Коллективизация в СССР | это... Что такое Коллективизация в СССР? (original) (raw)

Коллективиза́ция — процесс объединения единоличных крестьянских хозяйств в коллективные хозяйства (колхозы в СССР). Проводилась в СССР в конце 1920-х — начале 1930-х гг (1928-1933). (решение о коллективизации было принято на XV съезде ВКП (б) в 1927), в западных районах Украины, Белоруссии и Молдавии, в Эстонии, Латвии и Литве,

Цель коллективизации — установление социалистических производственных отношений в деревне, устранение мелкотоварного производства для разрешения хлебных затруднений и обеспечения страны необходимым количеством товарного зерна.

Коллективизация породила массовый голод начала 30-х годов[1].

Содержание

Сельское хозяйство России до коллективизации

В дореволюционной России зерновое хозяйство было преобладающей отраслью сельского хозяйства. Посевы зерновых составляли 88,6 % всех посевов. Валовое производство за 1910—1912 достигало в среднем около 4 миллиардов рублей при всей продукции полеводства в 5 миллиардов рублей. Зерно было основной экспортной статьёй России. Так, в 1913 удельный вес зерновой продукции составлял 47 % от всего экспорта и 57 % от экспорта сельхозпродукции. На экспорт шло более половины всего товарного зерна (1876—1888 — 42,8 %, 1911—1913- 51 %). В 1909—1913 зерновой экспорт достиг наибольших размеров — 11,9 млн т всех зерновых, из которых 4,2 млн т пшеницы и 3,7 млн.т ячменя. 25 % экспорта давала Кубань. На мировом рынке зерновой экспорт из России составлял до 28,1 % всего мирового экспорта. При общей посевной площади в примерно 80 млн га (105 млн га в 1913 году) урожайность зерновых, однако, была одной из самых низких в мире. Основным товарным производителем зерна (свыше 70 %) были помещики и зажиточные крестьяне, доля основной массы крестьянства (15-16 млн личных крестьянских хозяйств) в товарной продукции была около 28 % при уровне товарности около 15 % (47 % у помещиков и 34 % у зажиточных крестьян). Энергетические мощности сельского хозяйства составляли 23,9 млн л. с. (1 л. с. = 0,736 квт), из них механические только 0,2 млн л. с. (менее 1 %). Энерговооружённость крестьянских хозяйств не превышала 0,5 л. с. (на 1 работника), энергообеспеченность — 20 л. с. (на 100 га посевов). Почти все сельскохозяйственные работы производились вручную или при помощи живой тяги. В 1910 в распоряжении крестьянских хозяйств было 7,8 млн сох и косуль, 2,2 млн деревянных и 4,2 млн железных плугов, 17,7 млн деревянных борон. Минеральных удобрений (преимущественно импортных) приходилось не более 1,5 кг на гектар посева (в помещичьих и кулацких хозяйствах). Сельское хозяйство велось экстенсивными методами; продуктивность земледелия и животноводства была низкой (ср. урожай зерновых в 1909-13 — около 7,4 ц/га, среднегодовой удой молока от коровы — около 1000 кг). Отсталость сельского хозяйства, его полная зависимость от природных условий служили причиной частых неурожаев, массовой гибели скота; в неурожайные годы голод охватывал миллионы крестьянских хозяйств.

Тем не менее, в период 1906—1917 гг агрономическая помощь крестьянам во всех её видах резко усилилась, включая как агрономическое просвещение крестьян (через многократное увеличение в деревне числа агрономов, через агрономические курсы и специальные с\х журналы), так и государственные субсидии и кредиты (Столыпинская аграрная реформа), а также благодаря поддерживаемому правительством стремительному развитию кооперативного движения, прежде всего среди крестьян (кредитной, потребительской и с\х кооперации). Количество кооперативов в России к 1914 г. составило 32975: из них кредитных кооперативов 13839, далее шли потребительские 10000, сельскохозяйственные 8576 и прочие[2].[источник не указан 576 дней] По общему количеству кооперативных организаций Россия уступала только Германии. В 1916 г. численность кооперативов достигла уже 47 тыс., в 1918 г. 50-53 тыс.[2][источник не указан 576 дней]. К.и.н. О.Елютин пишет[3]: «В канун 1917 года количество кооперативов всех типов приближалось к 50 000 (около 25 000 потребительских обществ, 16 500 кредитных кооперативов, 6000 сельскохозяйственных обществ, 2400 сельскохозяйственных товариществ, 3000 маслодельных артелей, 1500—2000 артелей производящих и кустарно-хозяйственных). В них состояло около 14 миллионов человек. … Особенно быстро росли сельскохозяйственные кооперативы. Их количество за первые 15 лет XX века увеличилось в 44 раза». С. Маслов считает, что на 1 января 1917 г. в стране было не менее 10,5 млн членов кредитной кооперации, а потребительской порядка 3 млн.[2]. Вместе с членами семей получается, что до 70-75 млн граждан России (около 40 % населения) имели отношение к кооперации. .

Результатом всего этого к 1917 году оказалось быстрое внедрение в крестьянское хозяйство современных агрономических технологий и механизация хозяйства. Общая стоимость сельскохозяйственных орудий в стране увеличилась с 27 млн руб. в 1900 году до 111 млн рублей в 1913 году(Столыпинская аграрная реформа). Статистика урожайности за отдельные годы не является надежной (по причине больших колебаний урожая между урожайными и неурожайными годами), однако общий сбор хлебов в Европейской России в 1913 году оказался рекордным — 4.26 млрд пудов, в то время как средний сбор за период 1901—1905 составлял 3.2 млрд пудов.[4]

Сельское хозяйство страны было подорвано Первой мировой и гражданской войнами. По данным Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1917, работоспособное мужское население в деревне уменьшилось по сравнению с 1914 на 47,4 %; поголовье лошадей — главной тягловой силы — с 17,9 млн до 12,8 млн. Сократились поголовье скота, посевные площади, снизилась урожайность сельскохозяйственных культур. В стране начался продовольственный кризис. Даже через два года после окончания гражданской войны посевы зерновых составляли всего 63,9 млн.га (1923).

