рассказанная, интересная и поучительная история одной очень важной, удивительной и светлой жизни. С которой очень мало кому из нас посчастливилось соприкоснуться вживую, а надо примерно всем.И я даже не знаю, кому смотреть будет интересней — тем, кто прежде о Саше Соколове не слышал, или тем, кто на его книгах вырос.Но уверен, что после просмотра про- или перечитать какой-нибудь из трёх его романов (или все сразу) придётся любому осмысленному зрителю.Метки: жизнь, история, канада, кино, книги, литература, религияМестонахождение: Москва, Новинский бульвар, дом 25 корпус 1

09:21 Февраль, 4, 2017
dolboeb Пожаловаться Вся правда про соцсети В прошлый вторник мы с другом, писателем Сашей Цыпкиным, читали в питерском Охта Лабе открытую лекцию про соцсети.Александр Цыпкин, Антон Носик: диалог о соцсетях from Anton Nossik on Vimeo.Про то, откуда они взялись, куда развиваются, как употребить их себе во благо, и что нужно делать, чтобы не разделить ненароком участь Любы, звезды YouTube (и её бойфренда Бори) из известной песни.Наш 113-минутный диалог из Охта Лаба к этой минуте успели посмотреть 11,5 тысяч человек живьём, в прямой трансляции, и ещё 13 тысяч в записи за последующие 3 дня. Он доступен на моей странице в Фейсбуке. Для YouTube это слишком длинный ролик, но на Vimeo мне удалось его выложить, см. выше.Тему открытой лекции придумал Саша, ему и карты в руки. Дело в том, что мы с вами много помним и знаем русскоязычных писателей, которые получили известность и начали издаваться благодаря своему ЖЖ. Родство между блоггерским и писательским жанром никому объяснять не надо: Акунин и Гришковец немало издали книг по мотивам своих постов, опубликованных здесь в разные годы. Но до недавнего времени никто не слышал о русскоязычных литераторах, состоявшихся благодаря Фейсбуку. Александр Евгеньевич Цыпкин — первый и пока единственный пример. Три года назад единственными читателями его рассказов были немногочисленные друзья, которым он их рассылал по электронной почте. А в миру он был известен как PR-директор питерского «МегаФона». Сегодня у него выходят книги на разных языках, телеканалы и продюсерские кинокомпании покупают права на экранизацию его прозы, в двух столицах с аншлагом проходят «БеспринцЫпные чтения» его рассказов с участием таких звёзд, как Константин Хабенский и Данила Козловский. Всё это случилось благодаря Фейсбуку. Точнее, благодаря Фейсбуку Саша сам поверил, что его проза действительно нужна читателю. Когда десятки тысяч незнакомых людей подписались на его заметки в Фейсбуке — «МегаФон» потерял пиарщика, а русская литература 2010-х получила собственного Вудхауса.Естественно, Александр Евгеньевич теперь хочет об этом поговорить: о соцсетях и их роли в отдельно взятой человеческой жизни, судьбе, карьере. Наша с ним открытая лекция во вторник в Охта Лабе была репетицией этого разговора. А сам разговор состоится в ближайший понедельник в лектории «Прямая речь» на Ермолаевском переулке в Москве. Я там буду обычным слушателем в зрительном зале, а Саша Цыпкин — лектором. Он расскажет, как заставить детище Марка Цукерберга работать на себя. А не против, как мы с Дональдом Фридриховичем привыкли.Метки: facebook, книги, литература, социальные сети, цыпкинМестонахождение: Москва, Новинский бульвар, дом 25 корпус 1

18:20 Сентябрь, 10, 2016
dolboeb Пожаловаться Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами: как купить Пелевина, не переплачивая вдвое Всех поклонников творчества В.О. Пелевина поздравляю с тем, что его новая книга «Лампа Мафусаила» пару дней назад вышла в цифре и в аудиоформате одновременно с бумагой.Спешу предупредить тех, кто уже побежал покупать, о некоторой специфике раннего издания.Как известно, в ЛитРесе электронные книги доступны купившему их читателю во всех популярных файловых форматах. В сегодняшнем случае это не так. Купленного в первые дни Пелевина можно читать только в приложении Read! на мобильных устройствах или во встроенной читалке магазина на сайте litres.ru. Никаких вам iBooks, Aldiko и Kindle, никаких FB2, RTF и HTML-форматов. Это, может быть, плохая новость для читателей вроде меня, любящих любой текст преобразовать в EPUB, положить его на iCloud и читать в iBooks. Но вдогонку есть и хорошая новость: буквально со дня на день каждый владелец нынешней лимитированной версии получит право на все форматы, которые ему пока недоступны.Могу себе представить, что некоторое количество иностранных читателей (а также российских читателей, но с аккаунтами в нерусском iTunes) захочет впервые в жизни зарегистрироваться на LitRes, чтобы купить там эту книгу.Подсказываю очень забавный лайфхак про этот магазин.LitRes торгует книгами через сайт и приложение. Через сайт можно платить им и картой, и платёжной системой, но цены будут российские и в рублях. При покупке книг через приложение деньги списываются с баланса iTunes — никто при этом не вспоминает о том, что у Вас есть аккаунт в самом ЛитРесе, и на нём лежат ваши кровные рубли. При этом, если приложение сочтёт вас иностранцем, то цены оно вам выкатит примерно вдвое против российских. Скажем, тот же новый Пелевин россиянину продаётся за 299 рублей (они же ∗∗4,67∗∗),аусловномуиностранцу—за4,67), а условному иностранцу — за ∗∗4,67∗∗),аусловномуиностранцу—за9,99, что составляет порядка 638 рублей сегодняшними деньгами. К юрисдикциям это всё не имеет никакого отношения. Любой иностранец может спокойненько закупаться книгами за рубли через сайт магазина, по нормальной цене. Это не только вдвое дешевле, но