Svetlana Korolyova | Perm State University (original) (raw)
List of Main Publicftions by Svetlana Korolyova
Books by Svetlana Korolyova
![Research paper thumbnail of Материалы по коми-пермяцкой демонологии [Komi-Permyak demonology] / Авт.-сост. А.В. Кротова-Гарина, Ю.А. Шкураток, А.С. Лобанова, С.Ю. Королёва, И.И. Русинова. Пермь: Изд-во ПГНИУ, 2020. 168 с.](https://attachments.academia-assets.com/64685545/thumbnails/1.jpg)
](Книга представляет собой публикацию текстов несказочной прозы на коми-пермяцком языке; записи сде... more Книга представляет собой публикацию текстов несказочной
прозы на коми-пермяцком языке; записи сделаны в 2020-х гг. в Коми-Пермяцком округе. Во введении содержится очерк коми-пермяцкой мифологии, отмечаются основные диалектные особенности коми-пермяцкой речи. Тексты снабжены указателем мотивов и словарем названий мифологических персонажей. Издание адресовано фольклористам, этнолингвистам, специалистам по финно-угорским языкам, всем интересующимся языком и культурой коми-пермяков.
![Research paper thumbnail of Этнодиалектный словарь мифологических рассказов Пермского края [Ethno-dialect dictionary of mythological stories of the Perm region]. Ч. 1: Люди со сверхъестественными свойствами / И.И. Русинова (отв. ред.), А.В. Черных, К.Э. Шумов, С.Ю. Королёва. СПб.: Маматов, 2019. 832 с.](https://attachments.academia-assets.com/101369339/thumbnails/1.jpg)
](Словарь включает лексику, отражающую представления русских жителей Пермского края о колдовстве, з... more Словарь включает лексику, отражающую представления русских жителей Пермского края о колдовстве, знахарстве, бытовой магии. Книга создана на основе мифологических текстов, записанных на территории региона в течение 1980–2019 гг., и данных пермских диалектных словарей. Словарь содержит лексические единицы, обозначающие людей со сверхъестественными свойствами, их действия, характеристики, средства магического воздействия, а также названия и характеристики нечистой силы, подвластной колдуну; другие группы слов и словосочетаний, отражающие магико-ритуальную традицию Пермского края.
Funeral Rituals and Practices by Svetlana Korolyova
Духовные стихи нередко включаются в сферу похоронно-поминальной обрядности. Одна из тенденций их ... more Духовные стихи нередко включаются в сферу похоронно-поминальной обрядности. Одна из тенденций их современного бытования — перевод «звучащих» произведений в письменную форму. Дискуссионным остается вопрос, могут ли поминальные тетради обладать таким выраженным своеобразием, которое позволяло бы говорить о наличии особых локальных или региональных рукописных традиций. В статье описываются современные рукописные сборники, функционирующие в зоне активных русско-коми-пермяцких контактов. Материалом послужили 29 собраний, из которых подробно анализируются пять. Специфика поминальных тетрадей проявляется в типичном наборе духовных стихов, сопутствующих жанрах, выборе заглавий, допустимых формах записи (в столбик / в строку). Большая часть сборников включает не только духовные стихи, но и молитвы, становясь своего рода вернакулярными молитвословами. В коми-пермяцких тетрадях чаще, чем в русских, происходит расширение традиционного набора стихов за счет новых и новейших. Типичные названия стихов включают указание на жанр, на место в обряде, на основных персонажей, на первую строчку или ее ключевое слово. Элементы письменной формы приобретают собственное дополнительное содержание, становятся конвенциональными и воспроизводятся внутри локальных сообществ.
Folk religious poetry is quite often included in the sphere of funeral and memorial rites. Singers of spiritual verses often write them down in special “memorial” notebooks, which they use during performances. There is a controversial issue that has not yet been resolved. Do written collections existing in different territories display such a noticeable originality that would allow us to assert the presence of special local or regional manuscript traditions? In this article, the author characterizes memorial notebooks that arose in the Middle Urals, in the zone of active Russian-Komi-Permyak contacts, where Russian-Yurlinians and Kochev Komi-Permyaks live. A collection of 29 manuscripts serves as our material, of which 5 are analyzed in detail. The specificity of memorial notebooks is manifested in a typical set of spiritual poems, accompanying genres, choice of titles, acceptable forms of writing (with or without division into poetic lines), etc. Most of these handwritten notebooks include not only spiritual verses, but also prayers, essentially becoming “vernacular prayer books”. Typical poem titles include a mention of genre; indicate a place in the ritual; name the main characters; repeat the first line or its keyword. In Komi-Permyak notebooks, more often than in Russian ones, the traditional set of poems is expanded by including new verses. The “horizontal” organization of the text here becomes one of two conventional ways of writing spiritual verses. Elements of the written form acquire additional content, they become conventional and are reproduced within the community.
Inherited Lexicon and Russian Borrowings in the Ritual Terminology of the Komi-Permyaks: Preparin... more Inherited Lexicon and Russian Borrowings in the Ritual Terminology of the Komi-Permyaks: Preparing the Dead for Burial
В статье рассматривается коми-пермяцкая лексика, отражающая обрядовую подготовку умершего к погребению. Основное внимание уделяется ритуалу обмывания, его агентам, атрибутам и их вербальным описаниям, возникающим в устной речи диалектоносителей в ходе тематической беседы. Для сопоставления приводятся данные русских говоров, в том числе контактных по отношению к коми-пермяцким. в условиях продолжительного межэтнического взаимодействия происходит лексическое сближение двух неродственных культурно-языковых традиций. Оно проявляется в многочисленных заимствованиях из русского языка в коми-пермяцкий (покойник, живöй, простöй ва ‘простая вода’ и покойнишнöй ва ‘покойничная вода’, и др.). Можно говорить и о единстве многих стоящих за обрядовой лексикой культурных смыслов: для обеих традиций в ситуации обмывания характерно противопоставление «твердого» и «мягкого» тела покойника, хрупкости — прочности материала, из которого сделана емкость для обмывания. Предметы, соприкасавшиеся с покойником, и аномальные случаи, произошедшие в ходе ритуала, наделяются негативной семантикой и т.д. Влияние коми-пермяцкой традиции на русскую менее очевидно, но тоже прослеживается, в т.ч. в данных языка.
The article examines the Komi-Permyak lexicon that reflects the ritual preparation of the deceased for burial. The main attention is paid to the washing ritual, its agents, attributes and their verbal descriptions in the oral speech of dialect speakers during the thematic survey. For comparison, we used the data on Russian dialects, including contact dialects with Komi-Permyak. The main part of dialect material was collected by the authors during expeditions in 2022; we also used earlier field records. The findings suggest that in the conditions of long interethnic interaction there is a lexical convergence of two cultural and linguistic traditions. It is reflected in numerous borrowings from Russian into Komi-Permyak (pokoinik ‘dead’, zhivöy ‘alive’, prostöy va ‘plain water’ and pokoinishnöy va ‘dead water’, etc.). We can also talk about the unity of many cultural concepts behind the ritual lexicon: both traditions in the situation of ritual washing are characterized by the opposition of the “hard” and “soft” deceased body, “fragility” and “strength” of the bowl for washing. Objects in contact with a deceased body and anomalies during the ritual are endowed with negative semantics, etc. The influence of the Komi-Permyak tradition on the Russian one is less strong, but also noticable. In the context of the pervasive bilingualism of the Komi-Permyaks, their language affects the vocabulary of Russian monolinguals in mixed settlements. In particular, in the southern part of the Komi-Permyak district, on the territory of the settlement of Kudymkar-Inven Komi-Permyaks, in the speech of speakers of both languages we did not find some ritual terms (the verbal nouns with the meanings of action and figure) typical for Russian dialects in other territories of the Perm region.
![Research paper thumbnail of Каждение в похоронно-поминальном обряде (вернакулярная религиозность русско-коми-пермяцкого пограничья) [Censing in the funeral and memorial rites (vernacular religiosity)] // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2023. №2. С. 167–179 (в соавт. с М.А. Брюхановой и О.А. Колеговой)](https://attachments.academia-assets.com/104428206/thumbnails/1.jpg)
](Каждение - окуривание дымом ладана - играет важную роль в погребально-поминальной обрядности, где... more Каждение - окуривание дымом ладана - играет важную роль в погребально-поминальной обрядности, где оно обычно проводится с целью очищения людей, пространства и предметов, бывших в контакте с покойником. Однако значимость этого ритуал в разных этнолокальных традициях не одинакова: в одних сообществах он считается просто желательным, в других ему придается первостепенное значение. Различается и доступность этого обрядового действия: в некоторых традициях его могут выполнять только религиозные специалисты (священник и его помощники), в других – все желающие. К числу традиций с разработанной мифологической семантикой каждения относится культура русских-юрлинцев, проживающих в иноэтничном (коми-пермяцком) окружении, и культура соседствующих с ними северных (кочёвских) коми-пермяков. Материалом для изучения послужили полевые исследования, проведенные авторами 2013–2017 и 2022 гг. в Северном Прикамье, в зоне русско-коми-пермяцкого пограничья. Исследование базируется на структурном и функциональном анализе ритуала. Обнаружено, что место каждения в структуре традиционного похоронного и поминального обряда частично совпадает с церковными предписаниями, однако вернакулярное окуривание ладаном имеет более интенсивный характер, вокруг него складывается своеобразная «мифология каждения», формируется диалектная обрядовая терминология. Каждение выполняет не только типичные очистительную и апотропеическую функции, но и выступает как способ медиации между живыми и умершими: «будит» души, служит для их приглашения на ритуальную трапезу, обеспечивает доступность пищи и т.п. Реализации этой функции способствуют специальные фольклорные формулы, адресованные существам – посредникам между живыми и умершими (ангелам, ветру и др.). Могут возникать индивидуализированные варианты ритуала, который адаптируется к новым жизненным реалиям.
![Research paper thumbnail of Похоронно-поминальный обряд и роль сельского ритуального специалиста у русских-юрлинцев [Funeral and Memorial Rite and the Role of Ritual Specialists ] // Традиционная культура. 2023 Т. 24. № 1 С. 110–121 (в соавт. с М.А. Тихоновой)](https://attachments.academia-assets.com/104427837/thumbnails/1.jpg)
](В статье на примере одной микролокальной традиции показано состояние похоронно-поминальной обрядн... more В статье на примере одной микролокальной традиции показано состояние похоронно-поминальной обрядности юрлинцев — этнографической группы русских, проживающих в коми-пермяцком окружении. Материалом послужили интервью с ритуальным специалистом с. Усть-Зула Пермского края и наблюдение домашнего поминовения в 2013 г. На обследованной территории сохраняются традиционные ритуалы и диалектная обрядовая терминология, архаичный пласт которых содержит семантику дороги на тот свет (сбор «котомочки» для умершего, проводы души и т.п.). Местная кухня включает блюда, вышедшие из повседневного рациона, но сохраняющие статус ритуальной пищи. Усложненный характер юрлинской обрядности делает востребованной фигуру ритуального специалиста — распорядителя, знатока традиционной обрядовой лирики и фольклоризованных поминальных молитв. Важную роль в обряде играют обращения к умершему, которые выстраиваются из формульных выражений, стилистически связанных с молитвами, заговорами, причетами; владение навыком такого разговора, как и комплексом жанров похоронно-поминального фольклора, является показателем мастерства сельского ритуального специалиста. Домашнее поминовение имеет четкую структуру, но является гибкой обрядовой формой, которая может адаптироваться к особым случаям и приобретать «многослойную» прагматику (просьба о прощении у умерших за нарушение ритуальной нормы, публичное покаяние, укрепление статуса ритуального специалиста и др.).