В последний год своей жизни В. И. Ленин призвал, в частности, к развитию кооперативного движения[5] Известно, что перед тем, как продиктовать статью «О кооперации», В. И. Ленин заказал в библиотеке литературу по кооперации, в числе прочих была и книга А. В. Чаянова «Основные идеи и формы организации крестьянской кооперации» (М., 1919). И в ленинской библиотеке в Кремле имелось семь работ А. В. Чаянова. А. В. Чаянов высоко оценил статью В. И. Ленина «О кооперации». Он считал, что после этой ленинской работы "кооперация делается одной из основ нашей экономической политики.[6]. В годы НЭПа кооперация стала активно восстанавливаться. По воспоминаниям бывшего Председателя правительства СССР А. С. Косыгина (он до начала 1930-х гг работал в руководстве кооперативных организациях Сибири), «главное, что вынудило его „покинуть ряды кооператоров“, состояло в том, что коллективизация, развернувшаяся в Сибири в начале 30-х годов, означала, как это ни парадоксально на первый взгляд, дезорганизацию и в значительной мере мощной, охватывающей все уголки Сибири кооперативной сети»[7][8].

Восстановления довоенных посевных зерновых площадей — 94,7 млн га — удалось добиться лишь к 1927 году (общая посевная площадь в 1927 составила 112,4 млн га против 105 млн га в 1913 г.). Также удалось немного превысить довоенный уровень (1913) урожайности: средняя урожайность зерновых культур за 1924—1928 достигла 7,5 ц/га. Практически удалось восстановить поголовье скота (за исключением лошадей). Валовая продукция зерновых к концу восстановительного периода (1928) достигла 733,2 млн ц. Товарность зернового хозяйства оставалась крайне низкой — в 1926/27 году средняя товарность зернового хозяйства составляла 13,3 % (47,2 % — колхозы и совхозы, 20,0 % — кулаки, 11,2 % — бедняки и середняки). В валовой продукции зерна колхозы и совхозы занимали 1,7 %, кулаки − 13 %, середняки и бедняки − 85,3 %. Количество личных крестьянских хозяйств к 1926 году достигло 24,6 млн, средняя площадь посева составляла менее 4,5 га (1928), более 30 % хозяйств не имело средств (инструмента, рабочего скота) для обработки земли. Низкий уровень агротехники мелкого индивидуального хозяйства не имел дальнейших перспектив роста. В 1928 году 9,8 % посевных площадей вспахивалось сохой, сев на три четверти был ручным, уборка хлебов на 44 % производилась серпом и косой, обмолот на 40,7 % производился немеханическими способами (цепом и др.) [1].

В итоге передачи крестьянам помещичьих земель, произошло дробление крестьянских хозяйств на мелкие наделы. К 1928 году их число по сравнению с 1913 годом выросло в полтора раза — с 16 до 25 млн [2]

К 1928-29 гг. доля бедняков в сельском населении СССР составляла 35 %, середняцких хозяйств — 60 %, кулаков — 5 %. В то же время именно кулацкие хозяйства располагали значительной частью (15-20 %) средств производства, в том числе им принадлежало около трети сельскохозяйственных машин.[9]

«Хлебная стачка»

Курс на коллективизацию сельского хозяйства был провозглашён на XV съезде ВКП (б) (декабрь 1927). По состоянию на 1 июля 1927 года, в стране насчитывалось 14,88 тыс. коллективных хозяйств; на тот же период 1928 г. — 33,2 тыс., 1929 г. — св. 57 тыс. Они объединяли 194,7 тыс., 416,7 тыс. и 1 007,7 тыс. индивидуальных хозяйств, соответственно. Среди организационных форм коллективных хозяйств преобладали товарищества по совместной обработке земли (ТОЗы); имелись также сельхозартели и коммуны. Для поддержки коллективных хозяйств государством были предусмотрены различные поощрительные меры — беспроцентные кредиты, снабжение сельхозмашинами и орудиями, предоставление налоговых льгот.

К осени 1927 государство установило твёрдые цены на хлеб. Быстрый рост индустриальных центров, увеличение численности городского населения вызвали огромный рост потребности в хлебе. Низкая товарность зернового хозяйства, неурожай зерновых в ряде регионов СССР (преимущественно на Украине и Северном Кавказе) и выжидательная позиция поставщиков и продавцов привели к событиям, именуемым «хлебной стачкой». Несмотря на незначительное снижение урожая (1926/27 — 78 393 тыс. т., 1927/28 — 76 696 тыс. т.) в период с 1 июля 1927 по 1 января 1928 государством было заготовлено на 2000 тыс. т. меньше, чем в тот же период предшествующего года.

Уже к ноябрю 1927 встала проблема с обеспечением продовольствием некоторых промышленных центров. Одновременный рост цен в кооперативных и частных лавках на продовольственные товары при снижении плановых поставок привёл к росту недовольства в рабочей среде.

Для обеспечения хлебозаготовок власти во многих районах СССР вернулись к заготовкам на принципах продразвёрстки. Подобные действия, однако, были осуждены в Резолюции пленума ЦК ВКП(б) от 10 июля 1928 года «Политика хлебозаготовок в связи с общим хозяйственным положением».