и в 11 раз удобнее. Потому что купив книгу в приложении, ты только в самом этом приложении сможешь её читать. А купив книгу на сайте, получаешь ссылки для скачивания в 11 форматах на свой свободный выбор. Пользователю iOS логично сразу скачивать EPUB в свой Dropbox, и тут же добавлять его в свою библиотеку iBooks, после чего он сразу же станет доступен на всех устройствах ябловой экосистемы, с синхронизацией любых закладок, пометок и текущей точки чтения между всеми девайсами, от настольного компа до iPod Touch.PS. Очень забавно, хоть и несколько топорно, отработал инфоповод с выходом новой пелевинской книжки читательский клуб Bookmate, которому издательство Эксмо (владеющее магазином ЛитРес), разумеется, не разрешило раздавать новый роман своим абонентам с первого дня за бесплатно. Потом разрешит, конечно («Смотритель», например, там уже есть), но пока что у ЛитРеса эксклюзив на новинку. Чтобы никто не ушёл обиженным, в Bookmate ещё месяц назад выложили «книгу» под названием «Лампа Мафусаила», длиной в один экран. Это просто незлобивый фанфик ни о чём, написанный исключительно для того, чтоб освоить чужой поисковый траффик. Если ищете последнего Пелевина, а не пример беспонтового SEO на его популярности, по этой ссылке кликать незачем.Update: обещанное выкладывание книги во всех файловых форматах уже случилось.Метки: книги, литература, пелевинМестонахождение: Новинский бульвар 25 корпус 1, Москва

11:24 Август, 11, 2016
dolboeb Пожаловаться Повесть Пелевина о покемонах У Виктора Пелевина есть прекрасная повесть «Числа» (2003, сборник «ДПП(NN)»), главным героем которого является ядовитый покемон Нидокинг (#34), выдающий себя за электрического покемона Пикачу (#25), за что нормальный покемон Мюс (#54), вскрыв обман, наказывает его на $35.000.000. После чего наказанный на деньги Нидокинг выходит на покестоп и эволюционирует.Напрасно говорят, что нет пророка в отечестве своём. В нашем Отечестве пророк есть, и даже не один, а два, как в 11-й главе Апокалипсиса. В хорошие дни имя пророку — Пелевин. А в обычные — Сорокин. Слава покемонам, сейчас у нас хорошие дни.Вместо учебника китайского зубрим Pokedex.Вместо КНР пытаемся лечь под Турцию. Жаль, что это всё ненадолго, а впереди — по-прежнему Республика Теллурия.Метки: pokemon, игрушки, литература, пелевин, сорокинМестонахождение: Пирогово, Московская область

16:44 Июль, 16, 2016
dolboeb Пожаловаться Кого любила девушка, которая умерла в 25 лет? А вот сознайтесь, читатели предшествующей заметки про покемонов: когда вы прочли фразу о том, что 15 минут назад в библиотеке зачекинилась хорошая девушка Женя, 25 лет, рост 163 сантиметра, которая любит Моцарта, Баха, «Битлз» и ещё какого-то старшекурсника из богатой семьи — пришёл ли вам на память первоисточник?Если нет, то вам совершенно сказочно повезло. Срочно отправляйтесь читать роман Эриха Сигала Love Story, смотреть снятый по его мотивам фильм, слушать саундтрек, и вообще у вас впереди лучшие выходные за много лет.А если вы и роман читали, и даже сиквел к нему не пропустили, тогда расскажу связанную с ним смешную байку про политический пиар.Есть в Америке такой неслыханный мудила, по имени Albert Arnold Gore Jr., по-русски просто Эл Гор, одно время возглавлявший комиссию «Гор — Черномырдин», призванную провести в Россию доступный Интернет, но это не тот epic fail, которым этот персонаж прославился.В 2007 году Гор получил Нобелевскую премию мира и два «Оскара» за участие в лохотроне «борьба с глобальным потеплением», но и не про этот его epic fail хочу я рассказать в связи с бессмертным романом Эриха Сигала.С 1993 по 2001 год мультимиллионер и аристократ Эл Гор, икона гламурного американского левачества, служил заместителем у президентствовавшего в ту пору в США подкидыша Билла Клинтона. Это был самый высокий пост, который он когда-либо занимал в американской администрации, но всю жизнь мечтал о большем. Первый раз он выдвигался на демократических праймериз в 1988 году, где проиграл другому лузеру с говорящей фамилией Дукакис. Второй раз, в 2000-м, демократы его всё же выдвинули, и тут он проиграл уже Бушу, обессмертив своё имя попаданием в ныне забытую элегию Виктора Пелевина:Катюшин муж объелся груш.За горем Гор.За Бушем Буш.Гомер, твой список мёртвых душНа середине уж.Но Пелевин подключился к кампании Гора в те времена, когда она давно уже закончилась. А вот сын бруклинского раввина Эрих Сигал, автор романа и сценария Love Story, не доживший 10 месяцев до краха президентских амбиций нашего героя, успел отметиться на раннем этапе его политической карьеры, поддержав красивую легенду, согласно которой Эл Гор являлся прототипом Оливера Барретта из Love Story и Oliver Story. Будто бы писатель (в миру — йельский профессор красноречия) познакомился и задружился с двадцатилетним Гором во время своего sabbatical в Гарварде в 1968 году. И образ юного студента из скромной миллиардерской семьи, сочетающего имидж атлетичного мажора с тонкой и ранимой душевной организацией, вдохновил писателя на создание своего Оливера. Сам Гор без стеснения использовал этот миф в своих пресс-китах, а Сигал исправно подтверждал. Впоследствии оба признались, что эта история является романтической выдумкой, навеянной удачным стечением обстоятельств. Гор действительно учился в 1968 году в Гарварде (куда его взяли без экзаменов, потому что в выпускном классе школы он занял 25-е место). Сигал действительно приезжал в Гарвард на sabbatical, и они в самом деле там познакомились. Единственная загвоздка состоит в том, что у скучного мудака Гора не было ни одного качества, которое позволило бы ему послужить прототипом для Оливера. Кроме, может быть, левацких политических взглядов — но эта тема получила раскрытие не в оригинальном романе, а лишь в его куда менее кассовом продолжении.