Метафизика на светлината в окултната философия (original) (raw)
Related papers
Метафизика образования духа в философии Аврелия Августина
Метафизика образования духа в философии Аврелия Августина Августиновская концепция образования духа, осуществляемого посредством «свободных наук» или «искусств», должна быть охарактеризована как «кость от кости» античной метафизической традиции. Во-первых, она должна пониматься как собственно философская, так как имеет своей целью последовательное возведение духа «от телесного к бестелесному», результатом которого является интеллектуальное созерцание божественного единства. Во-вторых, однако, в ее основании лежит субстанциализм античной культуры, исключающий деятельность конечного самосознания из содержания абсолютного и подавляющий тем самым субъективность логического процесса. Как следствие, структурная дифференциация «свободных наук» на «словесные» науки будущего тривиума и «реальные» науки будущего квадривиума выявляет противоречие, неразрешимое в рамках метафизического мышления античности, что обусловливает смену парадигмы образования духа в христианской культуре. Ключевые слова: Аврелий Августин, античность, христианство, метафизика, образование, дух, «свободные науки» Metaphysics of the formation of mind in St. Augustine’s philosophy St. Augustine’s conception of the formation of mind realized by means of “liberal sciences” or “arts” is to be characterized as “bone of the bone” of the antique metaphysical tradition. Firstly, it is to be understood as properly philosophical as far as its aim is the gradual elevation of mind “from corporeal to incorporeal” resulting in intellectual contemplation of the divine unity. Secondly, however, it is founded by antique substantialism, which excludes the activity of finite self-consciousness and suppresses subjectivity in logical process. As a consequence, the structural differentiation of the “liberal sciences” into “verbal” sciences of the future trivium and the “real” sciences of the future quadrivium manifests a problem that can not be solved within the frames of the metaphysical thought of antiquity, which calls forth the change of the paradigm of mind formation in Christian culture. Key words: St. Augustine, antiquity, Christianity, metaphysics, formation, mind, “liberal sciences”
Light and colour in biblical theology / Свет и цвет в библейском богословии
Journal of Visual Theology / Визуальная теология, 2023
Visualisation of verbal languaging, both speech and written texts, goes back to the very dawn of culture and might well be traced back to ancient texts including the Bible. It is well known that fundamental biblical imagery together with related concepts form the basis of European art, culture, and mentality. The very possibility to visualise words draws on the metaphorical dimension of language and enriches our understanding of both speech and texts. Imagery has its place in biblical exegesis; without it our interpretation of biblical narratives and poetry would be incomplete or even inadequate. This article explores some instruments of figurative expression of theological concepts in the Bible, namely, how light and colour in the biblical narrative help to visualise the image of God. Contextual analysis shows that the notion of ‘light’ in the Bible is almost always associated with divinity. Being God’s first creation, light in the Bible becomes an important sign of His immanence in the world. Time and again God’s presence is marked with luminous or fiery objects. The word ̓ôr (‘light’ in Hebrew) is used as an attribute, epithet or even the very name of God. That heavenly bodies were created after the creation of light could be seen as implicit polemics against traditional cults of sun, moon, and planets. Light and Fire demonstrate God’s power in somewhat differing ways. While Fire might relate to divine wrath, the light of God’s face irradiates mercy, salvation, and life. The God-given Law in the Bible is also called “The Light for Israel”, whilst Israel would be “A Light unto the nations” as the Divine Law is translated and taught to other nations. Theophoric Hebrew names including element ̓ôr (light) demonstrate how tight is the bond between God and Light. In fact, light in the Bible represents God in His manifold manifestations; it becomes a distinct sign of God’s special relationship with Israel. Gold and golden colour, being natural substitutes for light, are used in the Bible to indicate God’s presence or mark sacred objects. White colour is also symbolically associated with light, virtue, and sacrality. White colour systematically appears in episodes where God acts in a material way in the interest of His people. In fact, the number of colours used in biblical narrative is quite restricted: white, black, and natural dyestuffs, such as red, blue, and their mixtures. Colours, as a rule, are used to single out an object or designate its place in the sacred environment. Moreover, biblical authors use colour palette to promote monotheistic ideas. Colour-based imagery was helpful to assert seminal theological statements by means of implicit polemics and it served, first and foremost, to replace traditional cults with monotheistic values. Комментатор Библии, как и её читатель, стремится к полноте восприятия библейского текста и, соответственно, к адекватному его толкованию. Эта цель вряд ли достижима в случае, когда исследователь принимает во внимание лишь дескриптивную функцию языка, как предлагает метод Исторической критики. Лучшему пониманию текста способствует, скорее, обращение к метафорическому уровню мышления и речи, то есть к образности, создаваемой в речевом (или текстовом) сообщении. С этой точки зрения очевидно, что язык библейского нарратива проявляет особую способность к визуализации речи, и не удивительно, что Библия содержит базовые образы и связанные с ними концепты, которые лежат в основе европейского искусства, культуры и, в большой мере, – европейского образа мыслей. Настоящая работа посвящена исследованию определённых приёмов образного выражения богословских идей в Библии, а именно, мотивов света и цветности разнообразных объектов в роли изобразительного средства. Контекстный анализ упоминаний света и огня, а также окрашенных предметов обнаруживает, во‑первых, впечатляющую зрелищность библейских описаний, а во‑вторых – использование образов света и цвета в качестве структурных элементов создания и передачи особых представлений, которые осмысляются как проявления божественной мощи и любви к человеку и природе. При этом развитие представлений происходит по нисходящей: от света к цвету. Свет в этой логике – несомненный божественный атрибут: мы находим в текстах прямое представление Бога через светящиеся или огненные объекты, использование световых явлений в сюжетах инициации, зависимость небесных светил от созданного Богом света. Особенность Библии в том, что «Светом» выступает также божественный Закон, данный Израилю, и сам Израиль станет «Светом для народов», когда передаст им этот Закон. Определённые цвета (золотой, алый, белый), как правило, выражают идею выделенности, сакральности объекта или праведности человека. Более того, используя цветовую палитру, библейские авторы могут вступать в неявную полемику с традиционными культами, и эта полемика нацелена на вытеснение традиционных ценностей из народного сознания и замещение их монотеистическими идеалами. Таким образом, мотивы света и цветности объектов в Библии, несомненно, работают как инструменты создания определённых смыслов и представлений; осознание подобных фактов должно способствовать более внимательному и осмысленному отношению читателя (и комментатора) к библейской образности вообще.