![Research paper thumbnail of Похоронно-поминальная обрядность русских и коми-пермяков Иньвенского края: некоторые итоги полевого обследования [Funeral rites of Russians and Komi-Permyaks (expedition review)] // Живая старина. 2023. № 2. С. 149–153 (в соавт. с Ю.А. Шкураток и Е.М. Матвеевой)](https://attachments.academia-assets.com/104427695/thumbnails/1.jpg)
](В обзоре отражены некоторые результаты этнолингвистических и фольклорно-этнографических экспедици... more В обзоре отражены некоторые результаты этнолингвистических и фольклорно-этнографических экспедиций 2022 г. в Коми-Пермяцкий округ Пермского края. Цель полевой работы заключалась в фиксации русской и коми-пермяцкой диалектной обрядовой терминологии, связанной с похоронно-поминальными практиками. В публикации представлены этнолокальные особенности обрядового комплекса у кудымкарско-иньвенских коми-пермяков и соседствующих с ними русских, приведены мифологические рассказы, ритуальные обращения к умершим и другие фольклорные тексты.
![Research paper thumbnail of Предки: мифологические персонажи и их названия в устной традиции коми-пермяков [Ancestors: mythological figures and their names in the Komi-Permyak oral tradition] // Фольклор: структура, типология, семиотика. 2021. №4. С.10-39 (в соавт. с А.В. Кротовой-Гариной)](https://attachments.academia-assets.com/89113056/thumbnails/1.jpg)
](Предки как особый тип мифологических персонажей занимают важное место в системе традиционных пред... more Предки как особый тип мифологических персонажей занимают важное место в системе традиционных представлений коми-пермяков. Публикации, архивные и полевые записи конца ХХ – начала ХХI в. содержат различные наименования этой категории умерших, используемые коми-пермяками в фольклорно-мифологических нарративах на родном и русском языках. В качестве наименований родовых и коллективных предков могут употребляться русские заимствования (покойниккез, родителлез). Номинации умерших, требующих поминовения, образуются от микротопонимов, которыми обозначаются места предполагаемого самозахоронения первопоселенцев / древнего народа. В их названия входит компонент важ ‘старый’ (важ отир, важжез, важ-важжез). В отдельных случаях в качестве коллективных предков выступают мифологизированные первые жители края – чудь (чуддэз, чудскöй народ). Трудность лексикографического описания подобных названий связана с тем, что значительная их часть представляет собой общеупотребительные слова и словосочетания,
мифологическая семантика которых является вторичной и актуализируется только в определенных контекстах. Номинации умерших в коми-пермяцких фольклорно-мифологических рассказах о предках приобретают новые значения: ‘люди, которых поминают для избавления от кары (мыжи)’, ‘люди, которые могут покарать (мыжйыны) и нуждаются в поминовении’ и др. Анализ номинаций и речевых контекстов позволяет уточнить метакатегорию предков применительно к коми-пермяцкой традиции. В узком значении она включает покойных родственников, в широком – прочих умерших, проживавших на данной территории (в том числе отделенных хронологической дистанцией и/или этнически «чужих»). Их объединяет наличие места погребения, которое становится предпочтительным местом ритуальной коммуникации со стороны живых. Взаимодействие с предками происходит с помощью поминального обряда и осуществляется либо с профилактической целью, либо для избавления от посланного ими наказания.
В работе рассматриваются представления северных (кочёвских) коми-пермяков о смерти и посмертной у... more В работе рассматриваются представления северных (кочёвских) коми-пермяков о смерти и посмертной участи человека. Основной материал - полевые записи автора 2000-х годов. С опорой на труды московской этнолингвистической школы выделяются мифологические персонажи, возникающие как результат мифологизации и демонологизации умерших (душа, покойник, предки (родовые и коллективные), «ходячий» покойник), описываются некоторые релевантные для них функции и мотивы.
![Research paper thumbnail of «Шли на войну полки коми-пермяков…», или Две песни, спетые ко Дню Победы [“The Komi-Permyak regiments went to the war…”, or Two songs sung for Victory Day] // Фольклор и антропология города. 2020. Т. III, № 3-4. С. 176–205 (в соавт. с Г.Н. Мехнецовой).](https://attachments.academia-assets.com/77102553/thumbnails/1.jpg)
](В статье, построенной как микроисследование, рассматривается случай исполнения двух песен о войне... more В статье, построенной как микроисследование, рассматривается случай исполнения двух песен о войне в преддверии Дня Победы. Комментарий коми-пермяцкой песенницы позволяет выявить и конкретизировать их коммеморативные функции. Песенные тексты могут актуализировать разные формы памяти. Песню «Шли два солдата с германского плена» исполнительница переняла от матери и старших родственниц, которые в момент пения вспоминали погибших на фронте мужей. Ситуация исполнения функционально сближает эту необрядовую песню с поминальным причитанием и предопределяет ее дальнейшую принадлежность к сфере семейной коммеморации. Второе произведение — «Шли на войну полки коми-пермя́ков» — представляет собой переделку популярной советской «Казачьей песни». Переделанная и исполненная ко Дню Победы песня становится актом публичной коммеморации, осуществляемой в рамках официальных праздничных мероприятий. Оба произведения актуализируются в контексте 9 Мая и превращаются в «высказывание» о Великой Отечественной войне. Совмещение памяти о нескольких войнах — модель, характерная не только для фольклорных произведений, но и для вернакулярных празднично-обрядовых практик. Рассмотренный случай позволяет увидеть, как конкретные военные песни функционируют в народной культуре советского и постсоветского времени.
В XV–XVI вв. Северное Прикамье было форпостом, откуда осуществлялась русская колонизация восточны... more В XV–XVI вв. Северное Прикамье было форпостом, откуда осуществлялась русская колонизация восточных земель – Зауралья и Сибири. Ответом стали набеги местных народов, разорение русских городков и укреплений и – как следствие – появление множества братских погребений. Этнографические материалы XIX – начала XX в. свидетельствуют, что к этому времени здесь сформировалась целостная система локальных культов с центрами в Соликамске, Чердыни и Искоре. Церковные формы коммеморации «убиенных от набегов» заключались в установке часовен на местах битв и могил, составлении помянников, проведении крестных ходов и панихид (с предпочтением Семика и Девятой пятницы). Существовали также разнообразные простонародные практики (обращения к «убиенным родителям» в случае пропажи скота, почитание по обету, включение в крестные ходы объектов местного ландшафта), память о которых до сих пор сохраняется в устных нарративах. По-видимому, эта система складывалась в двух направлениях: как воцерковление вернакулярных форм почитания погибших, с одной стороны, и конструирования традиции, осуществлявшегося при участии представителей церкви, - с другой. Привлечение археологических данных позволяет частично прояснить эти вопросы. Региональная традиция Северного Прикамья может рассматриваться в ряду других сходных традиций, зафиксированных на Русском Северо-Западе, в Вятском крае, в зоне русско-коми-пермяцких контактов.: известные на этих территориях коммеморативные практики, связанные с братскими погребениями, либо формировались синхронно пермским, либо выступали как авторитетные образцы.
In XVI in the process of Russian colonization of the Ural, which led to conflicts with local peoples sometimes, graves of the dead appeared in the Northern Prikamye. Attitude to this locus reflects, on the one hand, folk beliefs about unnatural deaths and influence of the Christ tradition, on the other hand. Established local cults had diverse structure. People respected graves as local shrines that included building of the chapels, fitting of the dead names in temple and family commemoration books (synodiks). In some cases, such practices were put together with honor of the Saint Paraskevna Pyatnitsa. However, murdered people were considered as ancestors. People applied to them in case of cattle loss and so on. Memory of invasions was expressed in the local toponyms as well as folk legends and stories.
В тезисах рассматривается связь храмовых синодиков-помянников с локальными народно-религиозными к... more В тезисах рассматривается связь храмовых синодиков-помянников с локальными народно-религиозными культами убиенных, сложившимися на Тобольской земле, в Северном Прикамье и Вятском крае. Поминальные списки характеризуются с точки зрения их использования, способов публичной репрезентации, соотношения с местными легендарно-историческими сюжетами.
![Research paper thumbnail of Мемориал-кенотаф и часовенный праздник: сельские коммеморативные ритуалы Дня Победы [Cenotaph memorial and Chapel feast (rural сommemorative rituals of Victory Day in Russia)] // Фольклор и антропология города. 2019. Т. II. № 1-2. С. 256-288 (совместно с О.А. Колеговой).](https://attachments.academia-assets.com/63122659/thumbnails/1.jpg)
](В статье, посвященной современному российскому Дню Победы, рассматривается неофициальная сторона ... more В статье, посвященной современному российскому Дню Победы, рассматривается неофициальная сторона государственного праздника, а именно формы презентации семейной памяти и преимущественно приватные фамильные практики. 9 Мая описывается в двух вернакулярных вариантах, зафиксированных в 2016 году в коми-пермяцких селах Пелым и Архангельское. В каждом случае обнаруживаются свои способы адаптации официального праздника к содержанию этнолокальных
традиций. В Пелыме специфика праздника определяется необходимостью разрешить конфликт между требованием традиции поминать погибших родственников-фронтовиков на месте их погребения и объективной невозможностью сделать это. Местом проведения семейных поминок становится пространство сельского мемориала, плиты с именами играют роль могил-кенотафов. В Архангельском на характер празднования Дня Победы влияет совпадение с местным часовенным праздником, имевшим поминальную направленность. Поминовение родственников-фронтовиков выстраивается по модели традиционных календарных поминок, при этом используется современная тематическая атрибутика. В обоих описанных случаях День Победы обеспечивает совместную ритуально-символическую деятельность сельчан, в том числе за счет участия в официальных мероприятиях. Однако содержательный и эмоциональный акцент
праздника заметно смещается в зону приватного, а интегративные механизмы в значительной мере работают на объединение семей и сплочение локальных сообществ.
Статья основана на полевых материалах, собранных авторами в 2013-2015 гг. Обнаруженые способы мем... more Статья основана на полевых материалах, собранных авторами в 2013-2015 гг. Обнаруженые способы мемориализации локусов, связанных с событиями ранней советской истории, образуют спектр вариантов с преоб-
ладанием официальных или народно-традиционных форм почитания. Памятные места «вписываются» в ряд сходных локусов на основе актуальных для данной традиции моделей: осмысляются как «нечистые», «опасные» (здания, где пролилась кровь, наступила смерть; заброшенные кладбища) либо стимулируют возникновение специальных поминальных практик (братские могилы). Основу таких обрядов составляют календарные поминки по умершим родным, но ритуал из семейно-родственного становится общим, коллективным.
This article deals with a certain type of funeral and commemorative obit rites, which are connect... more This article deals with a certain type of funeral and commemorative obit rites, which are connected with burial of children outside the functioning common cemeteries, in special loci.
В статье рассматриваются захоронения детей вне обычных действующих кладбищ: в огородах, по обочинам дороги, на берегу реки, в подполье дома. Сведения собраны в 2010-х гг. на территории Коми-Пермяцкого округа Пермского края, в зоне русско-коми-пермяцких контактов. Случаи относятся к советскому времени, 1950–1960-м гг., и могут быть разделены на две группы — в зависимости от явного или тайного характера погребений и отношения к ним местного социума. В первом случае захоронения производятся на специальных детских кладбищах, практика признается допустимой, на могилах проводятся поминальные ритуалы. Во вторую группу попадают случаи погребения новорожденных вдоль дорог и под полом, они совершаются без
свидетелей и могут вызывать подозрения в инфантициде. Учет не только этнографической информации, но и лингвистических особенностей записанных текстов позволяет обнаружить, что нарративы о захоронениях в голбце сдвигаются в область слухов, имеют грамматические признаки так называемой проблематической достоверности. Такие истории строятся по фольклоризованным сюжетным моделям — как криминально-бытовые и мифологические рассказы, их героинями оказываются женщины, наделенные чертами социальной маргинальности.
В статье на примере микролокальной традиции с. Юрла Пермского края рассматривается роль «ритуальн... more В статье на примере микролокальной традиции с. Юрла Пермского края рассматривается роль «ритуальных специалистов» («учёных») в обрядовой жизни современной сельской общины. Актуальные формы поминальной ритуалистики сохраняют устойчивую структуру традиционных коммуникаций и включают обширный пласт фольклорных текстов. Хранителями традиций являются пожилые женщины, организующие ритуальное пространство и сопровождающие обрядовые действия исполнением молитв и духовных стихов. В ходе интервью с агентами ритуала выявлены формы вербализации сакрального знания, прослежены механизмы сохранности и трансформации традиционных
обрядовых комплексов.