Окладной лист по единому сельскохозяйственному налогу на 1928—1929 год крестьянина села Больше-Михайловское Дальневосточного края Воропаева Арсентия Поликарповича

В то же время практика коллективного хозяйствования 1928 года на Украине и Северном Кавказе показала, что колхозы и совхозы имеют больше возможностей для преодоления кризисов (природных, войн и т. п.). По замыслу Сталина, именно крупные промышленные зерновые хозяйства — совхозы, создававшиеся на государственных землях, — могли бы «разрешить хлебные затруднения» и избежать трудностей с обеспечением страны необходимым количеством товарного зерна. 11 июля 1928 года пленум ЦК ВКП (б) принял резолюцию «Об организации новых (зерновых) совхозов», в которой указывалось: «утвердить задание на 1928 г. с общей площадью вспашки, достаточной для получения в 1929 г. 5-7 млн пудов товарного хлеба».

Результатом этой резолюции стало принятие Постановления ЦИК и СНК СССР от 1 августа 1928 г. «Об организации крупных зерновых хозяйств», п. 1 которого гласил: «Признать необходимым организовать новые крупные зерновые советские хозяйства (зерновые фабрики) на свободных земельных фондах с таким учётом, чтобы к урожаю 1933 обеспечить получение товарного зерна от этих хозяйств в количестве не менее 100 000 000 пудов (1 638 000 тонн)». Создаваемые новые советские хозяйства намечалось объединить в трест общесоюзного значения «Зернотрест», в непосредственном подчинении Совету труда и обороны.

Повторный неурожай зерновых на Украине в 1928 году поставил страну на грань голода, который, несмотря на принятые меры (продовольственная помощь, снижение уровня снабжения городов, введение карточной системы снабжения), имел место в отдельных регионах (в частности, на Украине).

Учитывая отсутствие государственных запасов хлеба, ряд советских руководителей (Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, М. П. Томский) предлагали снизить темпы индустриализации, отказаться от развёртывания колхозного строительства и «наступления на кулачество, вернуться к свободной продаже хлеба, подняв на него цены в 2-3 раза, а недостающий хлеб купить за границей».

Это предложение было отвергнуто Сталиным, и была продолжена практика «нажима» (преимущественно за счет хлебопроизводящих районов Сибири, менее пострадавших от неурожаев).

Этот кризис стал отправной точкой к «коренному разрешению зерновой проблемы», выразившемуся в «развёртывании социалистического строительства в деревне, насаждая совхозы и колхозы, способные использовать тракторы и другие современные машины» (из выступления И.Сталина на XVI Съезде ЦК ВКП (б) (1930 г.)).

Апрельский (1929) пленум ЦК ВКП(б) — поиск путей решения «хлебных затруднений»

Из речи Сталина «О правом уклоне в ВКП(б)» на пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 г.:

Но главные моменты наших хлебных конъюнктурных затруднений упустили из виду.
Забыли прежде всего о том, что в этом году мы собрали ржи и пшеницы, — я говорю о валовом сборе урожая, — миллионов на 500—600 пудов меньше, чем в прошлом году. Могло ли это не отразиться на наших хлебозаготовках? Конечно, не могло не отразиться.
Может быть, в этом виновата политика ЦК? Нет, политика ЦК тут ни при чём. Объясняется это серьёзным неурожаем в степной полосе Украины (заморозки и засуха) и частичным неурожаем на Северном Кавказе, в Центрально-Чернозёмной области, в Северо-Западной области.
Этим главным образом и объясняется, что в прошлом году на 1 апреля заготовили мы хлеба на Украине (ржи и пшеницы) 200 млн пудов, а в этом году — всего лишь 26—27 млн пудов.
Этим же надо объяснить падение заготовок пшеницы и ржи по ЦЧО почти в 8 раз и по Северному Кавказу — в 4 раза.
Хлебозаготовки на востоке выросли за этот год в некоторых районах почти вдвое. Но они не могли возместить, и не возместили, конечно, той недостачи хлеба, которая имелась у нас на Украине, на Северном Кавказе и в ЦЧО.
Не следует забывать, что при нормальных урожаях Украина и Северный Кавказ заготовляют около половины всего заготовляемого хлеба по СССР.

Наконец, второе обстоятельство, представляющее главный момент наших конъюнктурных хлебозаготовительных затруднений. Я имею в виду сопротивление кулацких элементов деревни политике Советской власти по хлебозаготовкам.
Рыков обошёл это обстоятельство. Но обойти этот момент — значит обойти главное в хлебозаготовительном деле.
О чём говорит опыт последних двух лет по хлебозаготовкам? Он говорит о том, что состоятельные слои деревни, имеющие в своих руках значительные хлебные излишки и играющие на хлебном рынке серьёзную роль, не хотят нам давать добровольно нужное количество хлеба по ценам, определённым Советской властью.
Нам нужно для обеспечения хлебом городов и промышленных пунктов, Красной Армии и районов технических культур около 500 млн пудов хлеба ежегодно.
В порядке самотёка нам удаётся заготовить около 300—350 млн пудов. Остальные 150 млн пудов приходится брать в порядке организованного давления на кулацкие и зажиточные слои деревни.
Вот о чём говорит нам опыт хлебозаготовок за последние два года.

