Soviet Regime Research Papers - Academia.edu (original) (raw)

This study examines the role of political factors in attitudes toward World War II in contemporary Ukraine. The question under examination is which factors determine public views of the principal warring sides and their leaders in... more

This study examines the role of political factors in attitudes toward World War II in contemporary Ukraine. The question under examination is which factors determine public views of the principal warring sides and their leaders in Ukraine. This paper uses a representative national survey specifically designed for this research project and conducted by the Kyiv International Institute of Sociology in 2012. It analyzes the roles of regionalism, political party preferences, ethnicity, language, age, and sex in attitudes toward the Red Army, Soviet partisans, the German Army (Wehrmacht), and the Ukrainian Insurgent Army (UPA) during the war, as well as toward the wartime leaders of the Soviet Union, Nazi Germany, and the UPA. The analysis of the survey data shows that regional values, political party preferences, ethnicity, language, and age have significant effects on views of the Soviet Army and the Ukrainian Insurgent Army during the war and attitudes toward the wartime activities of Joseph Stalin and Roman Shukhevych. Public perceptions of the German Army and Adolf Hitler in Ukraine do not vary much across regions, political parties, and ethnic, language, age, and sex groups.

Nel paese ove sarebbe in costruzione l'economia socialista non solo dunque esistono i rubli, coi quali il salario dei lavoratori viene pagato, ma esiste anche il risparmio sul salario, il deposito di esso nelle casse statali o nelle... more

Nel paese ove sarebbe in costruzione l'economia socialista non solo dunque esistono i rubli, coi quali il salario dei lavoratori viene pagato, ma esiste anche il risparmio sul salario, il deposito di esso nelle casse statali o nelle banche, la possibilità di investire l'accumulato risparmio in titoli fruttifero, da cui ogni sei mesi la salda mano dell'operaio, come quella delle vecchie signore che si affollano nei saloni delle banche, taglierà esitante la "cedola" dell'interesse, il borghesissimo "coupon". E con tutto ciò esiste del pari il pieno diritto di negoziare i titoli, venderli e comprarli, accumulare in quantità illimitata, e passare da stakhanovista a fannullonissimo "rentier".

This article takes a closer look at the internal evolution of the North Korean political system and how it has been subjugated to the personalist regime of the Kim family. The author argues that North Korea should no longer be perceived... more

This article takes a closer look at the internal evolution of the North Korean political system and how it has been subjugated to the personalist regime of the Kim family. The author argues that North Korea should no longer be perceived as a totalitarian regime since it is now a fully entrenched personal regime in the first place. The author investigates how this process of personalization took place in the institutional, ideological and mobilizational dimensions of the DPRK as well as the influence on its international relations (gatekeeping). Based on these insights the author provides some scenarios for endogenous transitions from this regime type and how hereditary succession and personalism affect its survival strategies..

Від 1991 року Україна була толерантною та інклюзивною країною. Країною, згідно з Конституцією, для «громадян України всіх національностей». Підписання законів, ухвалених 9 квітня, стане подарунком для тих, хто хоче посварити українців між... more

Від 1991 року Україна була толерантною та інклюзивною країною. Країною, згідно з Конституцією, для «громадян України всіх національностей». Підписання законів, ухвалених 9 квітня, стане подарунком для тих, хто хоче посварити українців між собою. Вони відштовхнуть багатьох українців, які тепер опинилися де-факто під окупацією. Вони розділять і засмутять друзів України. Урешті, вони нанесуть шкоду національній безпеці України, і насамперед з цієї причини ми закликаємо Вас відхилити їх.

