Алексей Браточкин - Academia.edu (original) (raw)
Papers by Алексей Браточкин
Сборник статей о политике памяти, изданных Институтом истории НАН (Украина , Киев)
3 июля 2014 года, в День Независимости, в Минске был открыт новый музей Великой Отечественной вой... more 3 июля 2014 года, в День Независимости, в Минске был открыт новый музей Великой Отечественной войны i. В церемонии принимали участие президент Беларуси Александр Лукашенко и президент России Владимир Путин, что подчеркивало политическую (а не только культурную) значимость события. История Второй мировой войны до сих пор занимает важное место в дискурсе политических элит двух стран, а также в коллективной исторической памяти белорусского и российского обществ, однако в данном тексте внимание будет уделено не столько самой истории войны, сколько изменениям политического, экономического, культурного и иного контекстов, в которых теперь функционирует новый Музей Великой Отечественной войны в Минске. Эти изменения сегодня определяют те специфические формы публичной репрезентации истории, с которыми мы сталкиваемся в Беларуси и воплощением которых стала экспозиция музея. О каких изменениях идет речь? После прихода к власти Александра Лукашенко в 1994 году, развитие Беларуси многим стало представляться в качестве феномена «ресоветизации» общества и его структур. Символического разрыва с советским прошлым не произошло, а отсылки к нему долгое время были частью политической риторики ii. Однако позже стало понятно, что «ресоветизация» Беларуси и континуитет советского наследия имеют свои границы, хотя постоянно возникает вопрос о том, с чем мы имеем дело в постсоветской Беларуси, с «советскими» практиками, реализованными в новых условиях или же с чем-то новым, что мы еще должны понять и проанализировать. Несмотря на санкции со стороны ЕС, направленные против политических элит, Беларусь сегодня не является закрытой страной, она на разных уровнях и в различной степени включена в процессы глобализации и разные формы международного сотрудничества (в том числе и в музейной сфере). Внутри страны формируется частный бизнес (хотя и опосредованный часто государством и специфически связанный с ним), возникают новые социальные группы и акторы гражданского общества. Все это происходит на фоне сохранения «старых» (советских) символов, значение которых постепенно переопределяется. Социальные трансформации в Беларуси с их временными и смысловыми разрывами совпали с еще одним процессом — угасанием коммуникативной «живой» памяти о Второй мировой войне. К 2014 году прошло уже более 75 лет с начала Второй мировой войны, мы являемся свидетелями того, как коммуникативная память о ней, продолжительность которой, как считают Ян и Алейда Ассманы, использовавшие это понятие «коммуникативной памяти» в своих теоретических работах, составляет около 80 лет, практически полностью исчезает, и вместо нее формируются другие способы «напоминания» обществу о его истории. Описанные выше проблемы белорусской социальной «эволюции» (и недостатка рефлексии по ее поводу) становятся более очевидными, если мы обратим внимание на риторику беспокойства по поводу истории, которую часто озвучивают как представители режима, так и частные лица в дискурсе памяти о событиях Второй мировой войны. Риторические фигуры о том, что мы не можем «позволить отнять … главное завоевание-Великую Победу!», «мы твердо заявляем о недопустимости пересмотра итогов Второй мировой войны», «сегодня необходимо сделать всё возможное, чтобы остановить ревизию истории» являются не только частью политических речей, но и рамкой для массовых рассуждений в социальных сетях iii. И возникает вопрос о том, чем обусловлена одержимость этой риторикой, если абстрагироваться от непосредственной истории Второй мировой войны? Обычное объяснение сводится к идее инструментализации истории политическими элитами, но эффективность такой инструментализации свидетельствует о том, что за ней скрывается нечто большее. Скорее речь идет о фундаментальном общественном беспокойстве по поводу отчуждения от истории после распада СССР и являющемся одним из проявлений травмы от расставания с коммунизмом, пусть даже в мягком белорусском варианте.
http://eurocafe.by/lecture/2015/06/07/rabota-s-proshlym-v-gorodskom-prostranstve-specifika-belarusi
http://n-europe.eu/tables/2014/05/28/sport\_i\_natsionalizm\_glavnoe\_ne\_pobeda\_uchastie
Рецензия на: Станоўчыя практыкі захавання і папулярызацыі габрэйскай спадчыны: дапаможнік на асно... more Рецензия на: Станоўчыя практыкі захавання і папулярызацыі габрэйскай спадчыны: дапаможнік на аснове польскага і беларускага досведу: [зборнік артыкулаў навукова-практычнай канферэнцыі, г. Брэст, 20―21 жніўня 2011 г.] / пад рэдакцыяй А. Бяляўскай, А. Максімоўскай, А. Сідаровіч. – Варшава: Музей гісторыі польскіх габрэяў, 2012. – 270 с. http://palityka.org/2013/06/evrejskoe-nasledie-iz-belarusskoj-i-polskoj-perspektivy/
Рецензия на книгу: Науменко Л. И. Белорусская идентичность. Содержание. Динамика. Социально-демог... more Рецензия на книгу: Науменко Л. И. Белорусская идентичность. Содержание. Динамика. Социально-демографическая и региональная специфика. Мн., 2012.
http://gefter.ru/archive/11967
Сокращенный текст доклада на семинаре "Культура 3.0" в Киеве 15 ноября 2014 года
Drafts by Алексей Браточкин
Доклад на конференции "Извлекаем ли мы уроки из прошлого?" (Варшава 27-30 октября 2016 г.). Кул... more Доклад на конференции "Извлекаем ли мы уроки из прошлого?" (Варшава 27-30 октября 2016 г.).
