   Я понимал, что нужно было решать главную на тот момент проблему польского театра — колоссальную пропасть, которая в конце 1980-х — начале 1990-х отделяла польский театр от жизни. Дело тут даже не в том, что актеры на сцене не разговаривали друг с другом, а декламировали тексты на каком-то искусственном языке. Тогда в Польше культура и жизнь существовали как бы параллельно друг от друга — мы все жили в дерьме, а в театр приходили как на праздник, чтобы отвлечься от будней. Меня такое положение вещей категорически не устраивало. Поэтому свои первые спектакли я нарочно старался делать с актерами, не имевшими «правильных» данных. Это, вы уж извините, проблема многих русских актеров: они красивые, статные, у них сильные голоса, могут и спеть, и станцевать, и всего этого слишком много. Понимаете, о чем я? Для того чтобы заниматься театром, мне нужны были пусть некрасивые, но умные. Чтобы с ними было о чем поговорить — и мне, и публике. Это самое главное. Помню, когда в 1999 году я ставил в Варшаве «Гамлета» — конечно, «хромого» «Гамлета», без всякой романтики и пафоса, — на роль Гертруды была назначена очень толстая женщина лет пятидесяти. В официальном театре ее бы никто на сцену в трагедии Шекспира не выпустил. И вот на репетиции она примерила свой костюм, роскошное белое свадебное платье — как она начала рыдать по своей ушедшей молодости! Вот это была трагедия…http://os.colta.ru/theatre/events/details/21289/?expand=yes#expand |
|