Наконец, несколько слов об импорте хлеба и валютных резервах.
Я уже говорил, что Рыков и его ближайшие друзья несколько раз ставили вопрос об импорте хлеба из-за границы. Рыков говорил сначала о необходимости ввоза миллионов 80—100 пудов хлеба. Это составит около 200 млн руб. валюты. Потом он поставил вопрос о ввозе 50 млн пудов, то есть на 100 млн руб. валюты.
Мы это дело отвергли, решив, что лучше нажимать на кулака и выжать у него хлебные излишки, которых у него немало, чем тратить валюту, отложенную для того, чтобы ввезти оборудование для нашей промышленности. Теперь Рыков меняет фронт. Теперь он уверяет, что капиталисты дают нам хлеб в кредит, а мы будто бы не хотим его брать.
Он сказал, что через его руки прошло несколько телеграмм, из которых видно, что капиталисты нам хотят дать хлеб в кредит. При этом он изображал дело так, что будто бы имеются у нас такие люди, которые не хотят принять хлеб в кредит либо из каприза, либо по каким-то другим непонятным причинам. Всё это пустяки, товарищи. Смешно было бы думать, что капиталисты Запада вдруг взяли и стали жалеть нас, желая дать нам несколько десятков миллионов пудов хлеба чуть ли не даром или в долгосрочный кредит. Это пустяки, товарищи. В чём же тогда дело? Дело в том, что различные капиталистические группы щупают нас, щупают наши финансовые возможности, нашу кредитоспособность, нашу стойкость вот уже полгода. Они обращаются к нашим торговым представителям в Париже, в Чехословакии, в Америке, в Аргентине и сулят нам продать хлеб в кредит на самый короткий срок, месяца на три или, максимум, месяцев на шесть. Они хотят добиться не столько того, чтобы продать нам хлеб в кредит, сколько того, чтобы узнать, действительно ли тяжело наше положение, действительно ли исчерпались у нас финансовые возможности, стоим ли мы крепко с точки зрения финансового положения и не клюнем ли мы на удочку, которую они нам подбрасывают. Сейчас в капиталистическом мире идут большие споры насчёт наших финансовых возможностей. Одни говорят, что мы уже банкроты и падение Советской власти — дело нескольких месяцев, если не недель. Другие говорят, что это неверно, что Советская власть сидит крепко, что финансовые возможности у неё имеются и хлеба у неё хватит. В настоящее время задача состоит в том, чтобы проявить нам должную стойкость и выдержку, не поддаваться на лживые обещания насчёт отпуска хлеба в кредит и показать капиталистическому миру, что мы обойдёмся без ввоза хлеба. Это не только моё мнение. Это мнение большинства Политбюро. На этом основании мы решили отказаться от предложения разных там благотворителей, вроде Нансена, о ввозе хлеба в СССР в кредит на 1 миллион долларов. На этом же основании дали мы отрицательный ответ всем этим разведчикам капиталистического мира в Париже, в Америке, в Чехословакии, предлагавшим нам небольшое количество хлеба в кредит. На этом же основании решили мы проявить максимум экономии в расходовании хлеба, максимум организованности в деле заготовок хлеба. Мы преследовали здесь две цели: с одной стороны — обойтись без импорта хлеба и сохранить валюту для ввоза оборудования, с другой стороны — показать всем нашим врагам, что мы стоим крепко и не намерены поддаваться обещаниям о подачках. Правильна ли была такая политика? Я думаю, что она была единственно правильной политикой. Она была правильной не только потому, что мы открыли здесь, внутри нашей страны, новые возможности получения хлеба. Она была правильна ещё потому, что, обойдясь без импорта хлеба и отбросив прочь разведчиков капиталистического мира, мы укрепили своё международное положение, мы подняли свою кредитоспособность и разбили в пух болтовню о «предстоящей гибели» Советской власти. На днях мы имели некоторые предварительные переговоры с представителями германских капиталистов. Они обещаются дать нам 500-миллионный кредит, причём дело выглядит так, что они в самом деле считают необходимым дать нам этот кредит, чтобы обеспечить себе советские заказы для своей промышленности. На днях была у нас английская делегация консерваторов, которая также считает нужным констатировать прочность Советской власти и целесообразность предоставления нам кредитов для того, чтобы обеспечить себе промышленные советские заказы. Я думаю, что мы не имели бы этих новых возможностей в смысле получения кредитов, со стороны германцев прежде всего, а потом и со стороны одной группы английских капиталистов, если бы мы не проявили той необходимой стойкости, о которой я говорил выше. Стало быть, речь идёт не о том, что мы отказываемся будто бы из каприза получить воображаемый хлеб в воображаемый долгосрочный кредит. Дело идёт о том, чтобы разгадать лицо наших врагов, разгадать их действительные желания и проявить выдержку, необходимую для упрочения нашего международного положения. Вот почему мы отказались, товарищи, от импорта хлеба. Как видите, вопрос об импорте хлеба не так уж прост, как это изображал здесь Рыков. Вопрос об импорте хлеба есть вопрос нашего международного положения. [3](недоступная ссылка)

Цели и задачи коллективизации

В. Крихацкий «Первый трактор»

Выход из «хлебных затруднений» партийное руководство видело в реорганизации сельского хозяйства, предусматривающей создание совхозов и коллективизацию бедняцко-середняцких хозяйств при одновременной решительной борьбе с кулачеством. По мнению инициаторов коллективизации, главной проблемой сельского хозяйства была его раздробленность: большинство хозяйств находилось в мелкой частной собственности с высокой долей ручного труда, что не позволяло удовлетворять растущий спрос городского населения на продовольственные товары, а промышленности — на сельскохозяйственное сырьё. Коллективизация должна была решить проблему ограниченного распространения технических культур в условиях мелкого индивидуального хозяйства и сформировать необходимую сырьевую базу для перерабатывающей промышленности. Также предполагалось снизить стоимость сельскохозяйственной продукции для конечного потребителя путем устранения цепочки посредников, а также посредством механизации повысить производительности и эффективность труда в сельском хозяйстве, что должно было высвободить дополнительные трудовые ресурсы для промышленности. Результатом коллективизации должно было стать наличие товарной массы сельскохозяйственной продукции в количестве, достаточном для формирования продовольственных резервов и снабжения быстро растущего городского населения продуктами питания.