При этом прототип у Оливера в Гарварде и в самом деле имелся. Более того, с Элом Гором этот самый прототип делил комнату в университетской общаге. И действительно сочетал внешность брутального мужлана с тонкой душевной организацией. После университета он уехал в Нью-Йорк, чтобы стать актёром. Его дебют в кино состоялся в 1970 году, в том самом фильме Love Story, собравшем в прокате 136,4 млн долларов (847,4 млн сегодняшними) при бюджете в $2,2 млн. Правда, играет он там не Оливера, а его брутального соседа по общежитию Хэнка. Что неудивительно, учитывая внешние данные персонажа:Как мог догадаться читатель, прототипом Оливера и соседом Гора по комнате в общаге был изумительный американский актёр Томми Ли Джонс. Не приходится удивляться, что его с таким рылом не могли в 1970 году закастить на главную роль в любовной студенческой мелодраме: получился бы такой фестивальный артхаус, который и производственного бюджета бы не отбил.Метки: америка, кино, книги, литература, любовьМестонахождение: Новинский бульвар 25 корпус 1, Москва

18:11 Июль, 2, 2016
dolboeb Пожаловаться Зачем писателям так хочется в мясорубку? Есть мнение, что Большой Террор 1930-х годов подготавливался идеологически — силами тех же самых деятелей культуры, которые впоследствии стали его жертвами. Задолго до того, как требовать смертной казни для троцкистских двурушников и прочих уклонистов начали условные читатели газеты «Правда» (а они стали это делать только тогда, когда пошли сами расстрелы), к инквизиции и расстрелам призывали советские писатели. И, прямо сказать, совершенно непонятно, зачем они это делали. Но делали явно не по указке условного Кремля, а от чистого сердца. Почему-то им казалось, что Большой Террор — это хорошо и правильно. Казалось за 10 лет до того, как им дали на собственной шкуре прочувствовать его прелести.Вот, например, редакционная статья Сергея Ингулова «Критика не отрицающая, а утверждающая» в журнале «Красная нива» (приложение к «Известиям», тираж 60.000) за 6 мая 1928 года:_Сломать руку, запущенную в советскую казну, - это критика... Затравить, загнать на скотный двор головановщину и всякую иную культурную чубаровщину, — это тоже критика... Критика должна иметь последствия: аресты, судебные процессы, суровые приговоры, физические и моральные расстрелы... В советской печати критика — не зубоскальство, не злорадное обывательское хихиканье, а тяжелая шершавая рука класса, которая, опускаясь на спину врага, дробит хребет и крошит лопатки... «Добей его!» — вот призыв, который звучит во всех речах руководителей советского государства..._С писателем и критиком Ингуловым, автором легендарной в 30-е годы «Политграмоты» и «Политбеседы», всё случилось ровно так, как он и заказывал. В 1935 году он возглавил Главлит — главное советское цензурное ведомство, занимавшееся запретом, изъятием и уничтожением нежелательных книг, цензурой не только изданий, но и личной переписки граждан с зарубежьем. В 1937 году его арестовали, 8 месяцев пытали на Лубянке, потом приговорили к высшей мере пролетарского гуманизма за контрреволюционную деятельность, и той же ночью пустили в расход на расстрельном полигоне в Коммунарке, предназначенном для советских VIP-персон, осуждённых Высшей коллегией Верховного суда СССР. Тело Ингулова зарыли здесь же, в длинной траншее, вырытой гусеничным экскаватором «Комсомолец». Туда сбрасывали убитых за ночь, а с утра тот же экскаватор присыпал их тела тонким слоем земли... Ингулов был посмертно реабилитирован 14 марта 1956 года, как и многие его соседи по безымянной могиле на участке бывшей дачи наркома Ягоды...Но вот все эти кровавые ужасы про сломанные руки, раздробленные хребты, раскрошенные лопатки, моральные и физические расстрелы Ингулов писал ведь не про себя и своих соседей по рву в «Коммунарке», даже не про троцкистов-бухаринцев, уничтоженных в середине 1930-х. Он это всё писал за два с лишним года до начала первого публичного процесса «Промпартии», по которому даже приговоренные к расстрелу были оставлены в живых. Ещё ни у Ягоды, ни у Ежова, ни у Берии не было внятных идей о массовых казнях интеллигенции за мыслепреступления — а у инженеров человеческих душ эта программа была уже и расписана, и одобрена, и идеологически обоснована... Я совершенно серьёзно не понимаю, зачем им это было надо.А вспомнил я об этом сегодня утром, читая в Фейсбуке Прилепина, который нашёл в восемь часов мирного субботнего утра нежданный объект для пылкой ненависти. Новая пятая колонна у него — россияне, посмевшие в Яндексе сделать запрос насчёт отдыха в Турции. Число таких желающих предсказуемо выросло после спешной директивы Путина об отмене запретов на турецком направлении. Одновременно упало число желающих отдохнуть среди крымской разрухи и запредельно дорогого сочинского хамства: Яндекс сухим языком цифр показывает, как российские граждане голосуют рублём против некачественного и неприлично дорогого сервиса на отечественных курортах. Патриот России мог бы в этой связи задуматься, как бы сделать родные берега более привлекательными для наших отдыхающих: банальная экономическая задача, с которой на наших глазах успешно справились многие страны Третьего мира, от Марокко до Вьетнама, от Черногории до Камбоджи. Но инженеру человеческих душ не до экономики: всякий россиянин, гуглящий сегодня отдых в Турции (и переставший гуглить Сочи с Симферополем) объявляется врагом народа. И это история уже не про изобличение отдельных Макаревичей с Шендеровичами за недостаток любви к ЛНР/ДНР в их публичных высказываниях на Фейсбуке, а серьёзное повышение градуса ненависти. Турецкое минтуризма, которое, похоже, сумело спрогнозировать нынешнюю нормализацию отношений за 3 месяца до события, в апреле говорило о 2,5 миллионах ожидаемых гостей из России. Вот все они и есть национал-предатели, пятая колонна, враги России, согласно логике царьградского телепатриота. Хотя чекисты во власти на данный момент ничего дурного в турецких каникулах не видят.