What the world is now witnessing in Ukraine is the cumulative effect of history and memory in the lives of the people of the region—and this book helps readers to understand those subjects. Centered in Kharkiv, a Russian-speaking city in... more

What the world is now witnessing in Ukraine is the cumulative effect of history and memory in the lives of the people of the region—and this book helps readers to understand those subjects. Centered in Kharkiv, a Russian-speaking city in eastern Ukraine, this is an oral history of a group of military colonels, their families, and their contemporaries, covering their lives from the 1960s through the post-Soviet transition. During this period, these military families went from comfortable economic circumstances, professional prestige, and political influence to destitution and disgrace in the 1990s. Based on the 3,000+ pages of Westrate’s interview transcripts and supplemented with materials gleaned from unprecedented access to personal, family, and institutional archives, this book investigates how families endured shifting social, cultural, and political realities. By analyzing the lives of individuals in context, Westrate provides insights from the grassroots level. He reveals how ideological, professional, gender, religious, ethnic, and national imperatives—as developed and transmitted by elites—were internalized, transformed, or rejected by the rank and file. In the process, he shows what those experiences have to offer the study of Soviet, post-Soviet, and transnational history. This study bridges the new boundaries created by the collapse of the USSR and examines the foundations of conflict in twenty-first century Ukraine.

Anotacija. 1944 m. rudenį lietuvių pasirinktas pasipriešinimo Sovietų Sąjungos okupacijai būdas – ginkluota partizaninė kova – atspindi dviejų pasaulinių karų kontekste susiformavusią to meto visuomenės savigynos sampratą. Tiriant šios... more

Anotacija. 1944 m. rudenį lietuvių pasirinktas pasipriešinimo Sovietų Sąjungos okupacijai būdas – ginkluota partizaninė kova – atspindi dviejų pasaulinių karų kontekste susiformavusią to meto visuomenės savigynos sampratą. Tiriant šios sampratos formavimosi prielaidas, straipsnyje analizuojami partizanų socialinės sudėties aspektai. Dėmesys sutelkiamas į partizanų narystės prieškario ir Antrojo pasaulinio karo meto paramilitarinėse ir savisaugos struktūrose mastą, kuris tapo svarbiu partizanų organizacijų telkimosi, raidos ir veiklos veiksniu. Tyrimo objektu pasirinktas lokalus partizanų organizacijos vienetas – Vytauto apygardos Lokio rinktinė.
Esminiai žodžiai: Lietuvos okupacija, 1941 m. birželio sukilimas, partizaninis karas, Šaulių sąjunga, pagalbinė policija, Vietinė rinktinė, savisauga, paramilitarizmas.

The article, based on extensive archive and oral history materials, discusses the life stories of all the Greek-Catholic clergy of the Brody deanery during the tumultous period of 1939-1946, marked by the first Soviet (1939-1941), German... more

The article, based on extensive archive and oral history materials, discusses the life stories of all the Greek-Catholic clergy of the Brody deanery during the tumultous period of 1939-1946, marked by the first Soviet (1939-1941), German (1941-1944), and the second Soviet (from 1944 on) occupations, prolonged front-line fighting, mass repressions, and forced liquidation of the Greek-Catholic Church.

Din cauza terorii sale politice, se trece cel mai adesea cu vederea că stalinismul în cultură şi artă se dorea şi a reuşit în anumite privinţe să devină un fenomen progresist, anti-decadent, o formă vizionară a viitorului, care să inspire... more

Din cauza terorii sale politice, se trece cel mai adesea cu vederea că stalinismul în cultură şi artă se dorea şi a reuşit în anumite privinţe să devină un fenomen progresist, anti-decadent, o formă vizionară a viitorului, care să inspire şi să motiveze Omul Nou. Privit în epocă, avea un impact similar unui film sau poveşti science fiction, în care marxism-leninismul răsturna valorile sociale, economice, politice şi repoziţiona întreaga lume tradiţională cunoscută. De altfel sintagma „evoluţie
progresista” este folosită în cronicile de artă şi cultură ale vremii.