В отличие от прежних крупных аграрных реформ в России, таких как отмена крепостного права в 1861 году или столыпинская аграрная реформа 1906 года, коллективизация не сопровождалось какой-либо четко сформулированной программой и развернутыми инструкциями о ее реализации, в то время как попытки местных руководителей получить разъяснения пресекались дисциплинарным путем. Сигнал к радикальной смене политики в отношении деревни был дан в речи И.В. Сталина в Коммунистической академии в декабре 1929 года, хотя при этом не было сделано никаких конкретных указаний по проведению коллективизации, кроме призыва «ликвидировать кулачество как класс».[10]

Сплошная коллективизация

Переход к сплошной коллективизации осуществлялся на фоне вооружённого конфликта на КВЖД и разразившегося мирового экономического кризиса, что вызывало у партийного руководства серьёзные опасения по поводу возможности новой военной интервенции против СССР.

При этом отдельные позитивные примеры коллективного хозяйствования, а также успехи в развитии потребительской и сельскохозяйственной кооперации привели к не совсем адекватной оценке складывавшейся ситуации в сельском хозяйстве.

С весны 1929 на селе проводились мероприятия, направленные на увеличение числа коллективных хозяйств — в частности, комсомольские походы «за коллективизацию». В РСФСР был создан институт агроуполномоченных, на Украине большое внимание уделялось сохранившимся с гражданской войны комнезамам (аналог российского комбеда). В основном применением административных мер удалось добиться существенного роста коллективных хозяйств (преимущественно в форме ТОЗов).

7 ноября 1929 года в газете «Правда» № 259 была опубликована статья Сталина «Год Великого перелома», в которой 1929 год был объявлен годом «коренного перелома в развитии нашего земледелия»: «Наличие материальной базы для того, чтобы заменить кулацкое производство, послужило основой поворота в нашей политике в деревне… Мы перешли в последнее время от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества к политике ликвидации кулачества как класса». Эта статья признана большинством историков отправной точкой «сплошной коллективизации».[11] По утверждению Сталина, в 1929 году партии и стране удалось добиться решительного перелома, в частности, в переходе земледелия «от мелкого и отсталого индивидуального хозяйства к крупному и передовому коллективному земледелию, к совместной обработке земли, к машинно-тракторным станциям, к артелям, колхозам, опирающимся на новую технику, наконец, к гигантам-совхозам, вооружённым сотнями тракторов и комбайнов».

Реальная ситуация в стране, однако, была далеко не такая оптимистичная. Как полагает российский исследователь О. В. Хлевнюк, курс на форсированную индустриализацию и насильственную коллективизацию «фактически вверг страну в состоя­ние гражданской войны».[12]

На селе насильственные хлебозаготовки, сопро­вождавшиеся массовыми арестами и разорением хозяйств, привели к мятежам, количество которых к концу 1929 года исчислялось уже многими сотнями. Не желая отдавать имущество и скот в колхозы и опасаясь репрес­сий, которым подверглись зажиточные крестьяне, люди резали скот и сокращали посевы.

Тем временем ноябрьский (1929) пленум ЦК ВКП (б) принял постановление «Об итогах и дальнейших задачах колхозного строительства», в котором отметил, что в стране начато широкомасштабное социалистическое переустройство деревни и строительство крупного социалистического земледелия. В постановлении было указано на необходимость перехода к сплошной коллективизации в отдельных регионах. На пленуме было принято решение направить в колхозы на постоянную работу 25 тыс. городских рабочих (двадцатипятитысячники) для «руководства созданными колхозами и совхозами» (фактически их число впоследствии выросло чуть ли не втрое, составив свыше 73 тыс.).

Созданному 7 декабря 1929 года Наркомзему СССР под руководством Я. А. Яковлева было поручено «практически возглавить работу по социалистической реконструкции сельского хозяйства, руководя строительством совхозов, колхозов и МТС и объединяя работу республиканских комиссариатов земледелия‎».

Основные активные действия по проведению коллективизации пришлись на январь — начало марта 1930 года, после выхода Постановления ЦК ВКП (б) от 5 января 1930 года «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству».[13] В постановлении была поставлена задача в основном завершить коллективизацию к концу пятилетки (1932), при этом в таких важных зерноводческих районах, как Нижняя и Средняя Волга и Северный Кавказ, — уже к осени 1930 или весной 1931 гг.

Понятые во дворе крестьянина при поиске хлеба в одном из сел Гришинского района Донецкой области.

«Спущенная на места коллективизация» проходила, однако, в соответствии с тем, как её видел тот или иной местный чиновник — например, в Сибири крестьян массово «организовывали в коммуны» с обобществлением всего имущества. Районы соревновались между собой в том, кто быстрее получит больший процент коллективизации и т. п. Широко применялись различные репрессивные меры, которые Сталин позднее (в марте 1930) подверг критике в своей знаменитой статье «Головокружение от успехов» и которые получили в дальнейшем название «левые загибы» (впоследствии подавляющее большинство таких руководителей были осуждены как «троцкистские шпионы».)[14].