Публикация представляет собой доработанный вариант более ранней статьи ("Чудь с русскими именами"... more Публикация представляет собой доработанный вариант более ранней статьи ("Чудь с русскими именами": кого и как поминают на чудских могильниках?). В работе подробно описаны известные по этнографическим и полевым материалам поминки по "чудским родителям". Отдельное внимание уделено "чудским" антропонимам. Данные писцовых и переписных книг позволяют выявить случаи, когда в качестве "чудских" родителей в преданиях и неканонических молитвах фигурируют первооснователи сел и деревень (при этом их имена оказываются иноэтничными по отношению к местному населению - удмуртскими или тюркскими). В случае, когда "чудские" родители носят христианские антропонимы, есть основания предполагать их принадлежность к старообрядцам.
В статье рассматривается обряд "поминок по чуди", вплоть до сегодняшнего дня известный у северных... more В статье рассматривается обряд "поминок по чуди", вплоть до сегодняшнего дня известный у северных коми-пермяков, а также - по более ранним этнографическим источникам - у населения северо-восточной части Вятки. Ритуальное взаимодействие с «чудскими родителями» выстраивается по типу северорусских обетных практик; обряд поминок ориентирован на церковную Вселенскую панихиду. Память о мифологизированных основателях современных поселений имеет историческую основу и отражает процессы освоения этих территорий в XVI–XVIII вв.; иногда фольклорная традиция сохраняет реальные имена первых насельников.
На основе собранных автором полевых материалов и опубликованных этнографических источников в ста... more На основе собранных автором полевых материалов и опубликованных этнографических источников в статье описаны различные локальные варианты обряда "проводов души", бытующего в Пермском крае (Россия). Особое внимание уделяется обряду с живым ритуальным заместителем умершего, известному в традициях финно-пермских народов и - в меньшей мере - у русских.
Книга представляет собой публикацию текстов несказочной прозы на коми-пермяцком языке; записи сде... more Книга представляет собой публикацию текстов несказочной
прозы на коми-пермяцком языке; записи сделаны в 2020-х гг. в Коми-Пермяцком округе. Во введении содержится очерк коми-пермяцкой мифологии, отмечаются основные диалектные особенности коми-пермяцкой речи. Тексты снабжены указателем мотивов и словарем названий мифологических персонажей. Издание адресовано фольклористам, этнолингвистам, специалистам по финно-угорским языкам, всем интересующимся языком и культурой коми-пермяков.
Словарь включает лексику, отражающую представления русских жителей Пермского края о колдовстве, з... more Словарь включает лексику, отражающую представления русских жителей Пермского края о колдовстве, знахарстве, бытовой магии. Книга создана на основе мифологических текстов, записанных на территории региона в течение 1980–2019 гг., и данных пермских диалектных словарей. Словарь содержит лексические единицы, обозначающие людей со сверхъестественными свойствами, их действия, характеристики, средства магического воздействия, а также названия и характеристики нечистой силы, подвластной колдуну; другие группы слов и словосочетаний, отражающие магико-ритуальную традицию Пермского края.
Духовные стихи нередко включаются в сферу похоронно-поминальной обрядности. Одна из тенденций их ... more Духовные стихи нередко включаются в сферу похоронно-поминальной обрядности. Одна из тенденций их современного бытования — перевод «звучащих» произведений в письменную форму. Дискуссионным остается вопрос, могут ли поминальные тетради обладать таким выраженным своеобразием, которое позволяло бы говорить о наличии особых локальных или региональных рукописных традиций. В статье описываются современные рукописные сборники, функционирующие в зоне активных русско-коми-пермяцких контактов. Материалом послужили 29 собраний, из которых подробно анализируются пять. Специфика поминальных тетрадей проявляется в типичном наборе духовных стихов, сопутствующих жанрах, выборе заглавий, допустимых формах записи (в столбик / в строку). Большая часть сборников включает не только духовные стихи, но и молитвы, становясь своего рода вернакулярными молитвословами. В коми-пермяцких тетрадях чаще, чем в русских, происходит расширение традиционного набора стихов за счет новых и новейших. Типичные названия стихов включают указание на жанр, на место в обряде, на основных персонажей, на первую строчку или ее ключевое слово. Элементы письменной формы приобретают собственное дополнительное содержание, становятся конвенциональными и воспроизводятся внутри локальных сообществ.
Folk religious poetry is quite often included in the sphere of funeral and memorial rites. Singers of spiritual verses often write them down in special “memorial” notebooks, which they use during performances. There is a controversial issue that has not yet been resolved. Do written collections existing in different territories display such a noticeable originality that would allow us to assert the presence of special local or regional manuscript traditions? In this article, the author characterizes memorial notebooks that arose in the Middle Urals, in the zone of active Russian-Komi-Permyak contacts, where Russian-Yurlinians and Kochev Komi-Permyaks live. A collection of 29 manuscripts serves as our material, of which 5 are analyzed in detail. The specificity of memorial notebooks is manifested in a typical set of spiritual poems, accompanying genres, choice of titles, acceptable forms of writing (with or without division into poetic lines), etc. Most of these handwritten notebooks include not only spiritual verses, but also prayers, essentially becoming “vernacular prayer books”. Typical poem titles include a mention of genre; indicate a place in the ritual; name the main characters; repeat the first line or its keyword. In Komi-Permyak notebooks, more often than in Russian ones, the traditional set of poems is expanded by including new verses. The “horizontal” organization of the text here becomes one of two conventional ways of writing spiritual verses. Elements of the written form acquire additional content, they become conventional and are reproduced within the community.
Inherited Lexicon and Russian Borrowings in the Ritual Terminology of the Komi-Permyaks: Preparin... more Inherited Lexicon and Russian Borrowings in the Ritual Terminology of the Komi-Permyaks: Preparing the Dead for Burial
В статье рассматривается коми-пермяцкая лексика, отражающая обрядовую подготовку умершего к погребению. Основное внимание уделяется ритуалу обмывания, его агентам, атрибутам и их вербальным описаниям, возникающим в устной речи диалектоносителей в ходе тематической беседы. Для сопоставления приводятся данные русских говоров, в том числе контактных по отношению к коми-пермяцким. в условиях продолжительного межэтнического взаимодействия происходит лексическое сближение двух неродственных культурно-языковых традиций. Оно проявляется в многочисленных заимствованиях из русского языка в коми-пермяцкий (покойник, живöй, простöй ва ‘простая вода’ и покойнишнöй ва ‘покойничная вода’, и др.). Можно говорить и о единстве многих стоящих за обрядовой лексикой культурных смыслов: для обеих традиций в ситуации обмывания характерно противопоставление «твердого» и «мягкого» тела покойника, хрупкости — прочности материала, из которого сделана емкость для обмывания. Предметы, соприкасавшиеся с покойником, и аномальные случаи, произошедшие в ходе ритуала, наделяются негативной семантикой и т.д. Влияние коми-пермяцкой традиции на русскую менее очевидно, но тоже прослеживается, в т.ч. в данных языка.
The article examines the Komi-Permyak lexicon that reflects the ritual preparation of the deceased for burial. The main attention is paid to the washing ritual, its agents, attributes and their verbal descriptions in the oral speech of dialect speakers during the thematic survey. For comparison, we used the data on Russian dialects, including contact dialects with Komi-Permyak. The main part of dialect material was collected by the authors during expeditions in 2022; we also used earlier field records. The findings suggest that in the conditions of long interethnic interaction there is a lexical convergence of two cultural and linguistic traditions. It is reflected in numerous borrowings from Russian into Komi-Permyak (pokoinik ‘dead’, zhivöy ‘alive’, prostöy va ‘plain water’ and pokoinishnöy va ‘dead water’, etc.). We can also talk about the unity of many cultural concepts behind the ritual lexicon: both traditions in the situation of ritual washing are characterized by the opposition of the “hard” and “soft” deceased body, “fragility” and “strength” of the bowl for washing. Objects in contact with a deceased body and anomalies during the ritual are endowed with negative semantics, etc. The influence of the Komi-Permyak tradition on the Russian one is less strong, but also noticable. In the context of the pervasive bilingualism of the Komi-Permyaks, their language affects the vocabulary of Russian monolinguals in mixed settlements. In particular, in the southern part of the Komi-Permyak district, on the territory of the settlement of Kudymkar-Inven Komi-Permyaks, in the speech of speakers of both languages we did not find some ritual terms (the verbal nouns with the meanings of action and figure) typical for Russian dialects in other territories of the Perm region.
Каждение - окуривание дымом ладана - играет важную роль в погребально-поминальной обрядности, где... more Каждение - окуривание дымом ладана - играет важную роль в погребально-поминальной обрядности, где оно обычно проводится с целью очищения людей, пространства и предметов, бывших в контакте с покойником. Однако значимость этого ритуал в разных этнолокальных традициях не одинакова: в одних сообществах он считается просто желательным, в других ему придается первостепенное значение. Различается и доступность этого обрядового действия: в некоторых традициях его могут выполнять только религиозные специалисты (священник и его помощники), в других – все желающие. К числу традиций с разработанной мифологической семантикой каждения относится культура русских-юрлинцев, проживающих в иноэтничном (коми-пермяцком) окружении, и культура соседствующих с ними северных (кочёвских) коми-пермяков. Материалом для изучения послужили полевые исследования, проведенные авторами 2013–2017 и 2022 гг. в Северном Прикамье, в зоне русско-коми-пермяцкого пограничья. Исследование базируется на структурном и функциональном анализе ритуала. Обнаружено, что место каждения в структуре традиционного похоронного и поминального обряда частично совпадает с церковными предписаниями, однако вернакулярное окуривание ладаном имеет более интенсивный характер, вокруг него складывается своеобразная «мифология каждения», формируется диалектная обрядовая терминология. Каждение выполняет не только типичные очистительную и апотропеическую функции, но и выступает как способ медиации между живыми и умершими: «будит» души, служит для их приглашения на ритуальную трапезу, обеспечивает доступность пищи и т.п. Реализации этой функции способствуют специальные фольклорные формулы, адресованные существам – посредникам между живыми и умершими (ангелам, ветру и др.). Могут возникать индивидуализированные варианты ритуала, который адаптируется к новым жизненным реалиям.
В статье на примере одной микролокальной традиции показано состояние похоронно-поминальной обрядн... more В статье на примере одной микролокальной традиции показано состояние похоронно-поминальной обрядности юрлинцев — этнографической группы русских, проживающих в коми-пермяцком окружении. Материалом послужили интервью с ритуальным специалистом с. Усть-Зула Пермского края и наблюдение домашнего поминовения в 2013 г. На обследованной территории сохраняются традиционные ритуалы и диалектная обрядовая терминология, архаичный пласт которых содержит семантику дороги на тот свет (сбор «котомочки» для умершего, проводы души и т.п.). Местная кухня включает блюда, вышедшие из повседневного рациона, но сохраняющие статус ритуальной пищи. Усложненный характер юрлинской обрядности делает востребованной фигуру ритуального специалиста — распорядителя, знатока традиционной обрядовой лирики и фольклоризованных поминальных молитв. Важную роль в обряде играют обращения к умершему, которые выстраиваются из формульных выражений, стилистически связанных с молитвами, заговорами, причетами; владение навыком такого разговора, как и комплексом жанров похоронно-поминального фольклора, является показателем мастерства сельского ритуального специалиста. Домашнее поминовение имеет четкую структуру, но является гибкой обрядовой формой, которая может адаптироваться к особым случаям и приобретать «многослойную» прагматику (просьба о прощении у умерших за нарушение ритуальной нормы, публичное покаяние, укрепление статуса ритуального специалиста и др.).
В обзоре отражены некоторые результаты этнолингвистических и фольклорно-этнографических экспедици... more В обзоре отражены некоторые результаты этнолингвистических и фольклорно-этнографических экспедиций 2022 г. в Коми-Пермяцкий округ Пермского края. Цель полевой работы заключалась в фиксации русской и коми-пермяцкой диалектной обрядовой терминологии, связанной с похоронно-поминальными практиками. В публикации представлены этнолокальные особенности обрядового комплекса у кудымкарско-иньвенских коми-пермяков и соседствующих с ними русских, приведены мифологические рассказы, ритуальные обращения к умершим и другие фольклорные тексты.