Since the collapse of the Soviet Union and the restoration of Estonia's independence, it has become commonplace to emphasize that at least during the latter stages of Soviet occupation most Estonian artists (or at least those with... more

Since the collapse of the Soviet Union and the restoration of Estonia's independence, it has become commonplace to emphasize that at least during the latter stages of Soviet occupation most Estonian artists (or at least those with worthwhile artistic legacy) worked in relative autonomy from the Soviet official ideological and artistic discourses. Jaak Kangilaski has influentially argued that three competing discourses existed in Estonian art throughout the Soviet period. These were the discourse of the Soviet ideology and regime, the discourse of the avant-garde, and the nationalist-conservative discourse. The majority of the figures active on the artistic scene inhabited a grey area between the discourses, so that each fraction was able to interpret their output in a manner that suited their particular objects and ideals. During the first half of the Soviet period (until the end of the 1960s) the nationalist-conservative fraction and the avant-garde minded fraction formed an alliance against the Soviet power minded discourse, forcing the latter to retreat. As a consequence, a relatively moderate, even bourgeois model of autonomous apolitical art came to dominate Estonian art from the end of the 1960s. 1

Comment la révolution d'Octobre a changé le monde https://www.investigaction.net/fr/comment-la-revolution-doctobre-a-change-le-monde 1/10 Comment la révolution d'Octobre a changé le monde 07 Nov 2017 JACQUES PAUWELS À l'occasion du centenaire de la révolution d'Octobre, l'historien Jacques Pauwels revient sur cet événement qui a marqué le monde. Comment les soldats, les ouvriers et les paysans de l'empire russe ont renversé l'ordre établi ? Quel rôle Lénine et les bolcheviks ont-ils joué ? Pourquoi le reportage d'un journaliste américain, présent au coeur de la tempête, a eu un eet retentissant à travers le monde, jusqu'au coeur des Etats-Unis ? Comment la contestation y a-telle été étouée par les champions autoproclamés de la démocratie, avec le concours du Ku-Klux-Klan ? Comment l'Union soviétique a changé le cours de l'Histoire, depuis les mouvements pour l'indépendance dans les colonies jusqu'à la victoire sur le nazisme en passant par la lutte pour la libération des Afro-Américains ? Démêlant les mythes des réalités, Jacques Pauwels nous explique comment la révolution d'Octobre a changé le monde et pourquoi nous sommes redevables des peuples de l'empire tsariste qui se sont soulevés, il y a cent ans. En 1917, alors qu'elle était encore profondément impliquée dans la Grande Guerre, la Russie fut secouée par une double révolution. Une première vague révolutionnaire a traversé le pays vers la fin de février, selon le calendrier julien alors encore en usage dans l'empire des tsars ; c'était déjà en mars selon le calendrier grégorien, plus précis, qui avait été adopté depuis longtemps dans la plupart des autres pays, mais qui devait être introduit en Russie seulement au début de 1918. Une deuxième phase révolutionnaire a suivi en octobre, ou novembre selon le calendrier grégorien. De sorte que cette « révolution d'Octobre » devait être commémorée plus tard chaque année au onzième plutôt qu'au dixième mois. La révolution de février/mars a conduit à l'abdication du tsar ainsi qu'à toutes sortes de réformes démocratiques remarquables, comme la séparation de l'Église et de l'État ou l'introduction du suffrage universel. Mais octobre a vu l'arrivée au pouvoir des bolcheviks, dirigés par Lénine. C'étaient des socialistes marxistes, mais ils différaient très fort des adeptes, bien plus nombreux, de la variété « réformiste » ou « évolutionniste » du socialisme. Ceux-là étaient simplement appelés « socialistes » ou sociauxdémocrates. Contrairement à ces derniers, les bolcheviks continuaient à croire qu'une transition révolutionnaire était nécessaire et souhaitable pour passer de l'ordre établi capitaliste à une société socialiste. En Russie, cet ordre établi était encore principalement féodal. Sous les auspices bolcheviques, la révolution russe s'est radicalisée, comme en témoignent les mesures « communistes » telles que la redistribution des terres ainsi que la socialisation des usines et autres moyens de production. Une autre décision importante, véritablement révolutionnaire, prise par Lénine et ses camarades, fut de retirer la Russie d'une guerre qui durait depuis des années, une guerre qui avait provoqué des pertes et une misère sans précédent pour le peuple russe. Une révolution bien accueillie par les masses populaires à