Это вызывало резкое сопротивление крестьянства. Согласно данным из различных источников, приводимым О. В. Хлевнюком, в январе 1930 года было зарегистрировано 346 массовых выступлений, в которых при­няли участие 125 тыс. человек, в феврале — 736 (220 тыс.), за первые две недели марта — 595 (около 230 тыс.), не считая Украины, где волнениями было охвачено 500 населённых пунктов. В марте 1930 г. в це­лом в Белоруссии, Центрально-Черноземной области, в Нижнем и Среднем Поволжье, на Северном Кавказе, в Сибири, на Урале, в Ленинградской, Московской, Западной, Иваново-Вознесенской областях, в Крыму и Средней Азии было зареги­стрировано 1642 массовых крестьянских выступления, в кото­рых приняли участие не менее 750—800 тыс. человек. На Укра­ине в это время волне­ниями было охвачено уже более тысячи населённых пунктов.[12]

2 марта 1930 в советской печати было опубликовано письмо Сталина «Головокружение от успехов», в котором вина за «перегибы» при проведении коллективизации была возложена на местных руководителей.

14 марта 1930 ЦК ВКП (б) принял постановление «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении». На места была направлена правительственная директива о смяг­чении курса в связи с угрозой «широкой волны повстанческих крестьянских выступлений» и уничтожения «половины низовых работников».[12] После резкой статьи Сталина и привлечения отдельных руководителей к ответственности, темп коллективизации снизился, а искусственно созданные колхозы и коммуны начали разваливаться.

XVI съезд ВКП(б)

После XVI съезда ВКП (б) (1930), однако, произошёл возврат к установленным в конце 1929 года темпам сплошной коллективизации. Декабрьский (1930) объединённый пленум ЦК и ЦКК ВКП (б) постановил в 1931 году завершить коллективизацию в основном (не менее 80 % хозяйств) на Северном Кавказе, Нижней и Средней Волге, в степных районах Украинской ССР. В других зерновых районах коллективные хозяйства должны были охватить 50 % хозяйств, в потребляющей полосе по зерновым хозяйствам — 20-25 %; в хлопковых и свекловичных районах, а также в среднем по стране по всем отраслям сельского хозяйства — не менее 50 % хозяйств.

Коллективизация проводилась преимущественно принудительно-административными методами. Чрезмерно централизованное управление и в то же время преимущественно низкий квалификационный уровень управленцев на местах, уравниловка, гонка за «перевыполнением планов» негативно отразились на колхозной системе в целом. Несмотря на отличный урожай 1930 года, ряд колхозов к весне следующего года остался без посевного материала, в то время как осенью часть зерновых не была убрана до конца. Низкие нормы оплаты труда на Колхозных товарных фермах (КТФ), на фоне общей неготовности колхозов к ведению крупного товарного животноводства (отсутствие необходимых помещений под фермы, запаса кормов, нормативных документов и квалифицированных кадров (ветеринары, животноводы и т. д.)) привели к массовой гибели скота.

Попытка улучшить ситуацию принятием 30 июля 1931 года постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О развёртывании социалистического животноводства» на практике привела на местах к принудительному обобществлению коров и мелкого скота. Подобная практика была осуждена Постановлением ЦК ВКП(б) от 26 марта 1932 года.

Поразившая страну сильнейшая засуха 1931 года и бесхозяйственность при сборе урожая привели к значительному снижению валового сбора зерновых (694,8 млн ц. в 1931 против 835,4 млн ц. в 1930).

Голод в СССР (1932—1933)

Несмотря на это, на местах плановые нормы сбора сельхозпродукции стремились выполнить и перевыполнить — то же касалось и плана по экспорту зерновых, несмотря на значительное падение цен на мировом рынке. Это, как и ряд других факторов, в итоге привело к сложной ситуации с продовольствием и голоду в деревнях и мелких городах на востоке страны зимой 1931—1932. Вымерзание озимых в 1932 году и тот факт, что к посевной кампании 1932 года значительное число колхозов подошло без посевного материала и рабочего скота (который пал или был не пригоден для работы ввиду плохого ухода и отсутствия кормов, которые были сданы в счёт плана по общим хлебозаготовкам), привели к значительному ухудшению перспектив на урожай 1932 года. По стране были снижены планы экспортных поставок (примерно в три раза), плановых заготовок зерна (на 22 %) и сдачи скота (в 2 раза), но общую ситуацию это уже не спасало — повторный неурожай (гибель озимых, недосев, частичная засуха, снижение урожайности, вызванное нарушением базовых агрономических принципов, большие потери при уборке и ряд других причин) привёл к сильнейшему голоду зимой 1932 — весной 1933 гг.

Как писал 13 апреля 1933 г. в газете «Financial Times» советник бывшего британского премьер-министра Ллойд-Джорджа Гарет Джонс, трижды посетивший СССР в период с 1930 по 1933 гг., основной причиной массового голода весной 1933 г., по его мнению, стала коллективизация сельского хозяйства, которая привела к следующим последствиям:

Осознавая критическое положение, руководство ВКП(б) к концу 1932 — началу 1933 гг. приняло ряд решительных изменений в управлении аграрным сектором — была начата чистка как партии в целом (Постановление ЦК ВКП(б)от 10 декабря 1932 о проведении чистки членов и кандидатов партии в 1933 г.), так и учреждений и организаций системы Наркомзема СССР. Система контрактации (с её губительными «встречными планами») была заменена на обязательные поставки государству, были созданы комиссии по определению урожайности, реорганизации подверглась система закупок, поставок и распределения сельхозпродукции, а также был принят ряд других мер. Наиболее действенными в условиях катастрофического кризиса стали меры по прямому партийному руководству колхозами и МТС — создание политотделов МТС.