Культура памяти в Беларуси (1988-2016 гг.) : от раскола к консервативному консенсусу? Алексей Браточкин , Центр публичной истории Европейского колледжа Liberal Arts в Беларуси (Минск, Беларусь) Мы сегодня будем говорить о постсоциалистической культуре памяти в Беларуси, хотя не существует единого образца или модели культуры памяти для стран бывшего Восточного блока и всех бывших частей СССР, но есть параллельные траектории динамики культуры памяти. И, конечно, «новая» культура памяти связана с тем, что происходило в период позднего социализма. Также можно сформулировать ряд вопросов к обсуждению проблем культуры памяти в Беларуси и ее динамики: Какова динамика культуры памяти и политики памяти в Беларуси, в условиях авторитаризма? В каких терминах можно говорить об этой динамике и о том, какой может быть модель культуры памяти в белорусском контексте? Насколько к белорусскому контексту применима, например, модель «мемориальной культуры», описанная Алейдой Ассман на примере Германии? Какие акторы могут влиять на политику памяти в стране, есть ли возможность публичного обсуждения вопросов, связанных с исторической памятью, как идет этот диалог и т.д. ? Также мы попытаемся рассмотреть разные периоды официальной политики памяти в Беларуси , исходя из идеи о том, что раскол культуры памяти, возникший в 1990-е годы, сегодня постепенно преодолевается. Однако та модель «общенациональной» культуры памяти, которая формируется, основана не столько на согласии по поводу самих исторических событий, сколько на разных практиках символического насилия над той памятью, которая не вписывается в конкурирующие модели идентичности.
Books by Алексей Браточкин
This special Jewish issue of “Belarusian Review” is the result of a project combining the efforts... more This special Jewish issue of “Belarusian Review” is the result of a project combining the efforts of “Belarusian Review,” its online platform The_Point Journal, the Goldstein-Goren Diaspora Research Center at Tel Aviv University, and the Center for Belarusian Studies at the Southwestern College in Winfield, KS.
Сборник статей о политике памяти, изданных Институтом истории НАН (Украина , Киев)
3 июля 2014 года, в День Независимости, в Минске был открыт новый музей Великой Отечественной вой... more 3 июля 2014 года, в День Независимости, в Минске был открыт новый музей Великой Отечественной войны i. В церемонии принимали участие президент Беларуси Александр Лукашенко и президент России Владимир Путин, что подчеркивало политическую (а не только культурную) значимость события. История Второй мировой войны до сих пор занимает важное место в дискурсе политических элит двух стран, а также в коллективной исторической памяти белорусского и российского обществ, однако в данном тексте внимание будет уделено не столько самой истории войны, сколько изменениям политического, экономического, культурного и иного контекстов, в которых теперь функционирует новый Музей Великой Отечественной войны в Минске. Эти изменения сегодня определяют те специфические формы публичной репрезентации истории, с которыми мы сталкиваемся в Беларуси и воплощением которых стала экспозиция музея. О каких изменениях идет речь? После прихода к власти Александра Лукашенко в 1994 году, развитие Беларуси многим стало представляться в качестве феномена «ресоветизации» общества и его структур. Символического разрыва с советским прошлым не произошло, а отсылки к нему долгое время были частью политической риторики ii. Однако позже стало понятно, что «ресоветизация» Беларуси и континуитет советского наследия имеют свои границы, хотя постоянно возникает вопрос о том, с чем мы имеем дело в постсоветской Беларуси, с «советскими» практиками, реализованными в новых условиях или же с чем-то новым, что мы еще должны понять и проанализировать. Несмотря на санкции со стороны ЕС, направленные против политических элит, Беларусь сегодня не является закрытой страной, она на разных уровнях и в различной степени включена в процессы глобализации и разные формы международного сотрудничества (в том числе и в музейной сфере). Внутри страны формируется частный бизнес (хотя и опосредованный часто государством и специфически связанный с ним), возникают новые социальные группы и акторы гражданского общества. Все это происходит на фоне сохранения «старых» (советских) символов, значение которых постепенно переопределяется. Социальные трансформации в Беларуси с их временными и смысловыми разрывами совпали с еще одним процессом — угасанием коммуникативной «живой» памяти о Второй мировой войне. К 2014 году прошло уже более 75 лет с начала Второй мировой войны, мы являемся свидетелями того, как коммуникативная память о ней, продолжительность которой, как считают Ян и Алейда Ассманы, использовавшие это понятие «коммуникативной памяти» в своих теоретических работах, составляет около 80 лет, практически полностью исчезает, и вместо нее формируются другие способы «напоминания» обществу о его истории. Описанные выше проблемы белорусской социальной «эволюции» (и недостатка рефлексии по ее поводу) становятся более очевидными, если мы обратим внимание на риторику беспокойства по поводу истории, которую часто озвучивают как представители режима, так и частные лица в дискурсе памяти о событиях Второй мировой войны. Риторические фигуры о том, что мы не можем «позволить отнять … главное завоевание-Великую Победу!», «мы твердо заявляем о недопустимости пересмотра итогов Второй мировой войны», «сегодня необходимо сделать всё возможное, чтобы остановить ревизию истории» являются не только частью политических речей, но и рамкой для массовых рассуждений в социальных сетях iii. И возникает вопрос о том, чем обусловлена одержимость этой риторикой, если абстрагироваться от непосредственной истории Второй мировой войны? Обычное объяснение сводится к идее инструментализации истории политическими элитами, но эффективность такой инструментализации свидетельствует о том, что за ней скрывается нечто большее. Скорее речь идет о фундаментальном общественном беспокойстве по поводу отчуждения от истории после распада СССР и являющемся одним из проявлений травмы от расставания с коммунизмом, пусть даже в мягком белорусском варианте.