Предки как особый тип мифологических персонажей занимают важное место в системе традиционных пред... more Предки как особый тип мифологических персонажей занимают важное место в системе традиционных представлений коми-пермяков. Публикации, архивные и полевые записи конца ХХ – начала ХХI в. содержат различные наименования этой категории умерших, используемые коми-пермяками в фольклорно-мифологических нарративах на родном и русском языках. В качестве наименований родовых и коллективных предков могут употребляться русские заимствования (покойниккез, родителлез). Номинации умерших, требующих поминовения, образуются от микротопонимов, которыми обозначаются места предполагаемого самозахоронения первопоселенцев / древнего народа. В их названия входит компонент важ ‘старый’ (важ отир, важжез, важ-важжез). В отдельных случаях в качестве коллективных предков выступают мифологизированные первые жители края – чудь (чуддэз, чудскöй народ). Трудность лексикографического описания подобных названий связана с тем, что значительная их часть представляет собой общеупотребительные слова и словосочетания,
мифологическая семантика которых является вторичной и актуализируется только в определенных контекстах. Номинации умерших в коми-пермяцких фольклорно-мифологических рассказах о предках приобретают новые значения: ‘люди, которых поминают для избавления от кары (мыжи)’, ‘люди, которые могут покарать (мыжйыны) и нуждаются в поминовении’ и др. Анализ номинаций и речевых контекстов позволяет уточнить метакатегорию предков применительно к коми-пермяцкой традиции. В узком значении она включает покойных родственников, в широком – прочих умерших, проживавших на данной территории (в том числе отделенных хронологической дистанцией и/или этнически «чужих»). Их объединяет наличие места погребения, которое становится предпочтительным местом ритуальной коммуникации со стороны живых. Взаимодействие с предками происходит с помощью поминального обряда и осуществляется либо с профилактической целью, либо для избавления от посланного ими наказания.
В работе рассматриваются представления северных (кочёвских) коми-пермяков о смерти и посмертной у... more В работе рассматриваются представления северных (кочёвских) коми-пермяков о смерти и посмертной участи человека. Основной материал - полевые записи автора 2000-х годов. С опорой на труды московской этнолингвистической школы выделяются мифологические персонажи, возникающие как результат мифологизации и демонологизации умерших (душа, покойник, предки (родовые и коллективные), «ходячий» покойник), описываются некоторые релевантные для них функции и мотивы.
В статье, построенной как микроисследование, рассматривается случай исполнения двух песен о войне... more В статье, построенной как микроисследование, рассматривается случай исполнения двух песен о войне в преддверии Дня Победы. Комментарий коми-пермяцкой песенницы позволяет выявить и конкретизировать их коммеморативные функции. Песенные тексты могут актуализировать разные формы памяти. Песню «Шли два солдата с германского плена» исполнительница переняла от матери и старших родственниц, которые в момент пения вспоминали погибших на фронте мужей. Ситуация исполнения функционально сближает эту необрядовую песню с поминальным причитанием и предопределяет ее дальнейшую принадлежность к сфере семейной коммеморации. Второе произведение — «Шли на войну полки коми-пермя́ков» — представляет собой переделку популярной советской «Казачьей песни». Переделанная и исполненная ко Дню Победы песня становится актом публичной коммеморации, осуществляемой в рамках официальных праздничных мероприятий. Оба произведения актуализируются в контексте 9 Мая и превращаются в «высказывание» о Великой Отечественной войне. Совмещение памяти о нескольких войнах — модель, характерная не только для фольклорных произведений, но и для вернакулярных празднично-обрядовых практик. Рассмотренный случай позволяет увидеть, как конкретные военные песни функционируют в народной культуре советского и постсоветского времени.
В XV–XVI вв. Северное Прикамье было форпостом, откуда осуществлялась русская колонизация восточны... more В XV–XVI вв. Северное Прикамье было форпостом, откуда осуществлялась русская колонизация восточных земель – Зауралья и Сибири. Ответом стали набеги местных народов, разорение русских городков и укреплений и – как следствие – появление множества братских погребений. Этнографические материалы XIX – начала XX в. свидетельствуют, что к этому времени здесь сформировалась целостная система локальных культов с центрами в Соликамске, Чердыни и Искоре. Церковные формы коммеморации «убиенных от набегов» заключались в установке часовен на местах битв и могил, составлении помянников, проведении крестных ходов и панихид (с предпочтением Семика и Девятой пятницы). Существовали также разнообразные простонародные практики (обращения к «убиенным родителям» в случае пропажи скота, почитание по обету, включение в крестные ходы объектов местного ландшафта), память о которых до сих пор сохраняется в устных нарративах. По-видимому, эта система складывалась в двух направлениях: как воцерковление вернакулярных форм почитания погибших, с одной стороны, и конструирования традиции, осуществлявшегося при участии представителей церкви, - с другой. Привлечение археологических данных позволяет частично прояснить эти вопросы. Региональная традиция Северного Прикамья может рассматриваться в ряду других сходных традиций, зафиксированных на Русском Северо-Западе, в Вятском крае, в зоне русско-коми-пермяцких контактов.: известные на этих территориях коммеморативные практики, связанные с братскими погребениями, либо формировались синхронно пермским, либо выступали как авторитетные образцы.
In XVI in the process of Russian colonization of the Ural, which led to conflicts with local peoples sometimes, graves of the dead appeared in the Northern Prikamye. Attitude to this locus reflects, on the one hand, folk beliefs about unnatural deaths and influence of the Christ tradition, on the other hand. Established local cults had diverse structure. People respected graves as local shrines that included building of the chapels, fitting of the dead names in temple and family commemoration books (synodiks). In some cases, such practices were put together with honor of the Saint Paraskevna Pyatnitsa. However, murdered people were considered as ancestors. People applied to them in case of cattle loss and so on. Memory of invasions was expressed in the local toponyms as well as folk legends and stories.
В тезисах рассматривается связь храмовых синодиков-помянников с локальными народно-религиозными к... more В тезисах рассматривается связь храмовых синодиков-помянников с локальными народно-религиозными культами убиенных, сложившимися на Тобольской земле, в Северном Прикамье и Вятском крае. Поминальные списки характеризуются с точки зрения их использования, способов публичной репрезентации, соотношения с местными легендарно-историческими сюжетами.
В статье, посвященной современному российскому Дню Победы, рассматривается неофициальная сторона ... more В статье, посвященной современному российскому Дню Победы, рассматривается неофициальная сторона государственного праздника, а именно формы презентации семейной памяти и преимущественно приватные фамильные практики. 9 Мая описывается в двух вернакулярных вариантах, зафиксированных в 2016 году в коми-пермяцких селах Пелым и Архангельское. В каждом случае обнаруживаются свои способы адаптации официального праздника к содержанию этнолокальных
традиций. В Пелыме специфика праздника определяется необходимостью разрешить конфликт между требованием традиции поминать погибших родственников-фронтовиков на месте их погребения и объективной невозможностью сделать это. Местом проведения семейных поминок становится пространство сельского мемориала, плиты с именами играют роль могил-кенотафов. В Архангельском на характер празднования Дня Победы влияет совпадение с местным часовенным праздником, имевшим поминальную направленность. Поминовение родственников-фронтовиков выстраивается по модели традиционных календарных поминок, при этом используется современная тематическая атрибутика. В обоих описанных случаях День Победы обеспечивает совместную ритуально-символическую деятельность сельчан, в том числе за счет участия в официальных мероприятиях. Однако содержательный и эмоциональный акцент
праздника заметно смещается в зону приватного, а интегративные механизмы в значительной мере работают на объединение семей и сплочение локальных сообществ.
Статья основана на полевых материалах, собранных авторами в 2013-2015 гг. Обнаруженые способы мем... more Статья основана на полевых материалах, собранных авторами в 2013-2015 гг. Обнаруженые способы мемориализации локусов, связанных с событиями ранней советской истории, образуют спектр вариантов с преоб-
ладанием официальных или народно-традиционных форм почитания. Памятные места «вписываются» в ряд сходных локусов на основе актуальных для данной традиции моделей: осмысляются как «нечистые», «опасные» (здания, где пролилась кровь, наступила смерть; заброшенные кладбища) либо стимулируют возникновение специальных поминальных практик (братские могилы). Основу таких обрядов составляют календарные поминки по умершим родным, но ритуал из семейно-родственного становится общим, коллективным.
This article deals with a certain type of funeral and commemorative obit rites, which are connect... more This article deals with a certain type of funeral and commemorative obit rites, which are connected with burial of children outside the functioning common cemeteries, in special loci.
В статье рассматриваются захоронения детей вне обычных действующих кладбищ: в огородах, по обочинам дороги, на берегу реки, в подполье дома. Сведения собраны в 2010-х гг. на территории Коми-Пермяцкого округа Пермского края, в зоне русско-коми-пермяцких контактов. Случаи относятся к советскому времени, 1950–1960-м гг., и могут быть разделены на две группы — в зависимости от явного или тайного характера погребений и отношения к ним местного социума. В первом случае захоронения производятся на специальных детских кладбищах, практика признается допустимой, на могилах проводятся поминальные ритуалы. Во вторую группу попадают случаи погребения новорожденных вдоль дорог и под полом, они совершаются без
свидетелей и могут вызывать подозрения в инфантициде. Учет не только этнографической информации, но и лингвистических особенностей записанных текстов позволяет обнаружить, что нарративы о захоронениях в голбце сдвигаются в область слухов, имеют грамматические признаки так называемой проблематической достоверности. Такие истории строятся по фольклоризованным сюжетным моделям — как криминально-бытовые и мифологические рассказы, их героинями оказываются женщины, наделенные чертами социальной маргинальности.
В статье на примере микролокальной традиции с. Юрла Пермского края рассматривается роль «ритуальн... more В статье на примере микролокальной традиции с. Юрла Пермского края рассматривается роль «ритуальных специалистов» («учёных») в обрядовой жизни современной сельской общины. Актуальные формы поминальной ритуалистики сохраняют устойчивую структуру традиционных коммуникаций и включают обширный пласт фольклорных текстов. Хранителями традиций являются пожилые женщины, организующие ритуальное пространство и сопровождающие обрядовые действия исполнением молитв и духовных стихов. В ходе интервью с агентами ритуала выявлены формы вербализации сакрального знания, прослежены механизмы сохранности и трансформации традиционных
обрядовых комплексов.
Публикация представляет собой доработанный вариант более ранней статьи ("Чудь с русскими именами"... more Публикация представляет собой доработанный вариант более ранней статьи ("Чудь с русскими именами": кого и как поминают на чудских могильниках?). В работе подробно описаны известные по этнографическим и полевым материалам поминки по "чудским родителям". Отдельное внимание уделено "чудским" антропонимам. Данные писцовых и переписных книг позволяют выявить случаи, когда в качестве "чудских" родителей в преданиях и неканонических молитвах фигурируют первооснователи сел и деревень (при этом их имена оказываются иноэтничными по отношению к местному населению - удмуртскими или тюркскими). В случае, когда "чудские" родители носят христианские антропонимы, есть основания предполагать их принадлежность к старообрядцам.
В статье рассматривается обряд "поминок по чуди", вплоть до сегодняшнего дня известный у северных... more В статье рассматривается обряд "поминок по чуди", вплоть до сегодняшнего дня известный у северных коми-пермяков, а также - по более ранним этнографическим источникам - у населения северо-восточной части Вятки. Ритуальное взаимодействие с «чудскими родителями» выстраивается по типу северорусских обетных практик; обряд поминок ориентирован на церковную Вселенскую панихиду. Память о мифологизированных основателях современных поселений имеет историческую основу и отражает процессы освоения этих территорий в XVI–XVIII вв.; иногда фольклорная традиция сохраняет реальные имена первых насельников.