Karakalpak Research Institute for Humanities Sciences, Academy of Sciences of Uzbekistan, Nukus Questions of persecution of clergy during the Soviet years are widely presented by historians. Oral stories allow to study the way of life of... more

Karakalpak Research Institute for Humanities Sciences, Academy of Sciences of Uzbekistan, Nukus
Questions of persecution of clergy during the Soviet years are widely presented by historians. Oral stories allow to study the way of life of the families of the priests in the years of Soviet atheism. The life of each individual represents interest for a reconstruction of a complete picture when studying a historical phenomenon. The oral history is more method for collecting additional materials.

Для своих почитателей Лаврентий Павлович Берия является венцом советской эпохи, для своих ненавистников – ее исчадием. Отношение к Берии определяется отношением к СССР. Для тех, кто обращаются к феномену Берии, огромному и многогранному в... more

Для своих почитателей Лаврентий Павлович Берия является венцом советской эпохи, для своих ненавистников – ее исчадием. Отношение к Берии определяется отношением к СССР. Для тех, кто обращаются к феномену Берии, огромному и многогранному в общественном сознании, в нем много личного, интимного, уникального, но все же, Берия – прежде всего, социально-политическое явление, символ советского социализма. Жизнь Берии проходила во взаимовлиянии с другими ключевыми персонами эпохи, но никто из них не действовала независимо от тех социальных сил, которые подлинно творили историю. Свой выбор сделали Ленин, Троцкий, Сталин, - главные творцы ранней советской истории, - а также Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков, - ее «на языцех» гранды. Берия был среди тех политиков его поколения, кто сделал свой выбор в самом начале пути, осознанно и целеустремленно. В этом заключен потенциал его профессионального и политического успеха, и это-же определило те его поступки, которые кажутся отталкивающими сегодня.
Волею Провидения и собственными усилиями Берия оказался в самом эпицентре советской истории 1920-х – 1930-х годов. Изучение его биографии позволяет увидеть ее совсем иначе, чем привычные сегодня стереотипы, которые навязывают читателю как популярная, так и академическая историография. Многочисленные биографии Берии пестрят термином «социализм», никак не определяя этот общественный строй. Между тем именно через жизнь Берии становится понятной его суть, обретают свое лицо и свое место как социалистические классы, так и их социальные противники, - «антисоветский класс», - стремившиеся к разрушению социализма. Биография Берии показывает принципы и механизм политики при социализме, которая не является ни партийно-фракционной, ни клановой, а классовой.

Опубликовано в: / Published in: В поисках новой идеологии: Социокультурные аспекты русского литературного процесса 1920-1930-х годов. – М.: ИМЛИ РАН, 2010. – С.494-594. В статье рассматривается восприятие и использование литературы как... more