Зачем нужна Прилепину эта эскалация ненависти в обществе? Совершенно честно скажу: я не понимаю этого точно так же, как не понимаю и логику Ингулова, требовавшего в 1928 году дробить хребты и крошить лопатки объектам литературной критики. Чем кончаются призывы к мясорубке, мне из исторического опыта хорошо известно: громче всех кричавшие вскоре сами становятся мясным фаршем. Эта логика Истории мне понятна. Но логика кричавших по-прежнему остаётся загадкой. Метки: история, литература, ненависть, пропагандаМестонахождение: Новинский бульвар, Москва

16:14 Июнь, 12, 2016
dolboeb Пожаловаться Памяти Александра Пятигорского Сегодня запустился — на русском и английском языке — сайт, посвящённый творчеству и наследию великого русского философа и писателя Александра Моисеевича Пятигорского (1929-2009). В его разделах представлены книги и лекции Пятигорского, видео- и аудиозаписи его семинаров, фотоархив, фильмы с участием мыслителя, статьи и воспоминания о нём.Мне выпала честь быть знакомым с этим удивительно глубоким, мудрым и божественно легкомысленным человеком, посещать его семинары по восточной философии и ведическим текстам, выпивать водку с мантрами на его совершенно московской кухне у Russell square. Я очень люблю его грустную и ироническую философскую прозу:Когда я заметил, что не поздно ли менять правила жизни, когда нам обоим за шестьдесят, он ответил старой викингской поговоркой: никогда не поздно быть сожженным заживо в своем собственном доме. На что я процитировал из Эндрю Андерхилла: «Каждый попадает в ловушку по своему размеру, но если ты случайно попал в капкан для слонов, то не думай, что ты на свободе».Открывшийся сайт про Пятигорского будет, надеюсь, дополняться и обновляться.Главное — адрес запомните: http://ru.alexanderpiatigorsky.com/Метки: книги, литература, пятигорский, философияМестонахождение: Новинский бульвар, Москва

13:01 Июнь, 12, 2016
dolboeb Пожаловаться Псоглавцы: пример гламурного чуда Читаю «Псоглавцев» горячо любимого Алексея Иванова, и не верю собственным глазам:Светлая рубашка Finamore, расстёгнутая на верхнюю пуговицу, часы Emporio Armani, ремень Piquadro, брюки и туфли Baldessarini. Всё — итальянское, хоть и не премиум-класс, но ничего.[...]_Между ними стояла сумка-холодильник Campingas и – торчком, линзой вверх – мощный полицейский светодиодный фонарь Inova, какими торгует фирма «Экспедиция»... Гугер курил и дул «Туборг» из банки... — Я «Шеш-Беш» люблю, – грустно вспомнил Валерий. — Бозартма вне конкуренции. Это такие кусочки курицы тушёные._[...]Гугер вытащил пачку «Парламента», открыл и протянул Сане.[...]_«Streamer», – прочитал на пистолете Кирилл._[...]_— Постарайся взять товарный чек, – попросил Валерий.— Тут не «Ашан», какой товарный чек?_Всё это богатство охраняемых товарных знаков просыпалось мне на голову с первых 33 страниц двухсотстраничного издания...Всякий раз, когда встречаю в современном художественном тексте такое удивительное нагромождение брендов и логотипов, сразу вспоминается лекция про гламурá и дискурсá из программного романа Пелевина «Ампир V»:_— Современный писатель, – объяснил Иегова, — заканчивая роман, проводит несколько дней над подшивкой глянцевых журналов, перенося в текст названия дорогих машин, галстуков и ресторанов – и в результате его текст приобретает некое отраженное подобие высокобюджетности.Я пересказал этот разговор Бальдру и спросил:— Иегова говорит, что это пример гламурного чуда. Но что здесь чудесного? Это ведь обычная маскировка.— Ты не понял, — ответил Бальдр. — Чудо происходит не с текстом, а с писателем. Вместо инженера человеческих душ мы получаем бесплатного рекламного агента._Про книгу в целом ничего говорить не хочу, потому что дальше «Ашана» в ней не продвинулся, и не уверен, что эти 33 страницы достаточно меня увлекли для продолжения знакомства. Впрочем, если кто-то из вас прочитал целиком, и думает, что зачем-то мне стоило бы продолжать изучение романа — развёрнутые объяснения в комментариях приветствуются.Метки: бренды, книги, литератураМестонахождение: Новинский бульвар, Москва

22:17 Июнь, 2, 2016