На основе собранных автором полевых материалов и опубликованных этнографических источников в ста... more На основе собранных автором полевых материалов и опубликованных этнографических источников в статье описаны различные локальные варианты обряда "проводов души", бытующего в Пермском крае (Россия). Особое внимание уделяется обряду с живым ритуальным заместителем умершего, известному в традициях финно-пермских народов и - в меньшей мере - у русских.
В статье представлены материалы, собранные в ходе полевых исследований 2014 года и репрезентирующ... more В статье представлены материалы, собранные в ходе полевых исследований 2014 года и репрезентирующие одну из самых северных микролокальных традиций Пермского края – традицию лупьинских коми-пермяков. Обряд сохраняет многие черты, сформированные под влиянием старообрядцев. Отдельные особенности обусловлены быстрым уменьшением числа носителей традиции. К числу ярких особенностей относится бытовавшая в отдаленных лупьинских деревнях практика захоронения детей и стариков в пределах собственной усадьбы - в огороде.
В статье рассматривается соотношение церковно-канонических практик и народных традиций, имеющих о... more В статье рассматривается соотношение церковно-канонических практик и народных традиций, имеющих отношение к культу заложных умерших; очерчивается круг явлений народной культуры, вызванных к жизни в XV–XVII вв. в связи с формированием новых поминальных практик
(в т. ч. с воцерковлением культа заложных).
![Research paper thumbnail of Между религией и мифологией. Представления о душе и загробном мире у коми-пермяков (на материале полевых исследований) // Континуум культуры регионов [Коллективная монография] / Отв. ред. Л.Н. Захарова. СПб.: Эйдос, 2012. С. 224–240.](https://attachments.academia-assets.com/44166990/thumbnails/1.jpg)
](В статье рассматриваются традиционные коми-пермяцкие представления о душе и загробном мире, зафик... more В статье рассматриваются традиционные коми-пермяцкие представления о душе и загробном мире, зафиксированные автором в 1999-2005 годах.
![Research paper thumbnail of Акциональный код сиротской свадьбы (традиция Пермского Прикамья на общерусском фоне) // Филологические заметки [Philological Studies]. 2020. Т. 18. №2. С. 20-48 (в соавт. с М.А. Брюхановой)](https://attachments.academia-assets.com/96718529/thumbnails/1.jpg)
](Причитания невесты-сироты являются одним из маркеров сиротства как особого статуса. В статье расс... more Причитания невесты-сироты являются одним из маркеров сиротства как особого статуса. В статье рассматриваются ритуальные действия, сопровождавшие их исполнение, а также локусы и используемые предметы. Материалом послужили архивные данные и публикации XIX-XXI вв.; пермские варианты обряда соотносятся с традициями других регионов и дополняют представление о русской сиротской свадьбе. Два наиболее типичных локуса, где исполнялись сиротские причитания, - дом и кладбище. В доме задействовался стол, «нечистая» периферия жилища, пограничные локусы. Иногда сиротские ритуалы включали элементы театрализации (поиск приглашенных в гости родителей, их угощение, приглашение ритуального заместителя умершего). За пределами дома и кладбища также выбирались пограничные локусы (возвышенность, перекресток). Ряд ритуальных жестов и предметов (платок, полотенце), которые использовались в сиротской свадьбе, известен по исполнениям похоронно-поминальных причитаний и входит в общую часть предметно-символического «словаря» плачевой культуры.
В публикациях XIX – начала XXI в. специфика бытования пермских похоронно-поминальных причитаний о... more В публикациях XIX – начала XXI в. специфика бытования пермских похоронно-поминальных причитаний отражена сравнительно лаконично: указывается ситуация исполнения, упоминаются отдельные жесты плакальщиц, зафиксирована народная обрядовая лексика. Дополнить представление о плачевой культуре Прикамья позволяют полевые материалы 2018 г. из Сивинского р-на, в которых содержатся рассказы о местных причитальщицах («ученых») и групповом исполнении причети.
Рассматривается обрядовая терминология и ритуальный контекст исполнения похоронно-поминальных при... more Рассматривается обрядовая терминология и ритуальный контекст исполнения похоронно-поминальных причитаний Пермского края, зафиксированные в публикациях XIX - начала XXI в.
В статье на примере чердынской локальной традиции описываются особенности позднего бытования похо... more В статье на примере чердынской локальной традиции описываются особенности позднего бытования похоронно-поминальной причети в Пермском Прикамье. В обзорной части работы охарактеризованы основные публикации прикамских причитаний и проблемы их изучения. Фокус внимания в данной статье смещается с текстов и их поэтики на функционирование жанра: рассказы исполнительниц и слушателей, механизмы причетной импровизации, факторы приобщения женщин к традиционной плачевой культуре. Описывается зафиксированная народная обрядовая терминология. В числе типичных мотивов чердынских причитаний подробно рассматривается передача вестки-грамотки – мотив, связанный с актуальными мифологическими представлениями и ритуальными практиками сельчан. Выражение «вестку-грамотку передать» является здесь не только обозначением причетного мотива, но и местным обрядовым термином.
В статье рассматривается локальная традиция похоронно-поминальных причитаний (специфика бытования... more В статье рассматривается локальная традиция похоронно-поминальных причитаний (специфика бытования, основные мотивы и проч.) в Чердынском районе Пермского края. Приводятся тексты причитаний, записанные авторами в 2009-2011 гг.
На рубеже XIX–XX вв. на территории современной Белоруссии записаны произведения религиозного фоль... more На рубеже XIX–XX вв. на территории современной Белоруссии записаны произведения религиозного фольклора, определявшиеся исследователями как молитвенное воспевание, молитва, стих на помин души и т.п. Они имеют сходный зачин и структуру и содержат перечисления поминаемых: родственников, умерших внезапной смертью и др. Традиция бытовала в Могилевской и Витебской губерниях, где исполнение стихов приурочивалось к дедам (поминальным дням). Существование сходных фольклоризованных текстов на других территориях (Новгородская и Вологодская губ., Северное Прикамье) может объясняться происхождением из одного церковного источника. По-видимому, таковым являлась "Молитва о всех умерших христианах", открывавшая монастырские синодики-помянники. О том, что в народной культуре русских и белорусов указанные поминальные тексты, равно как и практика их исполнения, могли
сложиться под влиянием церковной синодичной традиции, свидетельствует один из мотивов – просьба к Богу вписать имена умерших в «книги животные, грамоты церковные, псалтири субботние».
В статье рассматриваются неканонические поминальные тексты (молитвы, вокативные формулы и т.п.), ... more В статье рассматриваются неканонические поминальные тексты (молитвы, вокативные формулы и т.п.), бытующие у юрлинцев - этнографической группы русских, проживающих в коми-пермяцком окружении. Юрлинские поминальные практики отражают влияние церковной традиции, но включают нехристианские элементы, канонические молитвы подвергаются фольклоризации.
Статья представляет собой подробное исследование неканонических русскоязычных поминальных молитв,... more Статья представляет собой подробное исследование неканонических русскоязычных поминальных молитв, бытующих в зоне русско-коми-пермяцкого пограничья. Упоминаемые в молитвах группы персонажей (христианские святые; первопоселенцы/чудь; персонажи, носящие имена с семантикой "открывания-закрывания"; умершие родственники; "заложные" покойники) рассматриваются в контексте восточнославянских и финно-пермских обрядов и мифологических представлений. В приложении приводятся современные записи молитв и мифологические рассказы о "мыже" - наказании с стороны умерших людей и святых.
В статье приводятся 14 текстов редких неканонических поминальных молитв, записанных 2000-2011 гг.... more В статье приводятся 14 текстов редких неканонических поминальных молитв, записанных 2000-2011 гг. в зоне русско-коми-пермяцких культурных контактов, описывается специфика их современного бытования.
В статье рассматривается малоисследованная жанровая разновидность народных поминальных молитв, за... more В статье рассматривается малоисследованная жанровая разновидность народных поминальных молитв, записанных авторами в северных районах Коми-Пермяцкого округа. В основе их композиционной структуры лежит открытый перечислительный ряд. Персонажи, упоминаемые в текстах, имеют различное происхождение (христианские святые, местные первопоселенцы, умершие родственники, "заложные" покойники и др.). В молитвах особым образом отражается ситуация межкультурного пограничья и межэтнического взаимодействия русских и коми-пермяков.
В статье делается попытка рассмотреть коми-пермяцкое представление о «мыже» – наказании со сторон... more В статье делается попытка рассмотреть коми-пермяцкое представление о «мыже» – наказании со стороны умерших предков – в контексте несказочной прозы, семейной и календарной обрядности; привлекаются малоизученные формулы-«приглашения» и неканонические поминальные молитвы. На современном полевом материале выявляется вариативность персонажей, фигурирующих в сюжете «самопогребения чуди» (первопоселенцы, беглые крепостные, староверы и др.).
![Research paper thumbnail of Возвращение святыни и ее легитимация в легендах: случай кыласовской иконы Николая Чудотворца [The return of the shrine and its legitimation through legends. The case of St. Nicholas the Wonderworker, the icon of Kylasovo] // Вестник РГГУ. 2022. № 4. С. 142–162.](https://attachments.academia-assets.com/89112699/thumbnails/1.jpg)
](В статье на примере почитаемого образа из с. Кыласово Пермского края показано, как с помощью леге... more В статье на примере почитаемого образа из с. Кыласово Пермского края показано, как с помощью легенд конструируется бытие иконы в качестве сакрального объекта и как символически преодолеваются возникающие «разрывы» традиции. В работе описаны связанные с этой иконой этиологические сюжеты и формы ее почитания; приведена история утраты и повторного обретения в XX в.; охарактеризована реконструкция локальной традиции на современном этапе.
В статье представлены фольклорно-этнографические данные XIX–XXI вв., связанные с почитаемым камне... more В статье представлены фольклорно-этнографические данные XIX–XXI вв., связанные с почитаемым камнем (седлом богатыря / Ильи Пророка) в с. Архангельском Коми-Пермяцкого округа, которые отражают различные этапы существования локального культа. Современные нарративы местных жителей, записанные в 2016 г., содержат как традиционные, так и новые мотивы, связанные с происхождением валуна и/или объясняющие его лечебные свойства, а также показывающие его включённость в комплекс менее известных приметных камней. В числе наиболее частотных оказывается мотив перемещения валуна: движение камня становится одним из имплицитных доказательств его чудесной природы.
The article is based on folklore and ethnographic data of the 19th – 20th centuries, connected with the revered stone (saddle of bogatyr / Elijah the Prophet) in the village of Arkhangelskoye, Komi-Permyak Okrug, which reflect various stages of functioning of a local cult. Contemporary folklore narratives recorded in 2016 contain both traditional and new motives associated with the origin of the boulder and / or explaining its medicinal properties as well as showing its inclusion in a complex of lesser-known noticeable stones. But one of the most frequent is a motive of the
boulder’s movement. The movement of the stone is considered one of the implicit proofs of its supernatural qualities.
В статье на примере почитаемых в Северном Прикамье камней-валунов рассматриваются традиционные ме... more В статье на примере почитаемых в Северном Прикамье камней-валунов рассматриваются традиционные механизмы семиотизации природного ландшафта. Выбранный подход определили современные тенденции изучения культа камней, в частности сдвиг от поиска «следов язычества» к другим возможным авторитетным моделям, повлиявшим на имеющиеся мифоритуальные представления и практики. Автор подробно рассматривает две этнолокальные традиции, существующие в Юсьвинском и Гайнском районах Коми-Пермяцкого округа Пермского края. Материал исследования включает этнографические свидетельства и фольклорные тексты XIX — начала XXI в., в том числе записи Л. С. Грибовой и новые полевые данные, часть которых ранее не публиковалась. В одном из случаев обнаруживаются две конкурирующие этиологические интерпретации валуна, при этом христианская (камень — седло Ильи Пророка) постепенно вытесняет «богатырскую» версию его появления. Основным предметом рассказывания становятся многократные перемещения валуна в пространстве, преодолевающие естественную неподвижность камня и служащие — наравне с историями об исцелениях — подтверждением его чудесных свойств. Во втором случае валуны оказываются материализованной памятью о первых насельниках
края — богатырях, силачах; возникают контаминированные сюжеты, в которых местный богатырь Пера заменяет плывущего на камне святого Стефана Пермского. Критерием особого семиотического статуса камня, его выделенности из нейтрального ландшафта, является появление собственного названия. Делается вывод, что формы почитания трех описанных в статье камней, известные по свидетельствам XIX в. и более позднего времени, складываются не раньше заселения территории в конце XVI — первой трети XVII в., на фоне контактов с русскими. Возможность
учесть данные за более чем столетний период позволяет показать пластичность коми-пермяцкой традиции, связанной с мифологизацией камней-валунов.