http://eurocafe.by/lecture/2015/06/07/rabota-s-proshlym-v-gorodskom-prostranstve-specifika-belarusi
http://n-europe.eu/tables/2014/05/28/sport\_i\_natsionalizm\_glavnoe\_ne\_pobeda\_uchastie
Рецензия на: Станоўчыя практыкі захавання і папулярызацыі габрэйскай спадчыны: дапаможнік на асно... more Рецензия на: Станоўчыя практыкі захавання і папулярызацыі габрэйскай спадчыны: дапаможнік на аснове польскага і беларускага досведу: [зборнік артыкулаў навукова-практычнай канферэнцыі, г. Брэст, 20―21 жніўня 2011 г.] / пад рэдакцыяй А. Бяляўскай, А. Максімоўскай, А. Сідаровіч. – Варшава: Музей гісторыі польскіх габрэяў, 2012. – 270 с. http://palityka.org/2013/06/evrejskoe-nasledie-iz-belarusskoj-i-polskoj-perspektivy/
Рецензия на книгу: Науменко Л. И. Белорусская идентичность. Содержание. Динамика. Социально-демог... more Рецензия на книгу: Науменко Л. И. Белорусская идентичность. Содержание. Динамика. Социально-демографическая и региональная специфика. Мн., 2012.
http://gefter.ru/archive/11967
Сокращенный текст доклада на семинаре "Культура 3.0" в Киеве 15 ноября 2014 года
Доклад на конференции "Извлекаем ли мы уроки из прошлого?" (Варшава 27-30 октября 2016 г.). Кул... more Доклад на конференции "Извлекаем ли мы уроки из прошлого?" (Варшава 27-30 октября 2016 г.).
Культура памяти в Беларуси (1988-2016 гг.) : от раскола к консервативному консенсусу? Алексей Браточкин , Центр публичной истории Европейского колледжа Liberal Arts в Беларуси (Минск, Беларусь) Мы сегодня будем говорить о постсоциалистической культуре памяти в Беларуси, хотя не существует единого образца или модели культуры памяти для стран бывшего Восточного блока и всех бывших частей СССР, но есть параллельные траектории динамики культуры памяти. И, конечно, «новая» культура памяти связана с тем, что происходило в период позднего социализма. Также можно сформулировать ряд вопросов к обсуждению проблем культуры памяти в Беларуси и ее динамики: Какова динамика культуры памяти и политики памяти в Беларуси, в условиях авторитаризма? В каких терминах можно говорить об этой динамике и о том, какой может быть модель культуры памяти в белорусском контексте? Насколько к белорусскому контексту применима, например, модель «мемориальной культуры», описанная Алейдой Ассман на примере Германии? Какие акторы могут влиять на политику памяти в стране, есть ли возможность публичного обсуждения вопросов, связанных с исторической памятью, как идет этот диалог и т.д. ? Также мы попытаемся рассмотреть разные периоды официальной политики памяти в Беларуси , исходя из идеи о том, что раскол культуры памяти, возникший в 1990-е годы, сегодня постепенно преодолевается. Однако та модель «общенациональной» культуры памяти, которая формируется, основана не столько на согласии по поводу самих исторических событий, сколько на разных практиках символического насилия над той памятью, которая не вписывается в конкурирующие модели идентичности.
This special Jewish issue of “Belarusian Review” is the result of a project combining the efforts... more This special Jewish issue of “Belarusian Review” is the result of a project combining the efforts of “Belarusian Review,” its online platform The_Point Journal, the Goldstein-Goren Diaspora Research Center at Tel Aviv University, and the Center for Belarusian Studies at the Southwestern College in Winfield, KS.