dolboeb Пожаловаться Бороться и искать, найти и не сослаться Девиз «_Бороться и искать, найти и не сдаваться_» в советские времена обычно произносился без ссылки на источник. Начало этой сцыкотливой традиции положила книга, откуда крылатое выражение вошло в широкий советский обиход. Приключенческий роман Вениамина Каверина «Два капитана» был в СССР широко известен, дважды экранизирован, и даже отмечен Сталинской премией за 1946 год. В тексте романа этот девиз встречается 9 (прописью: девять) раз; собственно, им же — в виде надписи на памятнике погибшей экспедиции капитана Татаринова — книга заканчивается. Но откуда эта фраза взялась, Каверин благоразумно умалчивает. Авторы послесловий и предисловий к советским изданиям бестселлера тоже не спешат рассказать читателю, откуда позаимствована цитата, и на могиле какого капитана она на самом деле была высечена. Оригиналом каверинской цитаты является хорошо известное в Англии выражение To strive, to seek, to find, and not to yield, которое в русском переводе Константина Бальмонта звучит ближе к оригиналу: «_Искать, найти, дерзать, не уступать_». Версия, использованная Кавериным, фигурирует во многих русских стихотворных переводах, но все они сделаны позже выхода «Двух капитанов». Так что уместно предположить, что сам Каверин и является автором русского выражения в том виде, в каком оно вошло в официальный язык (если ошибаюсь — прошу исправлений в комментариях). Автором стихотворения Ulysses («Улисс»), которое заканчивается этой строкой, является Алфред Теннисон, английский поэт викторианской эпохи. Сюжет стихотворения, написанного в 1833 году и изданного в 1840-м, — тоска постаревшего царя Одиссея, который после многолетних странствий возвратился на родную Итаку, к семейному быту и мирным делам, но, как выясняется, радости спокойной жизни тяготят героя. Проведя три года на острове, он оставляет трон своему наследнику Телемаху, а сам с командой друзей снаряжает корабль, чтобы плыть в новое путешествие к неизвестным берегам. Может, мы уже постарели, и сердца наши изношены, говорит соратникам Одиссей,Но воля непреклонно нас зоветБороться и искать, найти и не сдаваться (перевод Г. Кружкова). Возможно, современный читатель сочтёт этот монолог изящной вариацией на тему античного мифа (вроде письма Телемаку Бродского), или приквелом к одиссеевскому эпизоду в «Божественной комедии» Данте, но в те времена, когда стихотворение было написано и опубликовано (в разгар Первой опиумной войны у южных берегов Китая), оно воспринималось как чёткое политическое заявление, под стать пушкинской отповеди «Клеветникамъ Россiи». Призыв Одиссея к покорению новых берегов и племён, без оглядки на усталость и возможные потери в плавании — вполне в духе викторианской внешней политики: дальних походов, «дипломатии канонерок», расширения границ Империи... Справедливость требует признать, что при написании «Улисса» будущий лорд Теннисон мог и вовсе не иметь в виду ничего подобного. Биографы напоминают, что поэт, отпрыск небогатой провинциальной семьи, мыкался в то время в чудовищной тесноте, под одной крышей с родителями и девятью братьями и сёстрами (трое из которых к тому времени успели сойти с ума). Так что идея бросить свой дом и родню, чтобы отправиться в вольные странствия куда глаза глядят, могла импонировать поэту безо всякой связи с британским империализмом: он не болен, не калека, просто заебало... Но в истории мировой поэзии мы знаем немало примеров, когда политический смысл вчитывался в стихотворение задним числом — да так, что вернуть словам их изначальное значение не удалось никаким позднейшим поколениям. Обратные примеры мы тоже помним: в той же «Божественной комедии» было больше актуального политического комментария, чем в прозе Проханова. Поди теперь заинтересуй перипетиями флорентийско-пистойской склоки кого-нибудь из ценителей бессмертной дантовской строфы... Так что имел ли Теннисон в виду британский империализм, или не имел, когда писал «Улисса» — не столь уж важно. Довольно скоро после публикации стихотворения он серьёзно поправил своё материальное и общественное положение, стал поэтом-лауреатом и политической фигурой, полноправным членом викторианского истеблишмента, горячо одобрявшим военные успехи Империи. Так что уже в XIX веке «Улисс» воспринимался как монолог империалиста, который полмира уже завоевал, устал, заебался, порастерял в этой схватке лучших товарищей, а всё равно неймётся, и надо продолжать бесконечный поход. Если же перенестись в опасные для сочинителя времена, когда Каверин писал своих «Двух капитанов» (первый том вышел в 1938 году), то к этому времени девиз теннисоновского Одиссея уже совсем никак не мог восприниматься в СССР в отрыве от корпуса позднейших поэтических текстов, прославляющих боевой дух и высокую миссию Британской империи. Конкретно — от Редьярда Киплинга, в ту пору осуждённого уже всеми столпами советской литкритики, от Луначарского и Горького до Святополка-Мирского, за империализЬм и колониализЬм. Выбор перед Кавериным стоял простой: либо обезличить свою цитату, либо отказаться от её использования.Трудно упрекнуть советского писателя за то, что он почёл благоразумным упрятать под половицу авторство Теннисона. Но грех не вспомнить о погибшем капитане, на месте гибели которого действительно начертан тот самый девиз: To strive, to seek, to find, and not to yield. Тем более, что я уже писал о нём сегодня. Это Роберт Фалкон Скотт, британский полярный исследователь, погибший в Антарктиде.Метки: литература, плагиат, ссср, страх, цензура, цитатаМестонахождение: Новинский бульвар, Москва

15:11 Июнь, 2, 2016
