Иван МАЛЮТИН "Самогон получается хороший!.." (original) (raw)

About

Всё, что вы всегда хотели знать о "Крокодиле", но боялись спросить...

Profile
sergey_repiov posting in old_crocodile

Page Summary
[#] (no subject)

Navigation
Recent Entries Archive Friends Profile Старый "Крокодил" Flag

March 2024
12345678910111213141516171819202122232425262728293031

Иван МАЛЮТИН "Самогон получается хороший!.."	Jan. 13th, 2008 @ 05:45 pm

МАЛЮТИН ИВАН АНДРЕЕВИЧ

(1891—1932)

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Малютин родился в крестьянской семье.
Детство прошло в Тульской губернии.
Художественное образование получил в Москве, окончив в 1911 г. бывшее Императорское Строгановское училище по классу известного скульптора Н. Андреева. Первые рисунки и карикатуры были напечатаны в журнале «Рампа и Жизнь». В это же время работал в частной опере С. И. Зимина как художник-декоратор. После Великой Октябрьской социалистической революции Малютин целиком посвятил свое творчество пролетариату. Вместе с М. Черемных и В. Маяковским работал в «Окнах сатиры РОСТА». В 20—30-х годах Малютин постоянно печатался в журналах: Бов, Бегемот, Безбожник, Бич, Бузотер, Заноза, Красный Перец, Лапоть, Смехач, Чудак, Крокодил.

Редакторы юмористических журналов, как правило, не смеялись, принимая рисунки художников, а просто мрачно говорили: «Очень смешно. Пойдет». Но нет правил без исключения, и таким исключением и был Иван Андреевич Малютин. Редакторы — да, редакторы смеялись.
Это утверждал Черемных, хорошо знавший и любивший Малютина. Они много работали вместе: и в «Окнах РОСТа», и в «Безбожнике», и в «Крокодиле».
До этой их совместной работы Малютин был декоратором в частной опере купца Зимина.
Зимин любил талантливого молодого художника; однажды взял его в Крым и всюду за собой таскал. Когда Малютина спрашивали:
— Ну, как в Крыму солнце? Светло? Тепло?
— Не знаю,—отвечал Малютин.— По-моему, и холодно, и темно, и сыро. (Зимин из винных погребов не вылезал.)
Как-то Малютин сделал декорации к опере, в которой должен был выступать Шаляпин. Шаляпину декорации Малютина не понравились. Несдержанный на язык, он сказал:
— Вот я вызову роту солдат, и пускай они эти декорации... Малютин ответил:
— Вызывайте. Вам все равно придется в них петь.
Зимин принял сторону Малютина, и Шаляпин пел. После спектакля он сказал Малютину:
— А знаешь, говорят, что декорации очень эффектны.
— Это потому, что вы так великолепно пели, Федор Иванович! —ответил Малютин.

В жизни Малютин был остроумный, веселый и просто хороший человек, но и насмешник знаменитый. Как-то собрались гости. Напросился в компанию художников один актер, напыщенный и с «фасоном». Малютин очень уж за ним ухаживал, восторгаясь его талантом, о котором никто и понятия не имел. Беспрерывно произносил тосты за его здоровье, и в конце концов актер размяк в буквальном и в переносном смысле слова. Больше его не приглашали. Но на всех вечеринках красовался выразительный плакат Малютина «Кто сегодня будет Петей?» (так звали актера).
Черемных восхищался ярким талантом Малютина и не стеснялся, как он говорил открыто, «драть с него». Правда, в РОСТе вообще все перенимали друг у друга. И только Иван Малютин никогда никому не подражал.
В Москву приехали ленинградские художники. Они очень хвалили Черемныха. Тогда Михаил Михайлович спросил:
— А как вам нравится Малютин? Мы считаем его лучшим художником РОСТа.
— Да, конечно, он хороший художник, но уж очень он вам, товарищ Черемных, подражает.
И Черемных, посмотрев на улыбающегося Малютина, сказал:
— Ай, ай, ай! Ваня! Как же тебе не стыдно!
Малютин был вообще выдумщик и изобретатель. Например, он выдумал, как быстро и легко делать в рисунках зданий множество окон. И он «изобрел» самогонный аппарат, а после в Крокодил поступило письмо: «...передайте большую благодарность художнику Малютину. Мы сделали точно по его рисунку самогонный аппарат, и самогон получается хороший».
Однажды в огромной ростинской мастерской Малютин и Черемных работали над очередными, как всегда, срочными плакатами. Входит Платон Михайлович Керженцев, руководитель РОСТа, с каким-то коренастым иностранцем. К приходу иностранцев художники привыкли. Они ходили толпами с переводчиками, и обычно Малютин показывал плакаты, а тут Керженцев оставляет иностранца одного и уходит.
Иностранец начинает молча рассматривать плакаты. Черемных говорит:
— Ваня, давай показывай. Как-то неудобно.
Малютин с досадой бросает кисть и подходит к иностранцу:
— Вот это Ллойд-Джордж... Это Клемансо... Иностранец ломаным языком повторяет:
— Клемансо, Клемансо.
Малютин скучным голосом продолжает рассказывать. Иностранец кивает головой. И вдруг Черемных с ужасом слышит, как Малютин начинает очень весело пересыпать свои объяснения крепкими словечками.
Иностранец невозмутимо слушает. -
Малютин входит в азарт. Черемных наконец не выдерживает:
— Ваня, перестань. А вдруг он понимает?
— Черта лысого он понимает! Сходи к Керженцеву. Некогда же! Пусть сам с ним возится.
Черемных идет к Керженцеву и говорит ему:
— Платон Михайлович, возьмите от нас эту иностранную чурку. Ну, невозможно же! Он все равно ничего не понимает!
— То есть как не понимает?! Он же превосходно говорит по-русски. Черемных вбегает в мастерскую, отводит в сторону Малютина и шепотом говорит ему:
— Ваня, он говорит по-русски!
Малютин бледнеет, потом краснеет и, махнув рукой, решительно подходит к иностранцу.
— Все.равно вы, иностранцы, ни черта в нашем искусстве не понимаете!
— Ну как же не понимаем? Мы хорошо знаем ваше прекрасное искусство и в особенности эту великолепную наглядную агитацию,— почти' без акцента говорит по-русски иностранец.
Расстались они друзьями. Это был Джон Рид.