Это позволило, несмотря на критическое положение в сельском хозяйстве весной 1933 г., засеять и собрать неплохой урожай.

Уже в январе 1933 г. на Объединённом пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б) была констатирована ликвидация кулачества и победа социалистических отношений в деревне.

Ликвидация кулачества как класса

К началу сплошной коллективизации в партийном руководстве победило мнение, что основным препятствием к объединению крестьян-бедняков и середняков является образовавшаяся за годы НЭПа более зажиточная прослойка в деревне — кулаки, а также поддерживающая их или зависящая от них социальная группа — «подкулачники».

В рамках проведения сплошной коллективизации это препятствие должно было быть «устранено». 30 января 1930 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». В то же время отмечено, что отправной точкой «ликвидации кулака как класса» послужила публикация в газетах всех уровней речи Сталина на съезде аграрников-марксистов в последних числах декабря 1929 [4]. Ряд историков отмечают, что планирование «ликвидации» проходило в начале декабря 1929 — в т. н. «комиссии Яковлева» поскольку число и «ареалы» выселения «кулаков 1-й категории» были уже утверждены к 1 января 1930. «Кулаки» были разделены на три категории: 1-я — контрреволюционный актив: кулаки, активно противодействующие организации колхозов, бегущие с постоянного места жительства и переходящие на нелегальное положение; 2-я — наиболее богатые местные кулацкие авторитеты, являющиеся оплотом антисоветского актива; 3-я — остальные кулаки.[5] На практике выселению с конфискацией имущества подвергались не только кулаки, но и так называемые подкулачники, то есть середняки, бедняки и даже батраки, уличенные в прокулацких и антиколхозных действиях (не единичны были и случаи сведения счетов с соседями и дежа вю «грабь награбленное»)- что явно противоречило четко указанному в постановлении пункту о недопустимости «ущемления» середняка. Главы кулацких семей первой категории арестовывались, и дела об их действиях передавались на рассмотрение «троек» в составе представителей ОГПУ, обкомов (крайкомов) ВКП (б) и прокуратуры. Кулаки, отнесенные к третьей категории, как правило, переселялись внутри области или края, то есть не направлялись на спецпоселение. Раскулаченные крестьяне второй категории, а также семьи кулаков первой категории выселялись в отдаленные районы страны на спецпоселение, или трудпоселение (иначе это называлось «кулацкой ссылкой» или «трудссылкой»). В справке Отдела по спецпереселенцам ГУЛАГа ОГПУ указывалось, что в 1930—1931 гг. было выселено (с отправкой на спецпоселение) 381026 семей общей численностью 1803392 человека, в том числе c Украины — 63.720 семей, из них: в Северный край — 19.658, на Урал — 32.127, в Западную Сибирь — 6556, в Восточную Сибирь — 5056, в Якутию — 97, Дальневосточный край — 323.

Чтобы вытеснить кулачество, как класс, для этого недостаточно политики ограничения и вытеснения отдельных его отрядов. Чтобы вытеснить кулачество, как класс, надо сломить в открытом бою сопротивление этого класса и лишить его производственных источников существования и развития (свободное пользование землей, орудия производства, аренда, право найма труда и т. д.).[6]

Колхозное строительство в преобладающем большинстве немецких сел Сибирского края проводилось в порядке административного нажима, без достаточного учета степени организационной и политической подготовки к нему. Мероприятия по раскулачиванию в очень многих случаях применялись, как мера воздействия против крестьян середняков, не пожелавших вступить в колхозы. Таким образом, меры, направленные исключительно против кулаков, затронули в немецких селах значительное количество середняков. Эти методы не только не способствовали, а отталкивали немецкое крестьянство от колхозов. Достаточно указать на то, что из общего количества в административном порядке высланных кулаков по Омскому округу, половина была возвращена органами ОГПУ со сборных пунктов и с дороги. [7][8]

Руководство переселением (сроки, количество и выбор мест переселения) осуществлялось Сектором земельных фондов и переселения Наркомзема СССР (1930—1933), Переселенческим управлением Наркомзема СССР (1930—1931), Сектором земельных фондов и переселения Наркомзема СССР (Реорганизованный) (1931—1933), обеспечивало переселение ОГПУ.

Выселенцы, в нарушение существующих инструкций[9], мало или никак не обеспечивались необходимым продовольствием и инвентарем на новых местах расселения [10] (особенно в первые годы массовой высылки), часто не имевших перспектив для сельскохозяйственного использования.

Экспорт зерновых и импорт сельхоз техники во время коллективизации

Импорт сельхозтехники и инвентаря 1926/27 — 1929/30

С конца 80-х в историю коллективизации было принесено мнение отдельных западных историков о том, что «Сталин организовал коллективизацию для получения денег на индустриализацию путем экстенсивного экспорта сельхозпродукции (преимущественно зерновой)»[11]. Статистические данные не позволяют быть столь уверенными в данном мнении:

Итого за период 1926 — 33 зерна было экспортировано на 672,8 а импортировано техники 306 миллионов рублей.

Экспорт СССР основных товаров 1926/27 — 1933

Кроме того за период 1927-32 государством было импортировано племенного скота на сумму около 100 миллионов рублей. Импорт удобрений и оборудования предназначенного для производства орудий и механизмов для сельского хозяйства был также весьма значителен.

Импорт СССР основных товаров 1929—1933

Итоги коллективизации

Результаты «деятельности» Наркомзема СССР и долгосрочный эффект «левых загибов» первых месяцев коллективизации привели к кризису в сельском хозяйстве и значительно повлияли на ситуацию, повлекшую за собой голод 1932—1933 годов. Ситуация была значительно исправлена введением жесткого партийного контроля над сельским хозяйством и реорганизацией управленческого и обеспечивающего аппарата сельского хозяйства. Это позволило в начале 1935 года отменить карточки на хлеб, к октябрю того же года были ликвидированы карточки и на прочие продовольственные продукты.