Опубликовано в: / Published in: В поисках новой идеологии: Социокультурные аспекты русского литературного процесса 1920-1930-х годов. – М.: ИМЛИ РАН, 2010. – С.494-594.
В статье рассматривается восприятие и использование литературы как пропаганды в первой половине XX в.
Рубеж XIX-XX вв. и первая треть XX века в России, да и не толь­ ко в России — это эпоха кризиса и попыток его преодоления. Был ли кризис объективно или прежде всего проявлялся кризис сознания — вопрос спорный, но нет сомнений, что в это время происходил корен­ ной пересмотр мировоззренческих систем, затрагивающий не от­ дельных представителей общества, а значительную его часть. Смена системы ценностей, т.е. замещение одних ценностей другими, подра­ зумевает пропаганду и «положительную», утверждающую в созна­ нии максимально широкой аудитории ценности новые, и «отрица­ тельную», которая складывается, во-первых, из общей для всех пре­ тендующих на главенство систем борьбы с прежними ценностями, во-вторых, из борьбы новых систем между собой. И естественно, что в период смены ценностных систем художественная литература мно­ гими рассматривалась именно в общепропагандистском контексте. Пропаганда подразумевает наличие нескольких различных систем взглядов, и задача ее заключается в утверждении одной из них и отри­ цании (в той или иной степени) всех иных. И каждая вновь возника­ ющая (или пытающаяся вернуть свои ранее утерянные позиции) сис­ тема взглядов нуждается в пропаганде, потому что иначе взгляды лю­ дей, не занимающихся профессионально созданием новых взглядов, не «мыслителей», т.е основной массы, измениться не могут. Нельзя пропагандировать что-то существующее независимо от нашего вос­приятия, собственно факты (ну, например, расписание поездов). Про­пагандировать можно только то, что находится в сфере субъективно­ го, то, на что можно воздействовать, что можно менять «словом». Да­ же когда мы говорим, например, о распространении «знаний» и борьбе с «суевериями», речь идет лишь о «пропагандистски» окра­шенном определении двух разных систем взглядов, одна из которых

Н ачиная с периода поздней перестройки и по сей день судьба тела Ленина, хранящегося на протяжении почти 90 лет в мавзолее на Красной площади, не перестает вызывать яростные споры. В последние годы в попу лярных и академических... more

Н ачиная с периода поздней перестройки и по сей день судьба тела Ленина, хранящегося на протяжении почти 90 лет в мавзолее на Красной площади, не перестает вызывать яростные споры. В последние годы в попу лярных и академических публикациях это тело все чаще сравнивают с мощами христианских святых. Сравнения эти обычно проводятся в довольно приблизитель ных терминах, поскольку особого знания о том, что из себя представляет материальность этих тел -особенно тела Лени на, -у пишущих нет. Вместо обсуждения конкретных фактов обычно просто высказывается мысль, что советский режим с самого начала подразумевал провести аналогию между те лом Ленина и телами православных святых, поскольку такая аналогия якобы была режиму выгодна с идеологической точки зрения. А далее следует известный, но не слишком подтверж денный фактами аргумент: в малообразованной стране с силь ной православной традицией нетленное тело Ленина должно было автоматически восприниматься населением как тело коммунистического святого. И это якобы добавляло режиму легитимности 1 . Аргументы эти, казалось бы, сами собой на прашиваются, но именно их кажущаяся очевидность вызывает сомнение. Как уже было сказано, эти аргументы не основаны на глубоком знании того, что же из себя в действительности представляет тело Ленина и как именно «режим» пытался его сохранить.

В книге впервые в отечественной историографии систематически исследуется нелегальная (запрещенная советским законодательством) церковная жизнь советского периода. Автор рассматривает ее историю во взаимосвязи с государственной политикой в... more

В книге впервые в отечественной историографии систематически исследуется нелегальная (запрещенная советским законодательством) церковная жизнь советского периода. Автор рассматривает ее историю во взаимосвязи с государственной политикой в отношении Церкви и описывает многообразие церковного подполья. В поле его зрения попадают и нелегальные приходские и монашеские общины, и подпольная благотворительность и хозяйственная деятельность, и паломничества к неофициальным святыням. Отдельно рассмотрена проблема взаимоотношений с церковным подпольем легальной иерархии Русской Православной Церкви и ее роль в легализации подпольных общин в 1940-е гг., а также кризис традиционной религиозной культуры, имевший место среди участников нелегальных общин в послевоенные годы. Первостепенное внимание в книге уделяется периоду 1920-1940-х гг., при этом важнейшие тенденции, характерные для церковного подполья, автор прослеживает вплоть до 1980-х гг.