dolboeb Пожаловаться Кастрация Джеральда Даррелла Коллега перечитал на днях (через 25 лет после первого знакомства) бессмертных «Гончих Бафута» Джералда Даррелла, в классическом русском переводе Эдварды Иосифовны Кабалевской, и впал в недоумение от занудства и бессодержательности картин африканской природы:Позади остался лес деревьев-великанов, сверкающих в своих роскошных мантиях из лакированных листьев, подобно гигантским зеленым жемчужинам, а впереди до самого туманно-голубого горизонта цепь за цепью встают горы, сливаясь и переходя одна в другую, словно огромные застывшие волны; они как бы обращают лицо к солнцу, а склоны их от подножия до гребня покрыты пушистым золотисто-зеленым мехом травы, которая зыблется по прихоти ветра и то светлеет, то темнеет, когда ветер ее завивает или разглаживает. Лес позади расцветал то буйным багрянцем, то зеленью самых ярких и резких тонов. Впереди же все цвета этого странного горного мира были мягкими и нежными — бледно-зеленый, золотистый и все оттенки теплого желтовато-коричневого. Плавные изгибы и складки холмов, покрытые этой нежной, пастельных тонов травой, очень напоминали природу Англии — ее южные низины, только в больших масштабах. Но вот солнце здесь сверкало без устали и нещадно палило — совсем уж не на английский лад.И действительно, читая такой пассаж, хочется себя ущипнуть, протереть глаза и заплакать. Неужели и правда писатель, которым мы так зачитывались и увлекались в детстве, и на самом деле столь зубодробительно уныл в своей тягомотной повествовательности? А то, что мы столько лет принимали за оргазм, на самом деле было бронхиальной астмой?! Поверить в это оказалось превыше моих сил, и я полез в первоисточник:Behind lay the vast green forest, looking from this distance as tight and impenetrable as lambs' wool; only on the hilltops was there any apparent break in the smooth surface of those millions of leaves, for against the sky the trees were silhouetted in a tattered fringe. Ahead of us lay a world so different that it seemed incredible that the two should be found side by side. There was no gradual merging: behind lay the forest of huge trees, each clad in its robe of polished leaves, glittering like green and gigantic pearly kings; ahead, to the furthermost dim blue horizon, lay range after range of hills, merging and folding into one another like great frozen waves, tilting their faces to the sun, covered from valley to crest with a rippling fur of golden-green grass that paled or darkened as the wind curved and smoothed it. Behind us the forest was decked out in the most vivid of greens and scarlets — harsh and intense colours. Before us, in this strange mountain world of grass, the colours were soft and delicate — fawns, pale greens, warm browns, and golds. The smoothly crumpled hills covered with this pastel-tinted grass could have been an English scene: the downland country of the south on a larger scale. The illusion was spoilt, however, by the sun, which shone fiercely and steadily in a completely un-English manner.Как видите (если видите), это оказались два совершенно разных текста. Вялый и безжизненный русский пересказ, полный выцветших штампов, не дотягивающий по содержательности до учебника природоведения — и живой, динамичный, с бесконечной изобретательностью в лексике, английский оригинал, где даже самое тривиальное наблюдение за природой окрашено неповторимой повествовательской иронией... Формализовать все различия между оригиналом и переводом, из-за которых на выходе получаются два столь непохожих текста, мне, наверное, было б сложновато. Но навскидку замечу три способа, какими переводчик перерабатывает искромётное авторское повествование в унылую словесную руду. — в первой фразе русской версии случился бессмысленный и беспощадный переход повествования из прошедшего времени в настоящее — связанный, видимо, с ошибочным истолкованием формы глагола lay, которая действительно является настоящим временем от to lay (класть), но в то же время — прошедшим от to lie (лежать). Даррелл всю дорогу описывает пейзаж как приключение, которое последовательно разворачивалось в прошлом, поэтому горы у него вставали, лежали и не сливались. Эдварда Иосифовна, не задумываясь, разворачивает рассказ в настоящее, отчего последовательность воспоминаний о сменявших друг друга картинах, поочерёдно увиденных рассказчиком давно и далеко, превращается в описание текущего пейзажа, детали которого встают, обращают, покрыты, зыблются, светлеют, темнеют, завивают или разглаживают прямо сейчас. Я не стану утверждать, что этот непрошенный переход из прошлого в настоящее время мог что-то серьёзно разрушить в моём детском восприятии этого отрывка. Это не болезнь, а симптом: переводчик тут просто вообще не заморачивается такими мелочами, как ритм и последовательность повествования. Достаточно маленькому камешку угодить в его туфлю, как он готов поступиться смыслом и логикой рассказа во имя точного, как ему кажется, следования словарному смыслу одного-единственного глагола.— Ahead of us lay a world so different that it seemed incredible that the two should be found side by side. There was no gradual merging, — рассказывает Даррелл во второй и третьей фразе отрывка. Переводчику эти «оценочные суждения» автора вообще показались лишними, так что они были просто выброшены из текста целиком. Какую смысловую и стилистическую нагрузку носит у Даррелла этот толкинистский запев «Впереди нас лежал мир, столь непохожий, что казалось немыслимым...» — очень хорошо понятно. Рассказчик ровно затем и разбавляет картины природы личными оценками, впечатлением, эмоцией, обобщением, чтоб не превратить свои путевые заметки в слегка беллетризованную версию линнеевского четырёхтомника Systema naturae. Даррелла потому так и увлекательно читать, что сам он, остроумный и живой рассказчик, присутствует в любой картинке, предлагает собственное впечатление и формирует наше — используя для этого богатейшую аппаратуру литературного английского языка. А Эдварда Иосифовна не видит ни смысловой, ни ритмической пользы в этих авторских встреваниях в пейзаж — поэтому просто их выкидывает, чтоб не мешали следить за переходами «багрянца» в «пастельные тона» и обратно.