Мусульманский Петербург. Исторический путеводитель (original) (raw)
Related papers
Мусульмане в советском Петрограде – Ленинграде (1917–1991). М.: ООО «Садра», 2017.
Уникальный фотоальбом представляет собой иллюстрированную историю мусульманской общины советского Петрограда – Ленинграда. Особого внимания заслуживают снимки, сделанные в пригородах Ленинграда и в Ленинградской области. Включенные в альбом фотоматериалы из государственных и частных архивов органично дополняют друг друга, позволяя взглянуть на историю мусульманской общины не только глазами фотографа-исследователя, но и самих верующих. Большая часть фотографий публикуется впервые.
M. M. Yunusov Who Were the First Europeans in Palmyra? The article considers several excerpts from the travelers’ notes and letters of the XIIth and the first part of the XVIIth centuries that gave rise to some modern statements that Benjamin of Tudela, Pietro della Valle and Jean-Baptiste Tavernier had visited Palmyra. In the given revision of their texts it seems more evident that none of them had ever seen Palmyra in person. Thus the credit for the discovery of Palmyra for the modern Europe belongs to the English merchants headed by Rev. R. Huntington, chaplain of the Levantine Company in Aleppo, who paved the way to the legendary Tadmor for all the following travelers and researchers in 1678. Key words: Palmyra; Tadmor; Benjamin of Tudela; Pietro della Valle; Jean-Baptiste Tavernier; Robert Huntington; Aleppo; Taiba; el Her; Baalbek.
This article looks into the history of Muslim community of Petrograd‑ Leningrad during the Soviet time. The author pays special attention to its little‑known and understudied aspects by referring to a wide range of sources from oral memoirs to diary extracts. Of particular importance are photographic materials from state and private photo archives. The picture helps to provide a broader view of the history of Muslim community, both from the standpoint of a photographer and through the eyes of believers themselves. Special focus is made on the life of the two imam‑khatibs of the Leningrad Cathedral Mosque: Yakub Halekov and Hafiz Mahmutov. The author examines how official and unofficial leaders and institutions governing Tatar‑ Muslim community in Leningrad and a number of towns in the Leningrad region emerged and worked. Some photographs coming from private archives often serve as a starting point for a broader study of forms of Islam in the Soviet Union.
Венков, Никола Ат. 2012. Традиционният мюсюлмански град. Портрет и подходи. Ориенталия, 15-16: 82-152. [Venkov, Nikola A. 2012. The traditional Muslim city: portrait and approaches. Orientalia, 15-16: 82-152.], 2012
Западният научен интерес към особеностите на урбанизма в мюсюлманските държави датира от 20-те години, когато в контекста на колониалните изследвания се създава единен модел за "ислямския град". По-късно той е подложен на сериозна критика и от 70-те години насам авторите напускат академичния консенсус в търсене на разнопосочни подходи за осмисляне на проблема. Статията проследява това развитие и въвежда читателя в западния колониален и постколониален дискурс върху мюсюлманския град. Разгледаните примери са локализирани най-вече в Северна Африка и Леванта и обхващат цялата история на исляма от VI век до началото на ХIХ век. Те могат да послужат за сравнителен контекст на естествения обект на българските изследвания - града на Балканите през османската епоха. Основният фокус на статията е върху епистемологичния дебат - как да подходим към теоретизирането на градските форми и обществена текстура в мюсюлманските страни. Разгледаните автори са подбрани така, че да представят възможно най-широк спектър от изследователски подходи и парадигми. Поставянето им в диалог помежду си показва, че не може да се избере един най-добър модел или теория на мюсюлманския град. От друга страна смятам, че може да се изведе набор от „добри изследователски практики”, което правя в заключението. С помощта на тези практики смятам, че и понятието „ислямски град” може да бъде изпълнено с ново, по-издържано съдържание. This article introduces the reader to Western colonial and post-colonial research on urbanism in Muslim lands, placing special focus on the epistemological debates.Western academic interest in Muslim cities dates back to the 1920s. In the context of colonial science was developed and refined the so-called model of the “Islamic city”. It was later heavily criticised and by the 1960s-1970s authors were actively breaking away from the academic consensus, pursuing a plethora of discordant research avenues. While asking what can be Islamic about a city this article presents a number of important problems of the historical sociology of the city. The studies reviewed here have been selected to represent a maximum variety of research paradigms and approaches and span Muslim history from the Early Caliphate to the early 19th century. Setting those studies in dialogue with each other is meant to show that there can be no one best model or theory for the Muslim city. I believe there are best research practices, however, which can be gleaned through this dialogue. These may help to re-conceptualise and reinvigorate the notion of Islamic city, as outlined in the conclusions.