The article takes a longue durée perspective on the history of the State University in Chișinău. More exactly, it sheds new light on the relations between students and the teaching staff at the first Moldavian Bessarabian university... more

The article takes a longue durée perspective on the history of the State University in Chișinău. More exactly, it sheds new light on the relations between students and the teaching staff at the first Moldavian Bessarabian university created by the Soviet regime in the aftermath of World War II. Based on new archival documents, it revolves around three main subtopics. The one focused on mentalities, the second one on everyday life, and the third one on ideology. The article tackles sensitives issues such as amoral or illegal actions by both students and professors, including corruption affairs and sexual scandals, how the Communist regime dealt with them and how these phenomena are connected to the goal, and failure, of the Soviet higher education, in creating the New (Wo)Man.

FR. IGNATIUS SOLTYS AND THE “APPARITIONS OF SEREDNE”: ESCHATOLOGICAL TRANSFORMATIONS IN THE UNDERGROUND GREEK-CATHOLIC CHURCH. The article summarizes all extant biographical data about fr. Ignatius Soltys (1912 – c. 2003), an underground... more

FR. IGNATIUS SOLTYS AND THE “APPARITIONS OF SEREDNE”: ESCHATOLOGICAL TRANSFORMATIONS IN THE UNDERGROUND GREEK-CATHOLIC CHURCH.
The article summarizes all extant biographical data about fr. Ignatius Soltys (1912 – c. 2003), an underground Greek-Catholic priest, who, following his ordination in 1949, was active in Galicia and Transcarpathia. In December 1954, his visionary sister Anna claimed to have seen the Virgin Mary on a hill near her native village of Seredne. The apparitions, coupled with apocalyptic prophecies, continued, provoking mass pilgrimages and arousing considerable enthusiasm within the underground church. After the death of Pius XII in 1958, Anna claimed that the Holy See had been transfered to Ukraine, her brother being the new and the last pope Peter II Emmanuel. This led to a break with the underground church. An apocalyptic cult began to take shape, in which fr. Soltys and his sister soon assumed the roles of Jesus Christ and the Virgin Mary, respectively. The followers of fr. Soltys, the so-called “penitents”, took a radical anti-Soviet stance, believing the Soviet regime to be the Antichrist and avoiding any real or symbolic interaction with the Soviet state (rejection of documents, abandonment of work in public enterprises or institutions, defiance of the authorities etc.).

This study refers to which dynamics should history be built on while structuring a state. In this sense, function of history in building a state has been tried to be determined through historiography that has been carried out in... more

This study refers to which dynamics should history be built on while
structuring a state. In this sense, function of history in building a state has been tried
to be determined through historiography that has been carried out in Azerbaijan for
the last two centuries. Thus, role of history, as a constructive element, in building a
state has been pointed out both theoretically and practically.
Azerbaijani historiography on which a feudal historiography tradition limited
to eastern Mohammedanism was prevailing methodologically in the 18th century
could make progress only after the Russian occupation in the 19th century.
Azerbaijani history started to be considered as a part of Turkish history under the
nationalism idea in early 20th century while it has been written in line with Russianguided
Marxist-Leninist views and on the basis of dialectic materialism as the Soviet
regime became prevailing on Azerbaijani life. In this time period, some subjective
approaches to Azerbaijani historiography had been seen and historical realities had
neglected. In particular, several subjects such as history-writing, history training and
establishing national identity had been tried to be re-formed in a Sovietic point of
view in order to be able to damage socio-cultural and political bonds between
Turkish-speaking populations. Azerbaijani historiography was also affected by these
policies designed especially for Turkish-speaking region.
Azerbaijani intelligentsia captivated by nationalism movement with the
dismemberment of the Soviet Union attempted to construct a new nation. The
principle of being national for Azerbaijan has come into existence together with
becoming free from Sovietic elements. On the other hand, duality experienced in
determining the context of nation concept leads to discussions on sincerity. The
national identity that was based on Turkish ethical structure in Elçibey period was
tried to be constructed on a cosmopolite population in Aliyev period which was
similar to the Soviet point of view.
The said fact has affected historiographical activities inevitably. Azerbaijani
history that is still tried to be formed depending on understandings from Soviet
period is now under construction through a cosmopolite structure limited to a
geographical area which is heritage of Soviet historiography. In conclusion,
Azerbaijani historiography suffers from not being able to draw away from Soviet
historiography. Despite all these complications, mission fastened on history in
nation-state construct of the Republic of Azerbaijan holds its validity.