Переход к крупному общественному сельскохозяйственному производству означал революцию во всём укладе жизни крестьянства. В короткие сроки в деревне была в основном ликвидирована неграмотность, проведена работа по подготовке сельскохозяйственных кадров (агрономов, зоотехников, трактористов, шофёров и других специалистов). Для крупного сельскохозяйственного производства была подготовлена новая техническая база; развернулось строительство тракторных заводов и сельскохозяйственного машиностроения, что позволило наладить массовое производство тракторов и сельскохозяйственных машин. В целом всё это позволило создать управляемую, в ряде областей прогрессивную систему сельского хозяйства, обеспечившую сырьевую базу промышленности, снизившую до минимума влияние природных факторов (засухи и т. п.) и позволившую создать необходимый стратегический зерновой запас для страны до начала Великой Отечественной войны.

Несмотря на значительные усилия по ликвидации «прорыва в животноводстве», образовавшегося к 1933—1934 году, поголовье всех категорий скота не было восстановлено к началу войны. На количественные показатели 1928 года оно вышло только к началу 1960-х.[источник не указан 1002 дня]

Несмотря на значимость сельского хозяйства, все же основным приоритетом развития оставалась промышленность. В связи с этим не были до конца ликвидированы управленческие и нормативные проблемы начала 1930-х, главными из которых были низкая мотивация труда колхозников и нехватка компетентного руководства в сельском хозяйстве на всех уровнях. Остаточный принцип распределения руководящего ресурса (когда лучшие руководители направлялись в промышленность) и отсутствие точной и объективной информации о положении дел также негативно отразились на сельском хозяйстве.

К 1938 году было коллективизировано 93 % крестьянских хозяйств и 99,1 % посевной площади. Энергетические мощности сельского хозяйства увеличились за 1928—40 с 21,3 млн л. с. до 47,5 млн; в расчёте на 1 работника — с 0,4 до 1,5 л. с., на 100 га посевов — с 19 до 32 л. с. Внедрение сельскохозяйственной техники, увеличение числа квалифицированных кадров обеспечили существенный рост производства основных сельскохозяйственных продуктов. В 1940 валовая продукция сельского хозяйства возросла по сравнению с 1913 на 41 %; повысились урожайность сельскохозяйственных культур, продуктивность сельскохозяйственных животных. Основными производящими единицами сельского хозяйства стали колхозы и совхозы.

В результате комплексного решения важнейших аграрных проблем в сельском хозяйстве возросли объёмы производства и государственных закупок основных видов сельскохозяйственной продукции, улучшилась отраслевая структура сельского хозяйства — повысился удельный вес продукции животноводства (в 1966—70 на долю животноводства приходилось 49,1 % валовой продукции сельского хозяйства, в 1971—1975 — 51,2 %). Валовая продукция сельского хозяйства в 1975 увеличилась в 1,3 раза по сравнению с 1965, в 2,3 раза — с 1940 и в 3,2 раза — с 1913. Производительность труда в сельском хозяйстве за 1966—1975 возросла в 1,5 раза при сокращении численности работающих в отрасли с 25,8 млн чел. до 23,5 млн. (по сравнению с 1940 — в 3,5 раза, по сравнению с 1913 — в 5,7 раза).

Коллективизация в искусстве

Статистические данные

Коллективизация 1930—1933

Поголовье скота 1928—1930

Поголовье скота 1930—1933

Поголовье скота 1934—1937

См. также

Примечания

  1. ↑ Большой справочник ИCТОРИЯ / под ред. Н. А. Полторацкой. — М.:Дрофа, 1998. С. 90
  2. ↑ 1 2 3 Маслов С. Л. Экономические основы сельскохозяйственной кооперации. — М., 1928
  3. ↑ к.и.н. О.Елютин. Опыт кооперации в России
  4. ↑ Данные об урожайности по изданию: Сборник статистико-экономических сведений по сельскому хозяйству России и некоторых иностранных государств. Год 9-й (1916) / Г. У.З.и З. (затем Министерство Земледелия). Отдел сельской экономии и сельскохозяйственной статистики.. — СПб.: Тип. В. О. Киршбаума, 1917.
  5. ↑ Кооперативный план Ленина
  6. ↑ А. В. Чаянов. Краткий биографический очерк. — Хабаровск. ДВАСКД, 2002
  7. ↑ Ойзерман Т. И. Премьер известный и неизвестный. — Судьба наркома: Неизвестный премьер // КТО есть КТО, № 1 1998
  8. ↑ Михаил Антонов. Капитализму в России не бывать!
  9. ↑ Большая советская энциклопедия, ст. Коллективизация
  10. ↑ Фицпатрик, Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России в 30-е годы: город. — 2-е изд. — М.: Российская политическая энциклопедия, 2008. — 336 с.
  11. ↑ И. В. Сталин. Сочинения. «Год Великого перелома. К ХII годовщине Октября»
  12. ↑ 1 2 3 Хлевнюк О. В. «Политбюро. Механизмы политической власти в 30-е годы». М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1996. Гл. 1
  13. ↑ Постановление ЦК ВКП (б). «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству» 5 января 1930 г.
  14. ↑ «Головокружение от успехов»
  15. ↑ Gareth Jones «Ruin of russian agriculture» The Financial Times Thursday, April 13, 1933англ.

Ссылки

Источники