2020
В статье публикуются итоги исследований мусульманских захоронений на могильнике «Тоянов городок», который является одним из самых ранних памятников ислама в Нижнем Притомье. Делается вывод, что в середине-второй половине XVII в. на кладбище сосуществовали две разные группы мусульманских захоронений. Первая группа мусульманских захоронений объединяет безынвентарные погребения с положением умерших головой на северо-запад с доворотом лица направо. Сделан вывод, что эта традиция не характерна для погребального обряда Нижнего Притомья и является привнесенной с территории Тарского Прииртышья. Появление на «Тояновом городке» захоронений с северо-западной ориентацией связано с переселением в окрестности Томска чатских татар в первой трети-середине XVII в. Для второй группы характерно соблюдение киблы положением умершего головой на юго-восток с доворотом лица налево. Инвентарь в этих захоронениях присутствует, что отражает пережитки доисламских верований. Происхождение этой группы захоронений объясняется трансформацией местного погребального обряда. Во второй половине XVII в. происходит исчезновение курганного способа захоронения, и растет количество безынвентарных погребений в связи с укреплением новой веры. При этом в обряде фиксируются пережитки доисламских верований, что само по себе закономерно для распространения любой религии в мире. Автор приходит к заключению, что на рубеже XVII-XVIII вв. исчезает обычай укладывать умерших головой на юго-восток, и «северо-западная» кибла вытесняет местную традицию. В начале XVIII в. в погребальном обряде происходят существенные перемены: окончательно исчезают курганные насыпи, могилы становятся глубже, появляются ниши (подбои), чего не отмечалось в более ранних мусульманских некрополях. Перемены связаны с прибытием мусульманского населения из Поволжья и Предуралья и их расселением в Татарской Слободе. С начала XVIII в. вплоть до рубежа XIX-XX в. мусульманский обряд унифицировался и существовал в неизменном виде.
Мусульманский книжник советской Москвы: библиотека имама Ахметзяна Мустафина
Islamology, 2017
The article summarizes some material on the study of the imam-khatyb of Moscow Cathedral Mosque Ahmetzyan Mustafin’s library (1902– 1986). The analysis of Mustafin’s book collection is determined not only by purely bookish interest, but also by the intention to study more thoroughly the daily life of a prominent Muslim religious figure of the Soviet times, his reading interests, his attitude to the book culture, his approach for collecting religious and reference literature. The chronological scope of the collection includes books and manuscripts up to the late eighteenth century — and until the 1970s and early 1980s. Mustafin’s library contains books in Arabic, Turkish, Tatar and Farsi. It also covers various spheres of Muslim theology — Qur’anic exegetics (tafsir), prophetic traditions (hadith), the biographies of the Prophet and his companions (sira), history (tarih), religious law and its methodology (fiqh wa usul al-fiqh), morality (akhlaq), mysticism (tasawwuf) and philosophy ...