Эти два примера наглядно показывают, сколько отсебятины, искажений и правки вносит переводчик в каждое предложение исходного текста. Но последняя фраза отрывка переведена практически дословно, и на этом примере мы можем видеть, какую роль в выхолащивании даррелловского текста играет утрата смысла и интонации. The illusion was spoilt, however, by the sun, which shone fiercely and steadily in a completely un-English manner, — пишет Даррелл. Эта фраза — хрестоматийный образчик известного повествовательного приёма, который нашёл отражение не только в куче культовых английских текстов, от Лоренса Стерна до Монти Пайтона, но даже и в русских анекдотах про англичан. Например: Темза, сэр. Или: Cудя по звёздам, Ватсон, у нас спиздили палатку. Истинный англичанин, рассказывая про любой происходящий вокруг мегапиздец, использует исключительно отстранённый, академический тон, с запятыми, придаточными приложениями, строго следя за согласованием времён и правильностью грамматических конструкций. Самый яркий пример, на мой вкус — письмо «Моей вдове», оставленное умирающим капитаном Робертом Фальконом Скоттом в Антарктиде, когда все собаки были уже доедены, все товарищи по экспедиции — мертвы, и сам он готовится околеть в ближайшие часы от голода и холода. Капитан Скотт сидит за столом в неотапливаемой палатке, среди трупов своих спутников и обглоданных собачьих костей, докуривает последнюю трубку, и карандашом, зажатым в рукавице, выводит строки послания своей вдове (на самом деле, всё ещё жене, но Скотт — реалист, и безошибочно указывает её статус на момент получения письма): Had we lived, I should have had a tale to tell of the hardihood, endurance, and courage of my companions which would have stirred the heart of every Englishman. These rough notes and our dead bodies must tell the tale.По этим строкам, где умирающий человек описывает собственную гибель, можно и нужно изучать согласование времён в четырёх формах английского условного предложения. Собственно говоря, это и происходит спустя 104 года после гибели капитана. Строгое следование непроизносимым грамматическим формам — это и есть ответ истинного англичанина перед лицом стихии, смерти, Хаоса. Капитан Скотт — пример экстремальный. Даррелу, выезжающему по африканской дороги из чащобы на яркое солнце, гибель явным образом не угрожает. Но довольно очевидно, что ему в ближайшее время предстоит такое пекло, которого двигатель его грузовика в предыдущем абзаце уже не выдержал, вскипев от перегрева. А рассказчику дела нет до солнцепёка: сожалеет он лишь об испорченной иллюзии сходства камерунских холмов с южной Англией. И не забывает облекать своё сожаление в изысканные речевые конструкции.В русском переводе читаем: Но вот солнце здесь сверкало без устали и нещадно палило — совсем уж не на английский лад. В этой фразе нет ни иронии, ни подтекста, ни позиции автора, зато есть бессмысленное, применительно к Солнцу, слово «лад», из непонятно какого лексикона. На какой, извиняюсь, «лад» (или «ляд») светит солнце в Англии?! Наблюдение Даррелла о том, что Солнце ведёт себя in a completely un-English manner — изящно завуалированный упрёк светилу, которое своим яростным африканским поведением демонстрирует дурные манеры, и в Англии оно б себе такого не позволило. Чтобы это понять, почувствовать и передать в переводе, нужно взглянуть на Солнце, Африку, на весь наш мир глазами англичанина — а этого Эдварда Иосифовна сделать просто не в состоянии. Она смотрит на мир глазами советского переводчика, и просто своими словами пересказывает фабулу прочитанных английских записок, совершенно не пытаясь в процессе сохранить личность, юмор и интонацию автора.Так что приходится констатировать: Даррелла-то мы в детстве толком не читали. А читали мы куцый пересказ. Но тем замечательней, что прекрасный писатель смог к нам прорваться и увлечь своими книгами, несмотря на все глушилки и искажения, допущенные в советских изданиях.Метки: классика, книги, литература, переводМестонахождение: Новинский бульвар, Москва

14:04 Февраль, 9, 2016
dolboeb Пожаловаться «Война и мир»: последний блин комом Заключительный эпизод так отлично начинавшегося британского сериала обернулся чудовищным обломом. Причина, впрочем, на поверхности: подвёл хронометраж. Все события, случившиеся в романе между сентябрём 1812 и зимой 1820 года, пришлось упаковать в одну серию на 80 минут, а там и взятие Москвы, и отступление французов, и смерть полудюжины героев, и все счастливые развязки безнадёжных любовных сюжетов, и подводка к тому самому декабрьскому восстанию, в качестве приквела к которому изначально писалась вся эпопея...Естественно, сценаристам этих 80 минут пришлось перепахать всю фабулу четвёртого тома и эпилога с таким мандатом на сюжетные вольности, которого у них не было в предшествующих пяти сериях. И они им вовсю злоупотребили: добавили сцены, которых нет в романе, убрали слишком сложные для зрителя сюжетные линии, напридумывали встреч и диалогов, которые противоречат событиям из книги... Может быть, по отдельности все эти отступления от исходного текста и не так важны, но в целом ощущение осталось такое, что к последней серии роман оказался для экранизаторов слишком сложен, и «выпрямление» его сюжета свелось к подмене всех этих исторических сложностей плосковатыми экранными штампами.