Статья продолжает исследование одного из популярных европейских фольклорных сюжетов - перебрасыва... more Статья продолжает исследование одного из популярных европейских фольклорных сюжетов - перебрасывание предметов на далекое расстояние, которое совершают великаны, богатыри, силачи. Уточняется структура сюжета и границы его варьирования; характеризуются малоизвестные и ранее не публиковавшиеся варианты; рассматриваются предания из контактных зон и примеры включения заимствованного сюжета в иноэтничную традицию.
Исследуемые предания маркируют природные и культурные
объекты, могут содержать этиологические и топонимические мотивы, иногда включаются в локальные мифоритуальные комплексы. Вятские и пермские материалы показывают, что с помощью этого сюжета может происходить историко-культурное зонирование территорий. На примере коми-пермяцких текстов обнаруживается, что в преданиях могут сохраняться реальные антропонимы (имена или прозвища) первых поселенцев местно-
сти, возникает связь с почитаемыми камнями.
В статье рассматриваются предания, когда великаны, силачи или другие герои на большом расстоянии ... more В статье рассматриваются предания, когда великаны, силачи или другие герои на большом расстоянии перебрасывают друг другу какой-либо предмет; уточняются границы сюжета, выявляются особенности таких устных рассказов в фольклоре литовцев, южных (хорваты, болгары) и восточных славян, а также в зонах межэтнических контактов; описываются случаи включения этих преданий в сложные локальные мифоритуальные комплексы.
![Research paper thumbnail of Фольклорные антропонимы и устная родословная в преданиях о силачах Пере и Мизе (традиция русско-коми-пермяцкого пограничья) [Тезисы] // Этнолингвистика. Ономастика. Этимология: Мат-лы IV Междунар. науч. конф. / Отв. ред. Е.Л. Березович. Екатеринбург: изд-во УрФУ, 2019. С. 161–164.](https://attachments.academia-assets.com/60592934/thumbnails/1.jpg)
](В работе рассмотрены варианты имени коми-пермяцкого Перы-силача, которые известны в традиции; про... more В работе рассмотрены варианты имени коми-пермяцкого Перы-силача, которые известны в традиции; проанализированы версии происхождения антропонимов "Пера" и "Мизя"; фольклорная родословная героев сопоставлена с переписными документами Северного Прикамья.
В публикации представлена подборка аутентичных фольклорных текстов, записанных в 2014 г. в Гайнск... more В публикации представлена подборка аутентичных фольклорных текстов, записанных в 2014 г. в Гайнском районе Пермского края. Тексты отражают современное состояние преданий о коми-пермяцких героях Пере и Мизе. Часть записей содержит новые подробности о силачах и местах их легендарного проживания. Статья иллюстрирована фотографиями, сделанными в экспедиции.
Силач Пера и его брат Мизя - популярные герои коми-пермяцкого фольклора. В статье показана реальн... more Силач Пера и его брат Мизя - популярные герои коми-пермяцкого фольклора. В статье показана реальная внутренняя неоднородность цикла преданий об этих героях. Сюжеты и их варианты охарактеризованы с точки зрения их связи с различными объектами прикамского природно-культурного ландшафта.
В статье на материале русских и коми-пермяцких фольклорных рассказах о кладах рассматриваются два... more В статье на материале русских и коми-пермяцких фольклорных рассказах о кладах рассматриваются два редких мотива, связанных с условием получения сокровища (запрячь 12 петухов; позвонить в колокол быстрее, чем закричит петух). Обнаруженные тексты описаны как часть локальных традиций, где они были зафиксированы (в обоих случаях клад с петухами приурочивается к "чудским" городищам - реальным археологическим объектам). В приложении опубликована подборка фольклорных текстов о городище Курэгкар; часть из них записана Л.С. Грибовой в сер. ХХ в., часть - в экспедициях ПГНИУ в 1990-х гг.
In Russian and Komi-Permyak folklore legends about the treasures, there are rare motives where the rooster appears. The article is devoted to two motives with difficult task for a person who wants to take a hoard (to harness 12 roosters; to hit the bell faster than a rooster will sing).
Цикл преданий о силачах Пере и Мизе с логически выстроенной последовательностью событий можно счи... more Цикл преданий о силачах Пере и Мизе с логически выстроенной последовательностью событий можно считать в какой-то мере исследовательским конструктом. Реальное бытование традиции представляется более сложным. Существовали повсеместно известные сюжеты, которые составляли основу цикла. Однако на кон-кретных территориях предания о Пере приобретали выраженную локальную специфику. Имя популярного коми-пермяцкого героя приурочивалось к объектам сакрального ландшафта и включалось в готовые фольклорные сюжеты, где параллельно могли фигурировать другие персонажи. Иногда в преданиях отражались сравнительно поздние со-бытия местной истории. Обнаружить такие случаи помогает учет всех известных вариантов преданий, часть которых не опубликована.
В зауральской и сибирской традициях известны случаи переносов псевдоэтнонима «чудь» (и сюжета "са... more В зауральской и сибирской традициях известны случаи переносов псевдоэтнонима «чудь» (и сюжета "самозахоронения") на тюркоязычных этнических соседей; в преданиях Северного Прикамья обнаруживается обратная замена, когда татары (совершавшие набеги на эти земли в 16 в.) называются "чудью". В подобных преданиях образ татар в значительной мере лишается исторической и этнической конкретики, а само их наименование встает в ряд фольклорных псевдоэтнонимов.
![Research paper thumbnail of "Божий камень упал с неба": функции фольклорных нарративов и динамика локальной традиции [“God’s Stone Has Fallen down from the Sky”: Functions of Oral Stories and Contemporary Dynamics of Local Tradition] // Известия УрФУ. Гуманитарные науки. 2022. №4. С.99-117 (в соавт. с А.В. Черных)](https://attachments.academia-assets.com/97413740/thumbnails/1.jpg)
](В статье рассматриваются коми-пермяцкие представления о камнях-валунах. Основной материал - полев... more В статье рассматриваются коми-пермяцкие представления о камнях-валунах. Основной материал - полевые записи авторов, сделанные в 2005 и 2021 гг. в селе Ошиб Кудымкарского района
Пермского края. Рассмотренные на фоне широких данных о культовых камнях, ошибские материалы позволяют обнаружить некоторые особенности комипермяцкой «народной минералогии». Фольклорные нарративы и имеющиеся у камней имена собственные показывают, что важной причиной мифологизации становится большой размер объекта. Крупным одиночным валунам приписывается «небесное» происхождение. Ошибский
валун, расположенный в «опасном» лесу, наделяется амбивалентным характером: связывается с нечистой силой, используется для запугивания детей. В середине XX в. ошибская традиция приходит к постепенному угасанию, однако в XXI в.
начинается ее реактуализация. При этом происходит полная замена акционального кода и заметное обновление сюжетно-мотивного состава устных рассказов. В современных историях прослеживаются две линии мифологизации: одна продолжает тему «опасного» камня, вторая представляет собой адаптацию
естественнонаучных знаний. Важным фактором развития традиции становится включение валуна в школьную проектную деятельность и намерение превратить его в туристический объект. Фольклорные сюжеты становятся тем символическим ресурсом, с помощью которого новые «агенты традиции» решают эту задачу.
Статья посвящена одному из типов ведьмы, известному в русской мифологической традиции под названи... more Статья посвящена одному из типов ведьмы, известному в русской мифологической традиции под названием "вещица" и имеющему близкие параллели в южнославянском фольклоре. В этой работе представлен обзор основных работ, конкретизирован ареал бытования поверий о вещице, уточнены ее типологические характеристики, а также обозначены методологические проблемы, которые проявляются при реконструкции мифологической семантики этого персонажа. В частности, авторы рассмотрели случаи контаминаций вещицы и других мифологических персонажей и предложили критику наиболее сомнительных интерпретаций этого образа, встречающихся в современных работах.
В несказочной прозе о кладах образ петуха реализуется в нескольких основных вариантах: он выступа... more В несказочной прозе о кладах образ петуха реализуется в нескольких основных вариантах: он выступает как страж сокровищ, фигурирует в условии получения богатства или является его живой персонификацией. Наибольшим разнообразием отличаются мотивы, связанные с условием взятия кладов: манипуляции с петухом становятся частью трудного задания или формулы невозможного (пахать на петухе, петушиная лошадь). Этой птицей заменяется человеческая жертва, необходимая для получения клада, либо найти спрятанное сокровище помогает живой петух. Его пением определяется время появления и исчезновения сокровищ. Заполучить цветок папоротника можно там, где не слышно голоса петухов. Семиотическая значимость и популярность в мифологической прозе наделяют образ петуха большим потенциалом для реализации в редких, единичных сюжетах. Прояснить генезис и семантику отдельных «петушиных» мотивов в фольклорных рассказах о кладах помогают более широкие сведения о ритуально-магических практиках и мифологических представлениях, связанных с этой птицей.
В статье рассматривается круг сюжетов, связанных в коми-пермяцком фольклоре с двумя персонажами: ... more В статье рассматривается круг сюжетов, связанных в коми-пермяцком фольклоре с двумя персонажами: чудью (мифологическим "старым" народом) и чудами (нечистой силой). Особое внимание уделяется сближению и смешению этих персонажей и их номинаций в современной речи коми-пермяков, а также общим мотивам, имеющимся в коми-пермяцком фольклоре. Привлечение русского фольклорного и языкового материала позволяет предположить, какие факторы могли повлиять на формирование коми-пермяцкой лексемы чуд/чуды (которая считается заимствованной). Авторы полагают, что соотношение в коми-пермяцком языке и фольклоре лексем чудь и чуды является продолжением паронимической аттракции, возникшей и проявляющейся на русском материале (смешение слов типа чудь, чудо (в значении "нечистая сила"), чудить, чудиться и т.п.).
В статье рассматриваются спиритические ритуалы, основанные на использовании предметов и функциони... more В статье рассматриваются спиритические ритуалы, основанные на использовании предметов и функционирующие в культуре XX века как календарно приуроченные или окказиональные гадания. Они встают в ряд святочных, новогодних, реже пасхальных развлечений, иногда становятся семейной традицией. В военное время обращения к спиритическим ритуалам, как и другим видам ворожбы, повсеместно активизируются.
Анализ «технической стороны» гаданий позволяет уточнить генезис некоторых сельских обрядов, выявить разнообразие бытовавших вариантов, увидеть их «сдвиги» в сторону детских «вызываний». Сельские спиритические гадания оказываются более вариативными, чем городские, — возможно, благодаря их взаимодействию с разнообразными формами святочной, любовной, окказиональной ворожбы. Зафиксированы случаи глубокого включения спиритических приемов в этнолокальную мифоритуальную традицию, где гадание становится одним из звеньев в цепи необходимых обрядовых действий (магический поиск пропавшей скотины, обетные практики).
В тезисах рассматриваются гадания - с помощью "стучащего" стола, круга с буквами и блюдца - прише... more В тезисах рассматриваются гадания - с помощью "стучащего" стола, круга с буквами и блюдца - пришедшие в народную культуру из спиритических кружков втор. пол. XIX - нач. ХХ вв. Рассматриваются механизмы их фольклоризации в городской и сельской среде. В качестве типологической параллели к спиритической "коммуникации с духами" приводятся фольклорные нарративы о гаданиях с помощью икоты и кикиморы.
Антропологический форум. 2017. № 34. С. 127–155.