Саидъ-Гани Саидазимб a ѳ в a о движбніи мусудьманскихъ падомнишъ въ |Иекку въ 1908 году. ГЛАВА ПЕРВАЯ. Хаджъ 19О8-9 года. Слѣдуя завѣтамъ пророка Магомета, ежегодно къ празднику "Курбанъ-Хаитъ" въ Мекку стекаются паломники мусульмане. Главный контингента паломниковъ составляютъ жители Аравіи и Турціи, меньшинство же составляютъ паломники, прибывающіе изъ владѣній Россійской Имперіи, Бухары, Китая и Персіи. ГІо статистическимъ даннымъ, собраннымъ въ послѣдніе годы, общее количество всѣхъ паломниковъ, посѣщающихъ Мекку, достигаетъ ежегодно до 180-200 тысячъ человѣкъ, въ числѣ которыхъ меньшинство 8-12 тысячъ-составляютъ паломники изъ Россіи, хотя количество таковыхъ въ послѣднее время стало замѣтно прогрессировать, отчасти вслѣдствіе упорядоченія способовъ лередвиженія и сравнительной дешевизны проѣзда по желѣзнымъ дорогамъ, отчасти и по инымъ причинамъ, изложеннымъ ниже. До открытія желѣзнодорожныхъ сообщеній въ Закаспійскомъ краѣ, соединившихъ центръ Tj% хестанскаго края съ Закавказьемъ, паломники двигались караваннымъ путемъ черезъ Персію, АгЬгачистяЕъ и Итгдіто и дадѣе гошли ПО морю. Съ открыт]емъ ЖЕ дчижопіч до Зак?спі.йской желѣятп".- ..-ïiAfl вѣками путь и двинулись на іѵрасноводскъ, Баку и ьазумъ, .м^зая предпочтете железнодорожному пути передъ караваннымъ, сопряженными съ большею затратою времени, большими расходами, лишейемъ тѣхъ удобетвъ, которыя имъ предоставляетъ желѣзная дорога. Когда же съ 1905 года открылось движеніе по Ташкентской желѣзной дорогѣ, соединившее Туркестанъ съ Поволжьемъ и Центральной Россіей, то паломники Туркестана, Семипалатинской, Ферганской областей и другихъ, примыкающихъ къ ними мѣстъ, не исключая жителей пограничныхъ владѣній Бухары, Персіи, Китая и Афганистана, не замедлили направляться по новому пути. Изъ портовъ Чернаго моря большинство паломниковъ прежде отправлялось въ Константинополь и оттуда уже въ Геджасъ. Помимо желанія посѣтить столицу мусульманскаго государства, паломниковъ привлекали слухи, что изъ Константинополя они могутъ добраться до Мекки на благотворительныхъ пароходахъ Султана. Эти слухи хотя и отвѣчали въ нѣкоторой степени истинѣ, такъ какъ дѣйствительно ежегодно Султанъ назначаетъ два благотворительныхъ парохода, но были сильно преувеличены агентами пароходствъ, которые не стѣснялись эксплоатировать тѣхъ паломниковъ, которымъ не удавалось попасть на еултанскій пароходъ. Расчета агентовъ пароходствъ былъ правиленъ и паломники подчинялись необходимости, не имѣя иного выхода. Изъ русскихъ пароходствъ перевозкою паломниковъ занималось Русское Общество Пароходства и Торговли, а въ послѣдніе два-три хаджа-Сѣверное Пароходное Общество и Добровольный Флота. Но всего количества паломниковъ эти пароходства не перевозили до Джедды и большая часть ихъ перевозилась на пароходахъ иностранныхъ компаній, главнымъ образомъ Компаніей "Хедивіе". Измѣняя прежній путь и способъ передвиженія по сухопутью, русскіе паломники, несомѣнно, разсчитывали на быстроту передвиженія, а главное на удобства, которыхъ лишенъ караванный путь.' Но ожиданіямъ паломниковъ не суждено было сбыться, и первый опыта путешествія по желѣзнымъ дорогамъ принесъ имъ не мало невзгодъ. Трудно себѣ представить тѣ лишенія, которыя, вслѣдствіе неорганизованности паломническая движенія, переносили паломники, пока не добирались до Мекки. Начинались эти испытанія съ момента посадки паломника въ вагонъ желѣзной дороги. При наличности 36 мѣстъ, въ вагонъ обыкновенно усаживалось до 50-60 человѣкъ, размѣщавшихся кто стоя, кто сидя, на полкахъ для вещей, подъ скамьями, въ корридорахъ, словомъ, гдѣ и какъ попало. И въ такомъ положеніи паломники двигались по 12 и болѣе сутокъ. Мужчины, женщины, дѣти, пассажиры другихъ національностей биткомъ наполняли вагоны желѣзныхъ дорогъ.'