Метатеорія досвіду як дзеркало філософії
Sententiae. - 2010. - Vol. XXII (1) The paper examines the history-of-philosophy component within the metatheory of experience which is elaborated by Wolfgang Röd. The theory focuses its crucial attention on the reconstruction of connections between varieties of patterns concerning a problem of experience, because of their revealing in the universal self-reflection of mind.
Светозарность и свето-форма в буддийском искусстве
2015
Статья посвящена малоисследованной теме отражения светоносной природы Абсолюта в сакральном искусстве. Автор анализирует тексты буддизма, в которых речь идет о субстанции света как имманентном качестве просветленных существ (будды, бодхисаттвы) и анализирует визуальное отражение данного феномена в иконографическом и образном контексте. Исходя из позиций искусствоведческого анализа сакральных произведений буддизма вводит новое понятие – «свето-форма», которое устанавливает связи между характеристиками сакрального мира в буддизме и их воплощением в художественно-пластических формах искусства.
Studia linguisticа, 5(2): 159-163, 2011
In the article the author investigates the verbalization of the concept ἡ ἔλλαμψις “Divine illumination” in the discourse of Gregory Theologian, analyzes its content, valuating and expressive components . In the article the great attention is paid to the dialogue of the Neoplatonism and Christianity in the area of terminology of Divinisation and Divine illumination. The author investigates similarities and differences in content and verbalization of the concept ἡ ἔλλαμψις “Divine illumination” in the discourse of Gregory Theologian and Neoplatonic one.
Метафизика в пределах обычного
В статье рассматриваются перспективы использования и развития идей Томпсона Кларка из его известной статьи «Наследие скептицизма» (1972). Основной акцент, при этом, делается на критике Кларком понятия «стандартной концептуально-человеческой конституции» и связанного с этим понятием разграничения между обычными вопросами нашей повседневной жизни и философским интеллектуальным поиском. В качестве сравнения и дополнительного обоснования позиции Кларка используется критика Дональдом Дэвидсоном дуализма схемы и содержания. Помимо этого, в статье рассматриваются аргументы Дж. Э. Мура против философского скептицизма, которые могут быть использованы для исследования метафизических предпосылок современной эпистемологии и для разработки расширенной концепции «обычного». Основной вывод статьи заключается в том, что эпистемологический скептицизм, будучи логическим продолжением этих предпосылок, во многом зависит от различия между чисто логическими и эпистемологическими возможностями. Данное различие предполагается самим понятием концептуальной схемы и именно на него опирается скептик в своих радикальных и интуитивных выводах.
Метафизика: возникновение понятия
Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики, 2015
Постоянное возобновление вопроса о необходимости преодоления метафизики заставляет уточнить смысловые границы понятия метафизики. В статье анализируются обозначения философии у Аристотеля, на основании которых сложились изначальный контекст возникновения технического термина «метафизика», а также те смыслы, которые уточняются в данном понятии в философиях Фомы Аквинского и Франсиско Суареса. Автор делает вывод о многозначности и изначальной двусмысленности, заложенной в термине «метафизика» и определяющей ее дальнейшую противоречивую судьбу.
Метафизика Аристотеля (энциклопедическая статья)
Метафизика Аристотеля // Философская антропология 9, 2 (2023). С. 164 – 197, 2024
В статье предлагается краткое изложение метафизики Аристотеля. Автор показывает, какое место занимает первая философия в аристотелевской системе научного знания, в чём состоит её предмет и какие разделы она содержит. Излагаются аристотелевское учение о категориях; теория сущности; учение о сущем в возможности и в действительности; теория четырёх причин, а также учение о божественном Уме, в котором метафизика смыкается с теологией. При изложении аристотелевского учения о сущности оспаривается представление о том, что теория сущности в «Категориях», где сущностями признаются единичные чувственно воспринимаемые вещи, отличается от теории сущности в VII книге «Метафизики», где сущность отождествляется с формой. Автор показывает, что в обоих трактатах сущность совпадает с единичной вещью, но лишь поскольку та берётся без своих акцидентальных свойств и сводится исключительно к субстанциальным, которые делают вещь ею самой. В результате общее оказывается реально существующим в единичном — как форма, реализуемая в конкретной материи. Таким образом, главной чертой аристотелевского понимания бытия оказывается становление вещи самой собой, что, в свою очередь, приводит философа к необходимости различать два модуса сущего — сущее в возможности и сущее в действительности.