The article investigates urban spiritualistic practices in peasant communities. The main data is ... more The article investigates urban spiritualistic practices in peasant communities. The main data is from archival and field research materials of the 20th – early 21st centuries describing spiritism. One of the rituals is communication with spirits using а table (table-lifting, spirit-rapping) that emerged in folk culture as fortune-telling. An analysis leads to the conclusion that there were some mechanisms of folklorization of the urban spiritualistic rite. The figure of the medium is replaced by a village “stolovjort” (table-lifting man), recognized by the peasants as one of the “magical specialists”. The objects typical for the traditional divination became part of the rite, and the ritual participants say special spell words. Form and manner of making the table, the number of participants, and the time of the rite are regulated in the village more strictly than in urban spiritual groups. The list of questions asked by peasants is more limited, while the entertaining function typical for collective holy fortune-telling may be intensified. Peasants also use special terms to denote the table-lifting. The narratives about this rite are formed according to the plot schemes of folklore mythological stories (about fulfilled divination, punishment for breaking prohibition, etc.). Peasant memories of participation in such fortune-telling were recorded in the Komi Republic, Perm, Vyatka, Arkhangelsk, Kostroma, and Rostov regions. Apparently, the penetration of spiritual rituals into the local folk tradition is determined by their ability to adapt to the norms, concepts and ritual practices to new socio-cultural environment. В статье рассматривается бытование городских спиритических практик в крестьянской среде. Один из таких ритуалов – общение с духами при помощи стола, которое входит в народную культуру в качестве гадания. В результате проведенного исследования становятся очевидными механизмы фольклоризации спиритического обряда. Фигуру медиума заменяет деревенский столовёрт, воспринимаемый крестьянами в ряду магических специалистов. В ходе ритуала произносятся заговорно-заклинательные тексты, вводятся типичные для гаданий предметы. Регламентируются форма и способ изготовления стола, количество участников, время проведения обряда. Сужается круг задаваемых вопросов. Может усиливаться развлекательно-смеховое начало, типичное для коллективных святочных гаданий. Вхождение спиритических ритуалов в крестьянскую мифоритуальную традицию определяется их возможностью адаптироваться к нормам, представлениям и обрядовым практикам новой социокультурной среды.
В статье публикуются записи популярного апокрифа, зафиксированные в устном и рукописном бытовании... more В статье публикуются записи популярного апокрифа, зафиксированные в устном и рукописном бытовании в Юрлинском р-не Пермского края (2013-2016 гг.). Характеризуются обнаруженные жанровые формы (духовный стих, молитва, заговор) и их функции. В данной локальной традиции "Сон Богородицы" может функционировать в составе поминальной обрядности: он читается вместо канона по усопшим, исполняется в конце поминальной трапезы.
Происхождение духов леса из душ умерших людей выражено в славянских мифологических представлениях... more Происхождение духов леса из душ умерших людей выражено в славянских мифологических представлениях менее отчетливо, чем в случае с некоторыми другими мифологическими персонажами. В работе рассмотрены сюжеты и мотивы несказочной прозы, а также актуальные ритуальные практики, в которых проявляется сближение лешего и душ умерших (изофункциональнсть персонажей; редкий ритуал "поминания лешего" и др.). Основные материалы исследования собраны авторам в Северном Прикамье, в русско-коми-пермяцкой контактной зоне.
Повитуха Саломея – персонаж из апокрифических версий сюжета Рождества Христова - изображается в ... more Повитуха Саломея – персонаж из апокрифических версий сюжета Рождества Христова - изображается в иконографии и фигурирует в ряде фольклорных жанров (духовных стихах, заговорах, формулах-обращениях, мифологических рассказах). В статье раскрываются некоторые связи фольклорных текстов с церковной книжностью и визуальными изображениями Саломеи; выявляется роль
лингвистического фактора в ее сближении с женскими персонажами низшей мифологии ("банной бабушкой" и др.).
В статье рассматриваются традиционные фольклорно-мифологические представления о деревьях, растущи... more В статье рассматриваются традиционные фольклорно-мифологические представления о деревьях, растущих в пределах усадьбы и на кладбище. Материалом послужили полевые записи 1998-2011 гг., сделанные в Северном Прикамье, в зоне русско-коми-пермяцких межэтнических контактов.
В статье рассматриваются традиционные приемы русских повитух и знахарок, связанные с родами и пер... more В статье рассматриваются традиционные приемы русских повитух и знахарок, связанные с родами и периодом младенчества. Материалы собраны в 20110-2011 гг. в Чердынском районе Пермского края.
В статье описываются представления о т.н. лешачьих дорогах, зафиксированные в северных районах Ко... more В статье описываются представления о т.н. лешачьих дорогах, зафиксированные в северных районах Коми-Пермяцкого округа в первой половине 2000-х годов.
В статье отражен репертуар магико-медицинских приемов и мифологических рассказов, зафиксированный... more В статье отражен репертуар магико-медицинских приемов и мифологических рассказов, зафиксированный в первой половине 2000-х годов от жительницы Коми-Пермяцкого округа, имевшей репутацию знахарки.
В публикации представлены полнотекстовые записи современных городских легенд, сделанные в 2018 го... more В публикации представлены полнотекстовые записи современных городских легенд, сделанные в 2018 году в Перми. В них отражаются типичные урбанистические сюжеты и стереотипы, источниками которых выступает местная устная традиция, художественная и научно-популярная литература, материалы СМИ, специализированные сайты, беседы на интернет-форумах. Часть текстов представляют собой устойчивые сюжетные рассказы; значительное количество нарративов слабо структурированы и функционируют в виде слухов и толков. Представленный материал поделен на три тематические группы. В первую вошли рассказы о городских катакомбах. Вторую группу составляют легенды о жилых домах и административных строениях (среди них особенно
примечательны истории о так называемой Башне смерти). В третью группу выделены нарративы, возникающие в связи с промышленными предприятиями, «засекреченными» авариями и возможными техногенными катастрофами. Современные городские легенды формируют и выражают «чувство места» (локальную идентичность), с одной стороны, и эксплицируют типичные урбанистические тревоги — с другой.
The article presents full-text records of contemporary urban legends collected in 2018 during the authors’ fieldwork in Perm. These narratives reflect typical urban plots and stereotypes.
![Research paper thumbnail of От основания до затопления. Устная история Майкорского завода [From foundation to flood. Oral history of the Maikor factory] // Живая старина. 2022. №4. С. 22-28 (в соавт. с Е.А. Клюйковой и М.А. Брюхановой).](https://attachments.academia-assets.com/101366114/thumbnails/1.jpg)
](В публикации представлены фольклорные предания, связанные с одним из уральских заводов, а также у... more В публикации представлены фольклорные предания, связанные с одним из уральских заводов, а также устные рассказы о его затоплении в 1955 г., вызванном строительством КамГЭС. Воспоминания о затоплении и их основные мотивы имеют параллели в других восточнославянских устных традициях на территориях, переживших сходный опыт утраты устойчивого "жизненного мира".
![Research paper thumbnail of Воспоминания о деконструкции завода в рукописях Н. Слобожанинова [Memories of the factory deconstruction in the manuscripts of N. Slobozhaninov] // Живая старина. 2022. №4. С. 28-32 (в соавт. с Е. Клюйковой и Н. Швецовой).](https://attachments.academia-assets.com/101367316/thumbnails/1.jpg)
](В публикации представлены «Воспоминания о Майкорском заводе» и очерк «Ликвидация завода», которые... more В публикации представлены «Воспоминания о Майкорском заводе» и очерк «Ликвидация завода», которые в 1960 - 1980-х гг. написал потомственный заводчанин Н.М. Слобожанинов. Идеализированное
изображение исчезнувшего (затопленного) завода превращает индустриальное прошлое Майкора в местную ретротопию. В текстах доминирует настрой, который можно назвать риторикой утраты.
![Research paper thumbnail of Материализованная память. Вещи в устных рассказах о Майкорском заводе [Materialized memory. Things in oral stories about the Mykor factory] // Живая старина. 2022. №3. С. 28-35 (в соавт. с Е.А. Клюйковой)](https://attachments.academia-assets.com/97417367/thumbnails/1.jpg)
](Авторы исследуют ролл вещей в сохранении памяти о не существующем ныне заводе. Представлены фрагм... more Авторы исследуют ролл вещей в сохранении памяти о не существующем ныне заводе. Представлены фрагменты интервью, записанные в экспедиции 2020 г. в Юсьвинском районе Пермского края. Кратко описаны экспозиция местного музея, домашние коллекции и отдельные значимые для жителей предметы. Опубликованы архивные и полевые фотографии, дающие представление о вещном мире поселка и его трансформации.
![Research paper thumbnail of Память о Майкорском заводе в языке и семейных рассказах местных жителей [Memories of Mikorsky factory in language and family stories of local community] // Социо- и психолингвистические исследования. 2021. Вып. 9. С. 118-133 (в соавт. с Е.А. Клюйковой).](https://attachments.academia-assets.com/77103991/thumbnails/1.jpg)
](Поддержание памяти об исчезнувших заводах и сохранение особой идентичности поселковых жителей с ... more Поддержание памяти об исчезнувших заводах и сохранение особой идентичности поселковых
жителей с течением времени становятся проблематичными для локального сообщества. Некоторые культурно-языковые механизмы, на которых базируются такие память и идентичность, описываются в статье на примере п. Майкор Пермского края. Анализ устных рассказов позволяет выделить лексику, обусловленную существованием завода (промышленную микротопонимию, заводскую терминологию и связанные с ней паремийные выражения и т. п.). Материальным воплощением заводской памяти становятся локусы, а также предметы, приобретающие статус реликвий (продукция с клеймами, самодельные металлические предметы и др.).
Preserving memories of the disappeared factories and maintaining specific identity of village residents over time become problematic for the local community. Memories and identity are based on cultural and linguistic mechanisms, which are described in the article on the example of the Maykor settlement in the Perm Kray. The analysis of spoken stories of Maykor residents revealed the lexemes determined by the factory existence (industrial microtoponymy, factory terminology and related paremic expressions, etc.). Loci,
as well as objects that gain the status of relics (products with stamps, homemade metal objects, etc.) function
as the material embodiment of factory memories.
В публикации представлены устные рассказы жителей с. Бым Кунгурского района Пермского края, отраж... more В публикации представлены устные рассказы жителей с. Бым Кунгурского района Пермского края, отражающие память о существовавшем в XIX в. Бымовском медеплавильном заводе. Полевые материалы собраны авторами в 2019 г.
Смена научной парадигмы и изменившаяся социокультурная реаль ность приводят к поиску новых способ... more Смена научной парадигмы и изменившаяся социокультурная реаль
ность приводят к поиску новых способов концептуализации молодежных культур. Одним из них становится постсубкультура – понятие, применимое в том числе к китайской «музыке в древнем стиле» - гу фэн инь юэ. На примере анализа популярной песни «Как цветок» авторы статьи показывают особенности поэтики
постсубкультурного текста, а также характеризуют некоторые особенности его функционирования в молодежном музыкально ориентированном сообществе.
![Research paper thumbnail of Языковая рефлексия в любительских словарях и фольклорной традиции [Рецензия] // Живая старина. 2021. №2. С. 62-65.](https://attachments.academia-assets.com/89112854/thumbnails/1.jpg)
](Рецензия на книгу: Е.Д. Бондаренко. Наивная лингвистика и диалектное языковое сознание. М.: Индри... more Рецензия на книгу: Е.Д. Бондаренко. Наивная лингвистика и диалектное языковое сознание. М.: Индрик, 2021.
В статье на материале полевых исследований 2011 г. характеризуется современная религиозная ситуац... more В статье на материале полевых исследований 2011 г. характеризуется современная религиозная ситуация в старообрядческой д. Усть-Уролка и пос. Курган Чердынского р-на Пермского края; приводятся устные нарративы о старообрядцах-бегунах; публикуются три письма, представляющих собой образец письменной религиозной коммуникации уральских старообрядцев.