Отдельно забавно, что при спрямлении сюжета из него выпали все важные для Толстого эпизоды стыдного поведения русских в войне 1812 года: линч Верещагина, расстрел пленных, грабежи после освобождения Москвы. Если б этот сериал был снят в России, при финансовой поддержке Минкульта, мы б со спокойной душой предположили б тут цензуру исходного текста по заказу властей. Но сценаристам BBC Мединский явно ничего не диктовал. Они спинным мозгом почувствовали, что good guys не должны совершать bad things, и исключили эти трудные места из сюжета. До кучи исключили и центральное для эпилога обещание Николая Ростова порубить шашкой и Пьера Безухова, и Николеньку Болконского, и генерала Денисова, если незнакомый, но облечённый властью Аракчеев ему прикажет убивать своих родных. По замыслу Толстого, обещание было пророческим, с совершенно точным сроком исполнения: 14/12/1825. Но у создателей сериала нет задачи грузить зрителей отсылками к дальнейшей российской истории, в которой одни из героев станут палачами, а другие — жертвами. Для нужд экранизации про войну 1812 года нужна картинка попроще. Где русские всегда правы, и все они заодно. Хотя в романе дана картина совершенно противоположная: одни русские в двадцатиградусный мороз ценою жизни изгоняют Наполеона из Москвы, покуда другие в безопасности и уюте петербургских салонов жонглируют пустыми ура-патриотическими лозунгами и критикуют действия своих спасителей. У Толстого между людьми, спасшими Россию в боях 1812 года, и отсидевшимися в питерском тылу поцреотами — та самая пропасть, которая в итоге приведёт к восстанию на Сенатской площади. А в сериале русское общество 1812 года — монолит, единству которого ничто не угрожает. Это, конечно, обидный отказ и от литературной, и от исторической достоверности, но от себя замечу, что весь шестой эпизод спасает княжна Марья в исполнении Джесси Бакли. Ради неё одной эту серию стоит смотреть.Метки: кино, литература, сериалыМестонахождение: Новинский бульвар, Москва

19:12 Февраль, 5, 2016
dolboeb Пожаловаться Вор энд Пис: отличное кино Нет, ну вот вы что хотите со мной делайте, но «Война и мир», последнюю серию которой в ближайшее воскресенье покажут на BBC — абсолютно блестящая экранизация.Не могу сказать, что я себе представлял героев Толстого именно такими. Честно говоря, у меня при первом чтении романа вообще никаких визуальных образов в голове не складывалось (по молодости и бедности воображения). Но атмосфера, в которой существуют и действуют персонажи романа — в британском сериале она поразительно ловко и грамотно сконструирована, без швов и видимых противоречий, без отклеившихся усов и мелькающих в кадре задников декораций... Кучу обсуждений за последний месяц довелось прочитать на тему «Что они сделали правильно/неправильно», с точки зрения историзма и верности букве романа (в английских СМИ почему-то всё больше обсуждают член солдата в прайм-тайме BBC — корпорация успела уже сделать заявление о его допустимости). По большому счёту, сериал осторожно хвалят, отмечая бережное отношение к первоисточнику, одобряют игру актёров и большой бюджет. Пока что не видел споров на тему, позовут ли теперь Безухова играть хоббита в следующих «Звёздных войнах» — думаю, просто невнимательно следил... Даже если до сих пор их действительно не было, с понедельника всё равно начнутся, когда окончится показ.Что же касается любимого моего сюжета про «как всё было на самом деле», то подумалось мне, что существуют как минимум три реальности, в которых происходит действие великой эпопеи. Одна — историческая, которой не застали не только мы. Сам Лев Николаевич, родившись в 1828 году, реконструировал её не по собственной памяти о событиях. Другая реальность — выстроенная писателем в романе, вполне самоценная, и куда лучше нам понятная, чем та, историческая, которой никто не помнит. И третья — наша собственная, внутренняя вселенная «Войны и мира», сложившаяся из текста романа, наших знаний об эпохе и её героях, жизненного опыта и воображения. К этим трём реальностям разные режиссёры, начиная с 1913 года, пытаются подмешать своё собственное видение — с Иваном Мозжухиным, Одри Хепбёрн, Генри Фондой, Анитой Экберг, Штирлицем и Бондарчуком в главных ролях. Иногда получается, чаще — вызывает протест и насмешку. В общем случае лучший способ примирить зрителя с экранизацией — забыть об оригинале и не сравнивать кино с первоисточником.А вот английский сериал как раз прекрасен тем, что адресован поклонникам исходного текста. Это именно что экранизация, не претендующая ни на какую самостоятельную, отдельную от книги, ценность. Безо всякой попытки что-нибудь переосмыслить, заново открыть, осовременить или самовыразиться. А самая большая с этим сериалом проблема — что после просмотра каждой серии хочется тут же перечитывать соответствующие части романа. Хотя, казалось бы, я это уже делал совсем недавно, в связи с другим телепроектом на ту же тему...PS. Впрочем, ежели кому-то из читателей хочется повода доебаться до исторической правды и её искажений в сериале — тут не надо даже разглядывать наполеоновский орден Legion d'Honneur на груди французского эмигранта-роялиста. Письмо фельдмаршала Кутузова князю Болконскому, составленное в соответствии с требованиями Декрета Наркомпроса РСФСР от 23.12.1917 — это, на мой взгляд, даже круче, чем крепостные девушки, поющие песню Исаака Дунаевского «Парня мало: дога полюбила я» из кинофильма «Кубанские казаки» в британской экранизации «Онегина». Метки: кино, классика, литература, сериалыМестонахождение: Новинский бульвар, Москва

Previous Previous