Fucilato dal regime stalinista l’8 dicembre del 1937, nei pressi di Leningrado, dopo la deportazione e il soggiorno forzato nel gulag delle isole Solovki, Pavel A. Florenskij fu uno scienziato, ingegnere e chimico, teologo e filosofo di... more

Fucilato dal regime stalinista l’8 dicembre del 1937, nei pressi di Leningrado, dopo la deportazione e il soggiorno forzato nel gulag delle isole Solovki, Pavel A. Florenskij fu uno scienziato, ingegnere e chimico, teologo e filosofo di altissimo profilo. In questo saggio, i suoi scritti più noti vengono riletti attraverso la preziosa miniera di una serie di appunti e studi legati alle sue lezioni, tenute nella prima metà degli anni Venti del secolo scorso, in particolare presso i Laboratori tecnico-artistici di Stato a Mosca, il Vchutemas, e l’Accademia teologica della stessa città. Florenskij viene così riscoperto come filosofo e, soprattutto, filosofo dell’arte: il fatto estetico è il momento centrale della sua riflessione intorno al simbolo e allo spazio del confine, destinato a lasciare tracce dell’altro mondo nell’istante del crepuscolo, partendo prima di tutto dai “cocci di ciò che hanno distrutto”.

The author conducted a comprehensive study of the everyday life of the higher pedagogical schools’ staffs in 1953-1964 on the basis of a wide range of published literature and archival documents. The thesis solves issue of the evolution... more

The author conducted a comprehensive study of the everyday life of the higher pedagogical schools’ staffs in 1953-1964 on the basis of a wide range of published literature and archival documents. The thesis solves issue of the evolution of the evaluation of the figures of J. Stalin, L. Beria, G. Zhukov, G. Malenkov, V. Molotov and L. Kaganovich as well the perception of CPSU itself.

This paper analyzes public perceptions of Joseph Stalin and Stepan Bandera in modern Ukraine. It uses data from a national representative survey conducted in September 2013 by the Kyiv International Institute of Sociology for this study.... more

This paper analyzes public perceptions of Joseph Stalin and Stepan Bandera in modern Ukraine. It uses data from a national representative survey conducted in September 2013 by the Kyiv International Institute of Sociology for this study. The analysis reveals major determinants of attitudes toward the leaders of, respectively, the Soviet Union and the Organization of Ukrainian Nationalists, amid continuing attempts to recast their political identities in contemporary Ukraine.

This article examines policies and public attitudes concerning the issue of Soviet and Nazi genocides in Ukraine after the 'Orange Revolution'. The central question is whether such factors as regional political culture affect contemporary... more

This article examines policies and public attitudes concerning the issue of Soviet and Nazi genocides in Ukraine after the 'Orange Revolution'. The central question is whether such factors as regional political culture affect contemporary policies and public attitudes towards these important historical issues. The article uses a 2008 survey conducted for this study by the Kyiv International Institute of Sociology to analyse determinants of public attitudes concerning the question of whether Soviet and the Nazi policies were genocidal. It finds that regional political culture is the most significant factor affecting policies and attitudes towards the Soviet genocide in Ukraine.

This paper deals with the background, role players, sequence of events, geopolitical considerations and history of the Angolan War which took place from 1975 to 1990 between the Soviet Union and its allies & proxies on the one hand, and... more

This paper deals with the background, role players, sequence of events, geopolitical considerations and history of the Angolan War which took place from 1975 to 1990 between the Soviet Union and its allies & proxies on the one hand, and the Republic of South Africa and its allies on the other. It also has a section presenting a rebuttal of previously published material on this subject, and a section on disinformation techniques used in and by the Soviet Union.