Выбранные для публикации фрагменты из "наивных" мемуаров К.Беренюк интересны тем, что показывают ... more Выбранные для публикации фрагменты из "наивных" мемуаров К.Беренюк интересны тем, что показывают изнутри глубинные «тектонические сдвиги», происходившие в традиционном мышлении и укладе в советскую эпоху, когда был запущен масштабный процесс модернизации. Детство автора началось в коми-пермяцкой деревне (постепенно меняю-
щейся под влиянием коллективизации), а закончилось в леспромхозе. Подробное письмо, где фиксируются и смешиваются разнопорядковые детали и подробности, позволило отразить этнографию советского барачного быта, описать повседневность северного леспромхозного поселка.
В современной сельской культуре бытует пласт авторских текстов, маргинальных в смысле их литерату... more В современной сельской культуре бытует пласт авторских текстов, маргинальных в смысле их литературного качества. В статье рассматривается «наивное» творчество двух авторов – уроженцев Чердынского района Пермского края. Стимулом к созданию произведений стала утрата малой родины авторов; в обоих случаях в тестах присутствуют подробные описания всеобщего уклада жизни с обилием бытовых деталей; прошлое изображается преимущественно в идиллическом ключе. И в женских стихах, и в мужской прозе представлено значительное количество местных топонимов, перечисление которых, по-видимому, можно считать одной из характерных черт меморативных «наивных» текстов, нацеленных на сохранение «памяти о месте и времени».
В публикации рассматривается биографический очерк сельской жительницы Г.Н. Анфёровой, посвященны... more В публикации рассматривается биографический очерк сельской жительницы Г.Н. Анфёровой, посвященный ее бабушке, фигура которой воплощает для автора настоящий крестьянский характер. Внутренним стимулом к созданию подобных воспоминаний становится "двойственное" положение автора - между традиционной и модернизированной культурой. В очерке содержатся этнографические и психологические подробности, характеризующие деревенский семейный уклад и его трансформацию в 1920-1980-х гг.
В публикации дается характеристика "наивного" поэтического сборника "Судьбы людские" Е.Е. Зверево... more В публикации дается характеристика "наивного" поэтического сборника "Судьбы людские" Е.Е. Зверевой, самобытной пермской поэтессы, описавшей в стихах свою автобиографию и родословную. Границы индивидуальной судьбы раздвигаются и теряют отчетливость, т.к. повествование о себе дополняется множеством чужих жизненных историй: в текст включаются рассказы о родителях, обширные списки имен, упоминания о судьбах одноклассников, однокурсников, преподавателей, коллег. Все это представляется автору одинаково достойным упоминания в книге и тем самым символического включения в «коллективную память». В приложении публикуются оригинальные поэтические тексты Е.Е.Зверевой.
В статье рассматривается отражение локальной и семейной истории на материале "наивных" и "полупро... more В статье рассматривается отражение локальной и семейной истории на материале "наивных" и "полупрофессиональных" текстов, обнаруженных в Юрлинском районе Пермского края. Коллективная память русских-юрлинцев воплощается в форме автобиографий и родословий, семейных помянников; значимые сведения дублируются иногда в «наивной» поэзии.
Статья предваряет публикацию "наивных" произведений И.Федосеева - очерка и рассказа, посвященных ... more Статья предваряет публикацию "наивных" произведений И.Федосеева - очерка и рассказа, посвященных деревенскому быту советского времени. Непрофессиональный автор находит свои жанрово-тематические и стилистические ориентиры в советской литературе второй половины ХХ в., где тема деревни становится одной из центральных.
Одной из форм передачи традиционной коллективной памяти сегодня становятся любительские краеведч... more Одной из форм передачи традиционной коллективной памяти сегодня становятся любительские краеведческие издания, подготовленные жителями села или деревни. К их числу относится книга К.П. Гусевой «Поклонись родному дому», которая рассматривается в статье. В этой книге реализуется «наивный» дискурс, сопутствующий дискурсу профессиональному, кодифицированному. История деревни складывается здесь как сумма отдельных судеб и представляет собой индивидуальные воспоминания, бытовые автобиографии, семейные истории. Рече-
вое оформление книги балансирует между литературной нормой и просторечием.
Поэтический сборник "Судьбы людские", изданный пермской пенсионеркой Е.Зверевой, примечателен по ... more Поэтический сборник "Судьбы людские", изданный пермской пенсионеркой Е.Зверевой, примечателен по ряду параметров (объем, полижанровость, подробность и многообразие жизненного опыта). В поэтических текстах события большого исторического масштаба уравнены с событиями личной жизни автора (типологическая черта "наивного" историзма). Клишированность оценок и описаний советской эпохи сочетается с любопытными социально-бытовыми подробностями, которые
игнорировались официальной культурой.
![Research paper thumbnail of Мифопоэтический подтекст рассказа «В непогоду» В. Распутина // Филолошки студии / Филологические заметки [Славистический гуманитарный журнал]. 2015. № 2. С. 207–219.](https://attachments.academia-assets.com/41902576/thumbnails/1.jpg)
](В статье анализируется мифопоэтика позднего рассказа В. Распутина «В непогоду». Здесь доминирует ... more В статье анализируется мифопоэтика позднего рассказа В. Распутина «В непогоду». Здесь доминирует христианская символика; эсхатологические мотивы, связанные с современным состоянием цивилизации, восходят к библейскому описанию Апокалипсиса.
В то же время в структуру мифопоэтического подтекста включаются нехристианские мотивы. Некоторые из них находят близкие соответствия в аутентичном фольклоре, что позволяет поставить вопрос о глубинном, или интуитивном фольклоризме произведений В. Распутина.
Этот тип фольклоризма основан на глубоком понимании законов традиционного сознания, что позволяет писателю талантливо «угадывать» существующие фольклорные
модели.
В статье анализируется реализация фольклорного сюжета о приходе нечистого (беса, черта и проч.) п... more В статье анализируется реализация фольклорного сюжета о приходе нечистого (беса, черта и проч.) под видом мужа к тоскующей о нем жене в повести Валентина Распутина "Живи и помни".
В статье рассматриваются сложившиеся в отечественной науке подходы к изучению мифологизма и фольк... more В статье рассматриваются сложившиеся в отечественной науке подходы к изучению мифологизма и фольклоризма литературных произведений.
В статье рассматриваются народные представления, а также собственно авторская мифология растений,... more В статье рассматриваются народные представления, а также собственно авторская мифология растений, воплотившиеся в сказочных циклах А. Ремизова "Посолонь" и "К морю-океану".
Тип героя-праведника в деревенской прозе В. Распутина возникает на пересечении трех различных тра... more Тип героя-праведника в деревенской прозе В. Распутина возникает на пересечении трех различных традиций: церковно-агиографической, собственно литературной (классический реализм XIX в.) и фольклорной (народно-православной), которая выделяется и описывается в статье впервые.
Художественно "неровный" роман В.Я. Шишкова "Угрюм-река" (1918-1932) отражает конфликт двух идейн... more Художественно "неровный" роман В.Я. Шишкова "Угрюм-река" (1918-1932) отражает конфликт двух идейно-эстетических систем: классического реализма XIX века и соцреализма 1920-30-х гг. Противоречивость авторской позиции влияет на интерпретацию фольклорно-мифологических образов и сюжетов (проклятый клад, мертвая шаманка, местночтимые старцы и др.). В то же время автора отличает этнографическая чуткость к реалиям русской и эвенкийской культуры, а его интерес к герою-праведнику - почти исключительный для советской литературы 1930-х гг.
Исследование посвящено образам, сюжетам и мотивам традиционной русской и коми-пермяцкой культуры,... more Исследование посвящено образам, сюжетам и мотивам традиционной русской и коми-пермяцкой культуры, которые отразились в прозе о деревне. В их числе - сюжет кладоискательства, вещего сна, прихода нечистого к жене под видом мужа , образы героя-праведника и героя-охотника, мифологической чуди и др. Творчество В. Распутина рассматривается в контексте восточносибирской фольклорной традиции, повести В. Личутина - в сопоставлении с северорусским материалом, произведения о коми-пермяцкой деревне - в сравнении с полевыми записями из Коми-Пермяцкого округа.
![Research paper thumbnail of Секция «Региональные формы языка и культуры» на XIV Грибушинских чтениях. (Обзор) ["Regional Forms of Language and Culture". (The Conference Review)] // Живая старина. 2023. №4. С. 68-70](https://attachments.academia-assets.com/118865231/thumbnails/1.jpg)
](Обзор секции "Региональные формы языка и культуры" на форуме Грибушинские чтения в 2023 г.
![Research paper thumbnail of VI Международная конференция «Демонология как семиотическая система» (РГГУ, 2020) [Обзор конференции] // Фольклор: структура, типология, семиотика. 2020. Т. 3. №3. С.156-169.](https://attachments.academia-assets.com/68780344/thumbnails/1.jpg)
](19-21 мая 2020 г. в Российском государственном гуманитарном университете состоялась VI международ... more 19-21 мая 2020 г. в Российском государственном гуманитарном университете состоялась VI международная конференция «Демонология как семиотическая система». Раз в два года она становится научной площадкой, где встречаются фольклористы, этнолингвисты, антропологи, историки, культурологи и другие специалисты, исследующие «низшую» мифологию. В задачи конференции входит обмен опытом, полученным при исследовании различного материала: античных текстов, средневековой литературы, этнографических источников XIX-XX вв., новейших полевых данных. Тематика этого мероприятия-демонологические сюжеты и мотивы, номинации мифологических персонажей, их визуальные изображения, ритуальные формы коммуникации с духами, социальные практики различных культур и эпох, связанные со знахарством и колдовством.
В статье анализируются общие принципы мифопоэтики А. Ремизова, реализованные в его ранних сказочн... more В статье анализируются общие принципы мифопоэтики А. Ремизова, реализованные в его ранних сказочных циклах. Рассмотрена конкретная группа образов, чтобы более подробно описать принципы авторской работы с этнографическими и фольклорными первоисточниками. Мифология растений выбрана как наименее изученная сторона образной системы циклов «Посолонь» и «К морю-Океану».
![Research paper thumbnail of Форум: Лингвистическая антропология [Forum 58: Linguistic anthropology] // Антропологический форум. 2023. №58. С.12-189.](https://attachments.academia-assets.com/118857595/thumbnails/1.jpg)
](В российской научной традиции принято жесткое разделение труда: культурой занимаются этнографы, я... more В российской научной традиции принято жесткое разделение труда: культурой занимаются этнографы, языком и коммуникацией - филологи и лингвисты. Но можно ли утверждать, что российские этнографы и социальные антропологи совершенно игнорируют коммуникативные явления в своих исследованиях? Форум «Лингвистическая антропология» посвящен современному состоянию исследований языка и культуры в России. Какое место язык и коммуникация занимают в работе российских исследователей культуры? В каких отношениях сейчас находятся лингвистика и социальная антропология (этнография)? Как российские исследователи решают конкретные проблемы на
стыке этих дисциплин (в качестве примеров выбраны «невысказанное» и проблемы, связанные с переводом — как
метафорой и как аналитическим инструментом)? Как сейчас выглядит соотношение западных и российских теоретических школ в этом дисциплинарном пограничье? Каким может быть будущее исследований языка и культуры в России? Своим мнением по этим и другим вопросам делятся представители широкого круга наук о языке и культуре: социальной антропологии и этнографии, лингвистики и социолингвистики, фольклористики, истории, социологии.
In Russian academia, a stricter division of labor is normal: ethnographers deal with culture, philologists and linguists deal with language and
communication. But can one say that Russian ethnographers and social anthropologists completely ignore communicative phenomena in their research? The “Linguistic Anthropology forum” is dedicated to the current state of language and culture research in Russia. What place do language and communication occupy in the work of Russian researchers of culture? What is the current relationship between linguistics and social anthropology (ethnography)? How do Russian researchers solve specific problems at the intersection of these disciplines (as examples, the “unspoken” and problems related to translation — as a metaphor and as an analytical tool — are chosen)? How does the correlation between Western and Russian theoretical schools look like at this interdisciplinary borderline? What could be the future of language and cultural studies in Russia? To discuss these and other issues, we invited representatives of a wide range of scholarship about language and culture: social anthropology and ethnography, linguistics and sociolinguistics, folklore, history, and sociology.